Было бы это так волнительно, если бы это были просто чьи-то сиськи? Я очень сильно сомневался.
— Ань, ты у меня самая красивая. Я когда тебя увидел — супом подавился, такая ты красивая.
Она смущённо заулыбалась и легла рядом. Телефон с анимэхой она в руки взяла, но включать не торопилась.
— Мне нужно кое-в-чём тебе признаться, — сообщила она, глядя совершенно серьёзно. — Тогда в Коптильне, во второй раз когда я тебя увидела, это всё не было случайностью.
— В смысле? Ты мне подножку поставила? — вспомнил я как споткнулся обо что-то с подносом.
— Нет, ты тут сам упал, — рассмеялась она и потрепала меня по голове. — Я за тобой следила со вторника, гуляла под твоими окнами, ждала, пока ты выйдешь. Мне надоело это и я… — она сжалась, вспоминая это. — Я позвонила тебе в дверь, но никто не открывал. Ты не представляешь, чего это мне стоило! А ты не открыл.
— Извини, такой уж я — затворник. Могу месяцами не выходить из квартиры.
— Да я уже поняла. Но ты вышел.
— Тебе повезло, я ехал за «майонезом».
Она оживилась, соскочила с кровати, залезла к себе под стол и выудила оттуда коробку. На ней были изображены ингредиенты, а большими буквами надпись: «Майонез: Сделай жизнь вкусной».
— Вот, — протянула она.
Я расчувствовался.
Мне подарки дарили только родители и только на день рождения.
— Спасибо большое, я уж и забыл почти.
— Я говорила, что куплю его тебе, потому что ты расстроился, что сам не купил.
Я отложил коробку. Она прилезла ко мне на руки, уселась спиной и откинула мне голову на плечо. Я обнял её.
— А что потом было? Что было не случайностью?
— Я выбрала единственный свободный столик, проверив, что все остальные заняты. Пока ты заказывал, я оббежала всю Коптильню, но людей была просто тьма. Я отваживала всех от этого столика, а для тебя попыталась сделаться невидимкой, чтоб ты сел за него, а я… А я на тебя полюбовалась. А ты чуть не прошёл его, потому что меня видел и решил, что столик занят! Великая Адельгейда, я уж думала что всё, придётся ждать другого момента.
— Ты со мной первая заговорила.
— Потому что ты первый на меня посмотрел, прямо в глаза. Так, будто меня уже видел. Ты помнишь вторник?
— Да.
— Да? Это немыслимо. Почему на тебя не действуют мои чары?
— Твои чары на меня подействовали очень даже хорошо, — улыбнулся я, чувствуя тепло её тела.
— А что, если и эти чары перестанут действовать? — вдруг задала она роковой вопрос.
— Иногда лучше не задаваться подобными вопросами, вроде «зачем мы живём?», «кто мы такие?», «какая у нас цель в жизни?». Мама говорила, что жизнь слишком коротка для подобных вопросов.
— Госпожа Ольга действительно мудрая женщина. Жизнь смертного коротка. Что я буду делать, когда тебя не станет? Мы попусту теряем время! — заявила она и уши её принялись полыхать. Она дёрнулась, чтобы повернуться ко мне, замерла, а после она взорвалась вспышкой света прямо у меня в руках так, что в глазах заплясали светлячки. — Но что будет, если я не смогу тебя защитить и тебя не станет намного раньше?..
На этот вопрос я ответа не знал. Всё, что я знал, что буду следовать её правилам, не отходя от ни ни на шаг.
— Во сколько тебе к доктору? Я же с тобой еду?
— Ты без меня пока никуда не высовываешься, — напомнила она. — Я очень рада, что ты не пытаешься что-то делать сам.
— Чтоб что-то делать самому, нужно думать хоть иногда. У меня раньше получалось, в основном по выходным, а сейчас, видишь, совсем никак, — развёл я руками и она рассмеялась.
— В девять приём. Заодно попрошу Майкла поговорить с отцом, чтоб он от нас отстал.
— Девять утра? — простонал я. — Ладно, встану. Потом может днём посплю.
— А ты просто усни пораньше и всё, — пожала она плечами.
У меня в голове плавал образ её обнажённой груди, а она говорит «усни пораньше».
— Всё хорошо, я попытаюсь, — обнадёжил её я, целуя в шею и вдыхая аромат её волос.
Глава 13. Аня Шрёдингер
— Смотри, это твоя половинка, — объясняла Аня, сидя под одеялом. — А это моя половинка. Меньше меня будешь тискать, быстрее уснёшь. Если я начну приставать…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она сделалась красной.
— Если ты начнёшь приставать… то что? — не понял я.
— Я не буду приставать, честно-честно. Я не настолько глупая, чтобы пожертвовать всем. У нас ещё Кассандра на хвосте. И мой отец. А где-то гуляет ещё та херабора.
Наверное она про странное создание, которое в меня вселилось.
— Ещё раз, кто такая Кассандра?
— Глава ордена… киллеров, скажем так. В Олдвинде.
Она выключила свет, ложась спать. Отвернулась от меня и, мне казалось, уже уснула.
Было ещё очень рано для совы, но я был уставшим и глаза сами закрывались. Говорят, что совы больше приспособлены к перестроению режима, нежели жаворонки. Я перестроюсь под жаворонка? Ну и пусть. В универ же как-то вставал.
Внезапно Аня вспыхнула. Я сел от испуга, успокаивая колотящееся сердце.
— Я так с тобой глаз лишусь.
— Извини пожалуйста, — перевернулась она ко мне лицом.
Я откинулся на спину, закинув руки за голову и глядя в потолок.
— Расскажи ещё раз, зачем ты кому-то, кроме меня, нужна.
— Ну Макс… — в её голосе было раздражение. — Ладно, — вздохнула она. — Я — живое оружие. На чьей я стороне — тот победил. Меня хотят на своей стороне иметь все.
— Ты же просто память стираешь, ну и глефа у тебя есть.
— А ещё я умею уклоняться от пуль, смертельные ранения для меня не опасны и при желании могу испепелить город. Что-то вроде ядерной бомбы.
Я присвистнул.
— Псионика, — стала она пояснять дальше, — моя слабая сторона. Псионика — оружие моего отца — Винтера Крига Холодное Сердце. А моим оружием всегда была магия разрушения. Но знаешь что, я готова от неё отказаться. Нужно лишь закончить дела.
— Почему ты тогда просто не свергнешь эти организации?
— Ты говоришь сейчас про жизни тысяч людей, — она задумалась. — Странно, раньше меня это не останавливало, и я подумала так не делать только потому что… тебя постеснялась расстроить. Ты так спрашивал про то, являюсь ли я плохим человеком, что я решила, что для тебя буду хорошей. Это плохо?
— Нет, это процесс притирки. Тот, который игнорировали все мои бывшие, кроме Вики.
— А почему ты так спокойно об этом говоришь?
— Мне сегодня прислали якобы мой мизинец. Завтра видимо пришлют следующий палец. От кого-то же эти мудаки пальцы отрезают?
Эта мысль будоражила сознание. Я очень сильно радовался, что это был не я.
— Я не дам тебя в обиду, — нахмурилась Аня. — Вот видишь, ты в это ввязался, и уже может хоть и на словах, не понимая, как оно на деле, рассматриваешь жестокость. Не становись жестоким, для этого есть я. Хотя я… Я стала мягче, для меня это уже не вариант. К тому же это плохой вариант — мы сразу станем на виду: пара, свергнувшая правительство и подавившая революцию одновременно.
Я вспомнил артистов и музыкантов которые живут у всех на виду. В принципе не так уж и плохо.
— Нет-нет-нет, и нет, и ещё раз нет, Макс, — бескомпромиссно заявила Аня. — Ты просто не знаешь, что такое жизнь на виду, а меня от такой уже тошнит. Мы сделаем всё тихо: попросим Майкла, убедим Кассандру, поговорим с моим отцом. Они найдут выход.
— Зачем ты своему отцу? У нас детей отпускают после восемнадцати.
— Скажем так. Чтоб долго не объяснять тебе. Без меня его правлению конец.
— А не слишком ли сильное заключение?
— Не слишком, — буркнула Аня.
— А ещё. В меня пыталась вселиться какая-то тварь.
— Когда? Где? Почему ты молчал?
Она перелезла ко мне под одеяло, положила руки на виски, потом мне на горло, потом на грудь и там остановилась. Потом улеглась рядом, заглядывая мне в глаза.
— Почему не рассказывал? Я думала, у нас нет секретов. Я тебе стараюсь правду говорить.
— Ань, у нас и нет секретов, только я не посчитал это важным. Такое облако с красными глазами и чёрными зубами.