Я кивнул, она всё ещё стояла и мялась на пороге:
— Не заставляй меня выбирать между тобой и ей. Выбор я сделаю, но мне будет неприятно.
— Что это вообще значит? Это какая ситуация должна возникнуть?
— Забудь, — покраснела Аня. — Я просто очень плохо обо всех думаю.
Она позвонила в звонок. Дверь приоткрылась с цепочкой. Узкий глаз посмотрел на Аню. Дверь закрылась. Звук убираемой цепочки. Дверь открылась снова, на пороге возникла девушка немногим выше меня, темноволосая, узкоглазая, довольно тощая, с сигаретой в руках.
— Заваливайте, — указала она рукой и спешно закрыла за нами дверь.
— Привет, я Макс, — протянул я кулак.
Мария на кулак посмотрела, перевела взгляд на Аню.
— Ну, впуталась?
Аня смутилась. Маша замялась, стоя с открытым ртом.
— Ладно, проходите на кухню. Вы на сколько?
— Я надолго, — заявила Аня. — Он со мной тоже надолго.
— О, у вас, я смотрю, всё серьёзно? А где та королева, которая величала всех простыми смертными?
По пути на кухню я задался вслух вопросом:
— Она всегда такая язвительная?
Аня залилась краской, наблюдая моё смущение.
— Она хорошая обычно, — шепнула мне Аня.
Впрочем, это всего лишь подруга, пусть и временно превращённая в сожительницу.
— Суп будешь? — спросила она у меня.
— Не надо, спасибо, мы только поели.
— Ты, оказывается, тоже ешь? — уставилась она на Аню. — Уподобилась простым смертным?
Мне сказали вести себя уважительно, а из этой только желчь прёт.
Но я по своей натуре спокойней удава, поэтому хотел сказать что-то нейтральное про то, что Ане теперь доступно всё богатство вкуса, но во-первых притормаживал от недосыпа, во-вторых словил затяжной зевок.
— Что за свинское отношение? — раздался лёд сбоку. Оттуда, где только что сидела Аня.
Зевок застрял на середине.
Она преобразилась, глаза холодные, лицо — безжизненная маска.
— Я перед тобой не отчитываюсь, — она бросила на меня взгляд и на мгновение сердце замерло от тона. Я не сразу сообразил, что фраза предназначалась не мне. — Макс, прости за то, что здесь увидишь, но кажется кто-то что-то забыл и нужно об этом напомнить.
Она встала, прошла к Маше, вырвала у неё сигарету из рук, кинула в умывальник. Аня была ниже её больше чем на голову, казалась очень хрупкой. Маша подалась чуть назад, отступая упёрлась в плиту, обожгла себе спину о горячую кастрюлю и дёрнулась — отступать дальше было некуда. Она кривилась от боли, но не сказала ни слова.
— Тебе напомнить, почему ты ещё жива?
— И-извини, это была шутка, просто шутка, — показала она пустые поднятые руки, кривясь от боли.
Аня её боль, видимо, не замечала. Я вжался в стул и делал вид, что меня вообще здесь нет.
— Почему ты ещё жива? — полушёпотом произнесла Аня.
— Ань, не кипятись. Спокойно, присядь. Не закатывай истерик при парне.
На эту фразу Аня метнула такой взгляд, что мне захотелось обратно в деревню к маме.
— Ты поняла сама, что делала только что, или мне объяснить? — упёрла Аня руки в бока.
Маша не отвечала, лишь дрожащими руками достала из кармана пачку сигарет и потянулась за новой.
— Выкинь уже эту муть! — вырвала Аня пачку из рук и швырнула в мусорку. — Или кури там, где я видеть не буду. Пару дней меня не было, и опять… — Она взяла бутылку из-под дешёвого вина с остатками на дне, кинула к пачке сигарет. — Отвечать будешь?
— Я… — замялась Маша. — Я не поняла.
— Ну и славно. Когда мозги появятся, ещё раз подумай, — буркнула она и улыбнулась: — А пока давай без колкостей, пожалуйста.
Маша села на табурет, трогая опаленную спину. Я молчал. Чтобы не сказать глупость, лучше вообще молчать. Неловкое молчание длилось довольно долго, Аня окинула нас взглядом:
— Пойду переоденусь и помоюсь.
Аня ушуршала к себе, я остался наедине с её подругой. Тишина накалялась.
— Давно вы дружите? — спросил я лишь бы что-то спросить.
— Четыре года.
Маша сделала себе чаю, руки у неё колотились.
— И часто она с тобой так?
— Я с ней тоже так не часто, — вздохнула Маша. — Но что-то накипело. В Новом Бурсе из-за неё проблемы, — я рассмотрел синяки на плечах, — да и вообще: возомнила себе невесть пойми чего. Раз умеет память стирать, то прям супергероиня, а остальные все чернь и рабы. А тут прискакала, приютить… Ой, извини. Я не против того, чтоб ты тут пожил. У вас вообще всё хорошо?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Всё отлично, да, замечательно, — закивал я. Пусть это и была правда, но так я отвечал на любые вопросы, касающиеся моих с кем-то отношений. Потому что это мои с кем-то отношения, и нехер туда лезть. — А что?
— Куришь? — спросила Маша, доставая пачку из мусорки.
— Я бы всё же попросил Аню не расстраивать.
Маша лишь отмахнулась и закурила, пуская дым по прокуренной кухне.
Они терпят друг друга? Маша подчиняется Ане? Или как это работает?
— И что, вы прям так иногда ругаетесь?
Маша покачала головой.
— Аня очень редко злится. Только когда что-то идёт очень не так, как ей хочется. Что я не так сделала?
Я пожал плечами.
— Ну подумаешь, подъёб, — нахмурилась она, выпуская струю дыма.
— Может месячные? — предположил я.
Маша искренне рассмеялась.
— Рассказывай, кто ты такой и что у тебя за суперсила, что Аня сама не своя тут ходила? Ты ещё не в Новом Бурсе?
— Скорее Аня уже не в там, — пожал я плечами. Видимо Маша не знала о последних событиях. — А я так, просто парень, — я зевнул. — Парень, который поспал сегодня от силы три часа.
— Это ты хвастаешься? А Анька целенаправленная, правда?
— Не хочу показаться грубым, — буркнул я, вспоминая наставления Ани перед входом, — но наши с ней отношения — это наше личное дело.
— Она мне всё равно всё расскажет и может даже память оставит, — усмехнулась она слегка ехидной усмешкой. — Буду знать о вас больше, чем ты, — расхохоталась она. — Как думаешь, сколько раз она тебе память стирала?
— Нисколько, — уверенно выдал я.
— Я вот тоже так считала, пока кровь из носа не пошла. Соседка, укорачивающая мою жизнь. Но я не жалуюсь, это скорее констатация факта. Так что если ты секс с ней запомнил, считай ты везунчик.
— А что, были другие?
— Парни? Хаха, не-ет. Аня и парни вещи несовместимые. Куда простым смертным до неё, до великолепной богини.
Богини? Может и богиня. Она ж говорила про свой родной мир — всё логично…
— Ну я как-то вот, простой смертный, — указал я на себя.
— Вот я и говорю, что в тебе такого? Аня тебя сразу рассмотрела, ещё… — она замолчала, увидев вышедшую из ванны Аню.
— Он миленький, — хихикнула она и скрылась в коридоре.
— Это похоже на Аню, которую ты знаешь? — спросил я у Маши. — Потому что это похоже на Аню, которую знаю я.
— Проигнорировала сигарету, — заметила Маша. — Что-то у неё настроение пляшет. Вот та Аня, из-за которой у меня, — она потрогала спину под майкой, — кажется, ожог, вот она похожа на Аню, которую я знаю. Хотя пару дней перед тем, как на сутки исчезнуть, никому ничего не сказав, она была действительно сама не своя. Так ты в Новом Бурсе или нет?
— Неа, — сквозь зевок проговорил я. — Только в качестве заложника. Не знаю, должен я тебе рассказывать или нет, но пока я был в заложниках, какой-то схрон Нового Бурса накрыли ГБшники.
Я сознательно опустил момент, в котором Аня убила Викторию.
— А ещё Аня решила уйти из организации.
— Как уйти? — встала Маша. — А как же наша цель?
Она пошла к Ане, видимо довыяснять отношения. Мало ей было обваренной спины что ли?
— Стой, может не сейчас? Дай ей отдохнуть, пусть подобреет.
— А ты хитёр, уже её раскусил, — сощурилась Маша и её узкие глаза превратились в щёлочки. — Но это вопрос очень личный и ждать с этим никак нельзя, — в голосе послышалась сталь.
Маша влетела в комнату Ани, словно ураган. Аня же сидела в наушниках и пялилась в экран телефона, будучи красной, словно рак, с круглыми от изумления глазами. Маша, не останавливаясь, дошагала до Ани и заглянула в телефон.