которые, по свидетельству С. П. Мельгунова, были нежелательны, так как не подходили для предполагаемого объединения на единой платформе с большевиками.
Как ни странно, прибывший 27 октября из Петрограда член Временного правительства Прокопович, получивший на совещании товарищей министров полномочия организовать сопротивление в Москве, в КОБ не вошел и никакой борьбы не возглавил. Единственное, что он сделал, — обосновался в Александровском военном училище и оттуда старался смягчить напряженные отношения между КОБ и вооруженными силами, — спонтанно выступившими на защиту правительства юнкерами и студентами.
Военная молодежь и студенчество (по свидетельству большевиков на 85 % бывшие против ВРК) самостоятельно организовали патрулирование центра города. С 26 октября в Александровском военном училище и в Манеже шли многочисленные собрания и митинги, на которых выставлялось требование отставки Рябцева за бездействие. Учащаяся молодежь предложила принять командование находившемуся тогда в Москве генералу Брусилову, но он отказался. Только 27 октября вечером, под давлением непрерывных митингов юнкеров и студентов, полковник Рябцев был вынужден объявить военное положение в Москве и предъявил засевшим в Кремле большевикам ультиматум о сдаче.
Берзин отверг ультиматум и поздно вечером начался обстрел Кремля из пулеметов и винтовок. После почти непрерывного ночного митинга, большинство солдат 56-го запасного полка решило сдаться на следующее утро. Вынужденный к тому солдатами, Берзин открыл ворота.
Без достаточного охранения юнкера вступили в Кремль. Тогда часть солдат и красногвардейцев уже из казарм вдруг открыла слабый огонь. Юнкера бросились было назад к воротам, но там развернулись и с помощью огня подошедшего броневика принудили сопротивлявшихся к сдаче. Было около ста убитых и раненых с обеих сторон. Этот эпизод многие советские историки превратили в сцену массового расстрела солдат в Кремле юнкерами. Большинство сдавшихся солдат и красногвардейцев через несколько дней были освобождены большевиками.
Теперь Рябцев мог легко окружить и занять помещение ВРК. По свидетельству Ломова «это ничего не стоило сделать». Но Рябцев предъявил ультиматум о сдаче и вновь погрузился в бездействие. Между ним и Ногиным снова начались переговоры об условиях разоружения и сдачи ВРК. Затягивая время, Ломов и Ногин соглашались по всем пунктам, кроме одного — суда над членами ВРК.
Штаб Рябцева не пытался также произвести хотя бы минимальную мобилизацию сил. В Лефортове, не получая никаких распоряжений, оставалось изолированным Алексеевское военное училище. В таком же положении находилась в Замоскворечье школа прапорщиков. В Москве, как показала большевистская регистрация несколько недель спустя, находилось в это время около 30 тысяч офицеров, но никто не подумал о призыве этих сил, так же как и ряда частей совсем небольшевистских настроений.
Генерал Алексеев, писавший 8 ноября в ставку о московских событиях, готов был обвинить полковника Рябцева в предательстве и объяснял причины поражения в Москве только тем, что юнкера и студенты «не имели совершенно предварительной организации и не были никем управляемы».
День 28 октября прошел в бездействии. Известный большевик Ольминский позже вспоминал, что «бывали моменты, когда казалось, что центру только и оставалось, что бежать». Кроме «двинцев» и случайных солдат ВРК не имел никакой охраны. Группа в 20–30 юнкеров и 40 вооруженных студентов заняла находившийся поблизости дом градоначальства на Тверском бульваре и вызвала панику в большевистском штабе.
Только после многочисленных усилий и под влиянием сведений о победе в Петрограде ВРК удалось к вечеру 28 октября провести несколько орудий из первой артиллерийской бригады, расположенной на Ходынском поле, к своему штабу на Скобелевской площади.
Найденные в ночь на 29-ое октября двадцать вагонов с винтовками помогли вооружить «двинцев» и несколько сот с трудом собранных красногвардейцев. На противоположной стороне силы тем временем таяли. Положение может быть охарактеризовано примером занятия пятнадцатью ударниками, стоявшими на стороне правительства, Брянского вокзала: шесть из них успешно прикрывали занятие огнем, а девять заняли временно сам вокзал. Небольшого количества юнкеров и студентов не хватало, однако, для занятия всех многочисленных зданий, которые надо было охранять, и едва хватало для обороны центра. Эта оборонительная тактика и погубила дело.
Начиная с 26 и по 29 октября штаб большевиков мог легко быть захвачен, и Москва имела все предпосылки стать опорой в установлении твердой власти, необходимой для обеспечения работы Учредительного собрания, но полковник Рябцев и руководители из Комитета общественной безопасности, казалось, делали все, чтобы помочь успеху большевистского восстания.
29 октября КОБ повторил известную историю переговоров «Викжеля» и заключил перемирие с ВРК. Этим временем большевики сумели воспользоваться: они вооружили несколько отрядов в Замоскворечье, а из Иваново-Вознесенска прибыл отряд Фрунзе — это позволило ВРК прервать перемирие и возобновить наступление.
Бои начались, главным образом, у бульварного кольца. 31 октября в районе Никитских и Арбатских ворот силы ВРК — около 500 человек с артиллерией — начали наступление, но были отбиты юнкерами и студентами, которых на этом участке было всего около 90 человек. Еще раньше артиллерийским обстрелом большевики вынудили юнкеров покинуть здание градоначальства. Из Замоскворечья начался артиллерийский обстрел Кремля. Несмотря на это, небольшой отряд юнкеров в тот же день, 31 октября, когда ВРК располагал уже значительными силами, почти пробился на Скобелевскую площадь и броневик юнкеров заставил разбежаться артиллерийскую прислугу. Но эта единичная попытка, предпринятая по инициативе одного из отрядов молодежи, окончилась ничем, так как у юнкеров не хватило патронов. Вообще не получая никакого снабжения уже с 31 октября, юнкера имели по 10 патронов на сутки и фактически именно эта причина заставила их прекратить бой.
1 ноября все еще немногочисленные силы Военно-революционного комитета вливаются в центр города и начинают артиллерийский обстрел гостиницы «Метрополь» и Кремля. Юнкера постепенно уходят, оставаясь лишь в отдельных зданиях. После сильного артиллерийского обстрела утром 2 ноября силы ВРК занимают Кремль. Большинство юнкеров ушло в течение ночи. Лишь немногие оставались у Николаевского дворца, где под начальством командира 56-го запасного полка Пекарского продолжали охранять золотой запас. Еще до прихода сил ВРК старый генерал Кайгородов — начальник арсенала — выпустил сидевших под арестом солдат 56-го запасного полка и их начальника Берзина. Пекарский и часть юнкеров были расстреляны.
Так кончились бои в Москве, где небольшая группа молодежи пыталась самостоятельно, без руководства, без оружия и снабжения оказать сопротивление захватчикам власти и выступить на защиту законного правительства. Большинство этой молодежи, глубоко разочарованное поведением партийных вождей из Комитета общественной безопасности, вскоре потянулось поодиночке на юг, чтобы вступить добровольцами в армию генералов Алексеева и Корнилова, начавших под лозунгом Учредительного собрания борьбу за свободу в России.
Глава 10
Переход к однопартийной диктатуре
Сразу же после захвата власти в большевистской партии разразился кризис. Первым из