Я тоже переступила порог, покрытый защитными рунами. Такими же я потрудилась расписать и голубые стены в любовном гнездышке Ивонны — просторной квартирке на двоих, обставленной с дворцовой роскошью. На мой вкус здесь было пошловато. Слишком много антикварной мебели, подушек, хрусталя, лепнины и фресок на потолке и золоченых канделябров по обе стороны монументальной кровати в соседней комнате. Однако наличие маленькой, но приличной кухни, которую я быстро приспособила под лабораторию и собственную спальню, и ванной, мирили меня с окружающей обстановкой. Был еще камин, но разводить огонь я не рисковала, чтобы не привлекать лишнего внимания.
— Когда я здесь, пользуюсь только кухней и ванной. Это там и там. — Я поочередно указала ей на арку с бархатными портьерами и дверь в спальню. — Ты можешь располагаться, где захочешь и делать, что хочешь, например, вымыться и переодеться. В спальне в шкафу осталась парочка мужских рубашек. Главное, ни шагу за порог. И не вздумай никому открывать, даже если по ту сторону будут рыдать и умолять о помощи. Помогать там некому, а вот если впустишь — пеняй на себя. По сравнению с Ивонной, Бугай покажется тебе лучшим другом.
— А з-зачем ей приходить сюда?
— Она всегда чувствует живую душу, тем более там, где ее саму настигла смерть.
— Что, прямо тут? — Ави уставилась на бежевый ковер под ногами, словно ожидала увидеть на нем закопченное пятно.
Вообще-то, примерно так оно и было. Когда я наведалась сюда впервые, обгоревший скелет Ивонны лежал у двери и ее пальцы-головешки тянулись к порогу. Я долго смотрела в черные провалы глазниц обугленного черепа, прежде чем отодрать половицы и упокоить останки под ними. И все же ей отчасти повезло — ее кости были в одном месте, в отличие от того инквизитора. Ни кто не знает, в какую канализационную дыру спихнули мешок с его телом.
— Ты стоишь на ее могилке.
Космолетчица с негодующим воплем соскочила с места.
— В Растарии не принято ходить по чужим могилам!
— Здесь не Растария, — сухо напомнила я. — Посиди вон на диванчике и успокойся, пока я приведу себя в порядок.
— А потом?
— Мне нужно будет уйти, и со мной нельзя, — опередила я назревающий вопрос.
— Почему?
— Потому что, — сказала я и захлопнула за собой дверь спальни. Мне срочно требовалось принять душ и побыть в одиночестве, чтобы все обдумать.
К комнате примыкала большая ванная, отделанная белым мрамором. Я стянула с себя грязные тряпки, заползла под тугие горячие струи и позволила себе расслабиться. Но стоило выключить воду и встать перед зеркалом, как я тут же заглянула проблемам в глаза.
После приключений выглядела я плохо. Синяки и ссадины покрывали тело в шахматном порядке, а то и накладывались друг на друга. Хорошо еще, что рана, перевязанная Ави, почти не давала о себе знать. Я сменила повязку, тоже завязала на бедре бантик и задумалась.
Отец мертв, я не смогла спасти его, и теперь Мика старается занять его место чужими руками. Что ж, вполне в духе братца — отсидеться в какой-нибудь дыре с дружками и бутылкой, пока кто-то решит проблему. Спасибо, что у него хватило ума не болтать о том, кто такая Золотая Лоза на самом деле. Тем лучше.
Со смертью отца навсегда исчезли цепи, сковавшие меня с этим городом. Больше я никому и ничем не обязана, а потому пришло время навсегда исчезнуть. Я еще не знала, куда отправлюсь, но уже ощутила, что в любом другом месте мне будет лучше, чем здесь. Хватит с меня Грязных Кварталов и вечной бьёрсгардской зимы.
Но было глупо представлять себе новую жизнь, в которой я окажусь свободной от собственной сущности и стану бродить по далеким лесам, собирая цветочки и беседуя с дриадами. Все, что я умею — это убивать, хотя бы зельями. Однажды мне снова захочется заняться делами, но ведь никто не в силах запретить мне сначала отдохнуть. Вот попробовать помешать…
Похоже, ничего не оставалось, кроме как поговорить с Микой. И попробовать объяснить, что с моей стороны ему нечего опасаться, если, конечно, он не продолжит в том же духе. А не поймет… Что ж, одним воспоминанием из прошлого станет меньше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но что делать с теми, кто придет за Виринеей Колючкиной? Уже дважды я оставляла их с носом. Да, я могу о себе позаботиться, однако вечно убегать тоже невозможно. К тому же, сдавалось мне, не в преследователях дело.
Я сложила вместе свои кошмары, Тьерена и компанию, туманные намеки госпожи Земфиры и обещания вселившейся в нее сущности… и получила на выходе не самые приятные перспективы, а уж на фоне приближающегося Миллениума, так и вовсе катастрофические. Я почти ощущала на своей коже дыхание чего-то такого, о чьем существовании лучше и не знать. Проблема была в том, что оно имело на мой счет свои планы.
От неприятных раздумий меня отвлек стук в дверь.
— Эй, ты там как, жива? — спросил слегка взволнованный голос Ави.
Я завернулась в сухое полотенце и повернула ручку.
— Живее не бывает, — проворчала я. — Не могла посидеть одна пять минут?
— Пять минут? — фыркнула она. — Тебя не было два часа. Я уж подумала, ты утопилась.
— Иногда я думаю, что лучшего выхода и не найти, — вздохнула я, быстро одеваясь. Натянула припрятанные в шкафу брюки, майку, теплую рубашку и куртку на меху, напоследок затянув подсохшие волосы в привычный пучок. Космолетчица простояла рядом, не сводя с меня испытующего взгляда.
— Слушай, я все понимаю. Я для тебя большая обуза, особенно после того, как сама с тобой поступала.
— Вот именно, — согласилась я и закончила шнуровать высокие ботинки на толстой подошве. — Но на твое счастье я редко бываю злопамятной, так что пользуйся, пока дают.
— Но я не хочу! Я… я не привыкла быть бесполезной. Раз уж я не могу вернуться домой, буду приспосабливаться к этому миру. Но сидя здесь, в ожидании неизвестно чего, ничего нового не узнать.
— Снаружи для тебя пока небезопасно, а в моей компании тем более.
— Но я хочу помочь.
— Интересно чем? — поморщилась я. — Путаясь под ногами? Мне и без тебя проблем хватает.
Говорить было не о чем. Я оставила ее в спальне, а сама перебралась в кухню, где ничего не изменилось. Дистиллятор привычно коротал время в компании перегонной установки и всевозможных колбочек и пестиков. Я присела рядом с узким топчаном, который часто служил мне и кроватью, и больничной койкой, и вытащила из-под него коробку с оружием. Засунула за пояс кольт, за голенище ботинка — нож, и намотала на левое запястье гроздь защитных и поисковых амулетов. От Мики можно было ждать чего угодно.
— Ты собираешься встретиться с братом, — догадалась Ави, возникая в кухне. — Я пойду с тобой.
— Исключено.
— Тебе нужна защита.
Я громко и от души расхохоталась, не обращая внимания на поджатые губы защитницы. Похоже, я ее обидела, но у меня не было желания обращать внимание на такие мелочи.
— Наши семейные сборища зрелище не для слабонервных. Если не удастся договориться полюбовно, кто-то точно пострадает. Мне будет не до тебя.
Я посмотрела в коробку, подумала и сунула в карман горсть стальных звезд. Особого смысла в них не было, Мика с легкостью отразит хоть сотню, но для отвлечения вполне сгодятся.
Она взяла в руки одну из оставшихся в коробке звезд и посмотрела мне в глаза.
— Ты ведь не травница, — сказала она. — Так кто ты, Виринея Колючкина?
Я не ответила, потому что с недавних пор и сама не знала. Вытащила из кипы книг на столе покрытый пылью и пятнами пятикилограммовый фолиант и сунула ей в руки.
— Ты хотела узнать, где оказалась, вот, пожалуйста. Краткая история Убежища.
Ави нахмурилась, но заглянула под обложку.
— Это не одно и то же!
— И все же лучше, чем ничего.
— Я не понимаю вашего языка, — буркнула она, глядя на руны. — Закорючки какие-то.
— Ты уверена? Советую посмотреть внимательнее.
— Ой! Это же алфавит Растарии…
— Вот-вот. Я скоро вернусь.
Она как-то странно на меня посмотрела.
— Ты совершаешь ошибку, отказываясь от помощи.