— "Золотая Лилия" была лучшим борделем в Грязных Кварталах. Самым роскошным. Позолота, хрустать, шелка, изысканные вина, самые красивые женщины, богатейшая и наизнатнейшая публика.
— Так это Дом терпимости?! — выкатила глаза Ави.
— И что? — пожала я плечами. — Я знала его владелицу. Она была моей подругой. В то время единственной. Я многому у нее научилась.
— У хозяйки борделя? — усомнилась она.
— А почему нет? Госпожа Ивонна обладала острым умом, а по части умения читать в чужих душах ей не было равных. Любой, кто переступал порог ее заведения, был для нее открытой книгой. Она всегда знала, в чем нуждается каждый ее гость.
— Известно, в чем.
— Стереотип, навязанный обществом. Безусловно, удовлетворение физических потребностей здесь имело место, никто не спорит. Девочки Ивонны знали в этом толк, но также они имели прекрасное образование, умели петь, танцевать, музицировать и могли поддержать беседу на любую тему, коль у клиента возникало желание поговорить. Нередко дело до постели не доходило вообще.
— Кто станет платить за глупую болтовню о погоде и танцульки вместо… ну, ты понимаешь?
— Ты не поверишь, но извращенцев с плетками здесь побывало гораздо меньше тех, кто нуждался в том, чтобы их выслушали и поддержали. Без лишних нотаций и в приятной обстановке.
— И чему же здесь научили тебя?
— Смотреть, слушать, правильно понимать. Еще танцевать, как это принято в самом благородном обществе. Но до сих пор у меня не было возможности использовать это умение на практике. Таких, как я, на светские рауты обычно не приглашают.
— А что плохого в профессии травника?
— Да ничего, просто я не совсем обычный травник. А тот, к кому обращаются, когда кто-то кому-то очень сильно мешает.
— Не понимаю, — нахмурилась она.
— Яды варю, ясно? В больших количествах. У меня куча клиентов, но никто из них не станет афишировать свое со мной знакомство. Собственно, за это мне тоже очень хорошо платят. Чтобы я держала язык за зубами.
— Хм, — она как-то странно на меня посмотрела и почему-то отодвинулась.
— Успокойся, тебя травить я точно не собираюсь. Не для этого с собой тащила.
— А зачем тогда? — прищурилась она.
— Понятия не имею, — честно призналась я. — Обычно я так не поступаю. Но у тебя есть выбор — уйти или остаться.
Думала она недолго и сама сменила тему.
— Я чувствую чей-то взгляд. У меня от него мурашки по телу.
— Это призраки. В ту ночь, когда “Золотую Лилию” подожгли, здесь как никогда было много народа, включая девочек и саму Ивонну. Человек триста, не меньше. Все погибли в таких жутких мучениях, что их души до сих пор не могут покинуть это место. Они привязаны к нему навечно своими болью и ненавистью.
Ави замерла, будто могла услышать треск человеческих костей и пожираемых пламенем интерьеров. А может, так и было. Это место само решало, что и кому показывать.
— Кто решится на такое? — пробормотала она. — Убить столько человек…
— Это была казнь. Но виновной была только Ивонна. Остальные стали заложниками защитных чар, наложенных на "Золотую Лилию". Когда за ней пришли, она активировала их изнутри, замкнув на себя. Никто не смог сюда войти, но и выйти, увы, тоже. Да только никакой барьер не сможет противостоять жидкому драконьему пламени. Палачи облили им здание, а потом… Паника, дым, огонь. Те, кого не затоптали, сгорали заживо. Ночью слышны их крики, но плачь Ивонны особенный. Ее душа рвется из той ловушки, в которую угодила по собственной воле, но ничего уже не изменить. Она сама прокляла это место последним словом.
По второму этажу, где были спальни и комнаты страсти, пронесся и стих вопль ужаса. Капитан шумно сглотнула.
— Так что же она натворила?
— Предала братство наемников Грязных Кварталов, доносила Инквизиции. Ее агенты приходили в "Золотую Лилию" под видом клиентов и собирали здесь информацию. Из-за этого лучших из моих братьев казнили официально, иные же бесследно исчезли в застенках инквизиторских тюрем. Сама Ивонна спуталась с одним из инквизиторов. Наш Лорд узнал об этом и впал в ярость. Ивонне давали выбор — выйти и умереть быстро и в одиночестве, но у нее не хватило духу. Она заперлась в тайных покоях, в тех самых, где ее навещал инквизитор. Тогда Лорд приказал принести драконье пламя, дабы навсегда уничтожить память о существовании этого места. С тех пор прошло много лет, и я не оплакивала Ивонну, хоть она и была моей подругой. Но да, по-своему я ее жалела. От мужиков одни беды. Запомни, может пригодиться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вокруг было темно, и я радовалась тому, что Ави не видит моего лица. Когда-то я даже ненавидела Ивонну. Той страшной ночью я стояла рядом с отцом и смотрела, как драконье пламя яростно поглощает "Золотую Лилию", слышать крики внутри и отводить глаза от мелькающих в окнах лиц, искаженных предсмертным ужасом. Я тогда словно оцепенела, понимая, что никому уже помочь не смогу. Не лучшее воспоминание, но лишний раз подтверждающее правильность моих жизненных принципов.
Я сотворила золотистый комочек пульсара и сдула с ладони, чтобы он вел нас за собой. Мы покинули фойе и двинулись в темноту боковых коридоров. Чем дальше оставался дневной свет, тем яснее проявлялась сущность этого места. Зыбкая, колышущаяся тьма обступала со всех сторон, под ногами стонали искореженные половицы, под потолком не раз прокатилось воющее эхо тех ужасных событий.
— Как же ты здесь живешь? — спросила Ави спустя минуту тягостного молчания.
— Я здесь не живу, я здесь иногда прячусь, — ответила я, выдыхая облачко пара. — В покоях Ивонны. Они выгорели до тла, но магия творит чудеса. После пожара в "Золотую Лилию" не рискнули сунуться даже инквизиторы, а против призраков не смог помочь ни один из экзорцизмов, потому что проклятие Ивонны замуровало их среди стен. Вокруг этого здания начало твориться много странного и необъяснимого, исчезали забулдыги и проститутки, улица начала хиреть, а там и вовсе опустела. Отличное место, чтобы соорудить для себя норку.
— И судя по тому, как мы познакомились, ею ты пользуешься часто.
— На самом деле у меня не так уж и много врагов. Но теперь это изменится.
Я почувствовала на себе ее взгляд.
— Что? Хочешь знать, не я ли отравила Крестного Папочку? — догадалась я. — Нет. Он мой отец, а Сапфировый Певец — брат. Но я родная дочь отца и единственная законная наследница его владений, а он — бесправный приемный сын. И мы всегда жили как кошка с собакой. От кровопролития нас удерживал отец, но теперь его нет. И Мика пойдет на все, лишь бы утвердиться на его месте. Даже на убийство.
— И ты говоришь об этом так спокойно? — удивилась Ави, на что я только дернула плечом. Всего не объяснишь, да и не стоит.
— Я же говорю, так было всегда. И потом, Мике, как никому известно, что я сумею за себя постоять.
— Даже когда за тобой толпой гоняются желающие лишить головы?
— И такое уже было, — ухмыльнулась я. — Ничего, справлюсь. Ты лучше о себе подумай. Я не смогу возиться с тобой бесконечно.
— А я и не прошу. Мне бы только решить, что делать дальше.
Длинный коридор закончился кучей сваленного у стены обгоревшего хлама. Пульсар описал над ней круг и пролетел сквозь обломки. Космолетчица восприняла это явление на удивление спокойно, а когда я подтолкнула ее в том же направлении, стоически зажмурилась, шагнула вперед и исчезла. Прежде чем отправиться следом я оглянулась, но увидела только тени призраков. Скольких они погубили своей яростью, чьи еще кости гниют в этом кошмаре? Впрочем, меня они приняли благосклонно. Раньше я не знала, почему, а теперь, после слов старой цыганки… Я была такой же, как они. Проклятой.
Я шагнула следом. Ави стояла на краю крутой, уходящей вниз лестницы, ступени которой были едва подсвечены неверным сиянием пульсара. Мы спустились вниз и оказались перед самой обычной дверью, которую я отперла, используя ключ-руну.
— Ничего себе! А ты неплохо тут устроилась.