Закончив разговор, он не успел положить трубку, как раздался новый звонок.
— Что такое у них с утра? — недовольно пробормотал Снигирев. — Не дают поговорить. Сговорились что ли?
Когда он послушал, на лице возникло удивленное выражение.
— Вас, — сказал он, передавая трубку. — Какая-то женщина.
Олег взял трубку, и когда женщина заговорила, он поначалу решил, что это Светлана, но оказалось, Ольга Сергеевна.
— Нам надо встретиться, — сказала она.
Олег глянул на часы и профессионально отметил время. Пять минут девятого.
— Что случилось? — спросил он. — У вас все нормально?
— Ничего не случилось, но у меня к вам серьезный разговор. Мы не могли бы сейчас встретиться?
— Это не совсем удобно. У меня сейчас срочное дело. Нельзя ли перенести на вечер. Или нет. Давайте встретимся в обеденный перерыв, — Олег решил, что не уступит несмотря ни на что.
— Это касается Светы.
— Светы? — при упоминании этого имени вся неуступчивость Олега куда-то делась. — Приходите, я закажу вам пропуск.
— Я уже приехала. Вы не могли бы выйти на улицу? Это ненадолго, прошу вас.
— Хорошо, — Олег положил трубку. — Иван Иванович…
— Я все понял, — Снигирев скромно потупил глаза. — Шерше ля фам. Конечно, идите. Я потерплю полчасика, зато потом держитесь. Такого вы еще не слышали. Откуда у вас эта странная рукопись, дорогой мой?
— А что с ней?
— Идите, идите, еще успеем наговориться. У нас намечается долгий и чрезвычайно занимательный разговор.
Когда Шипилин вышел на улицу, и к нему подошла Ольга Сергеевна, он поначалу ее не узнал. Она изменилась разительно. Место вчерашней веселой хозяйки заняла серьезная одетая в строгий темный костюм женщина со скорбно поджатыми губами.
— Что с вами произошло? — спросил Олег.
— Со мной ничего. Я хотела поговорить с вами о Свете. Давайте немного отойдем, я не хочу, чтобы она увидела нас вместе и узнала о том, что я вам сейчас скажу.
— А что вы хотите мне сказать?
— Пожалуйста, не заводитесь, Олег. Я не хочу, что с самого начала разговор пошел в неправильном русле. Я желаю вам обоим только счастья. Дайте закурить.
Шипилин протянул пачку "Примы". Женщина глубоко, по-мужски, затянулась, при этом на лице разом обнажились незамеченные ранее Олегом морщины.
— Мне трудно говорить, но не сказать этого я позволить себе не могу. Я не спала всю ночь, обдумывая все те слова, что сейчас услышите вы.
Шипилин мысленно поторопил ее. Снигирев ждал его, и ему в любой момент могло надоесть это занятие, и он мог уйти по своим многочисленным делам. Ищи-свищи его потом. Олег кожей чувствовал, что тянуть с долготерпением эксперта нельзя. К тому же он совершенно не понимал, что хотела от него эта женщина, и ситуация начинала его тяготить.
— Света мне как дочь, — продолжала тем временем Ольга Сергеевна. — Так получилось, что Галя, ее мать, не смогла бросить службу, а я тогда не работала и взялась присмотреть за малышкой. Даже в больнице пришлось с ней полежать.
— Ольга Сергеевна, — взмолился Олег, — извините ради Бога, меня там люди ждут.
— Простите, простите, — словно опомнилась та. — Я не хотела вас задерживать. Я только хотела сказать вам, что Света, конечно, взрослая женщина, и сама может решать с кем ей встречаться, но я вас прошу, Олег, оставьте ее в покое.
— Почему? — опешил он.
"Такая красивая пара", — вспомнил он ее вчерашние слова и подытожил, что женщины непредсказуемы.
— Понимаете, это ее первая серьезная влюбленность. Она все уши прожужжала о вас, сплошные восторги. Я разбираюсь в людях и могу утверждать, что это не любовь, а что-то вроде обоготворения ученицами своего учителя. Это все преходяще, понимаете? Света сущий ребенок, она совершенно не разбирается ни в людях, ни в жизни, и я не хочу, чтобы она потом испытала горькое разочарование. Посудите сами, вы же взрослый человек, разве вы являетесь тем самым идеальным героем, которого она себе нафантазировала?
"Она все врет", — неожиданно понял Олег. Даже не понял, ощутил.
— А ведь это не основная причина, которая привела вас сюда? — резко спросил он.
— Почему вы так решили?
— Иначе вы не мучились бы всю ночь и не примчались сюда в восемь утра. Для подобных размышлений тема должна быть более серьезной, нежели мысли о влюбленности вашей племянницы. Ей уже за 20. Что у нее никого не было?
— И какая должна быть тема? — горько усмехнулась она.
— Например, собственная жизнь. Я знаю, вам трудно об этом говорить, но вы начали сами. Дело в том, что, потеряв мужа, вы возненавидели миротворцев, и теперь все, кто сотрудничает с ними, для вас предатели — так?
— А что если так? — спросила она с вызовом, он вызов спокойно принял.
— В таком случае, Ольга Сергеевна, должен вам заметить, что, придя ко мне, вы меньше всего думали о Свете, а если и думали, то не совсем лестно для нее. Сейчас я объясню почему. Во-первых: вы не доверяете своей любимой племяннице, считая ее не способной на серьезные чувства, или скажем испытания. Тем самым вы ставите ее гораздо ниже по жизненной шкале, нежели себя. Вы то сами достойно пережили обрушившуюся на вас катастрофу. Почему же тогда вы считаете, что Света слабее и глупее вас?
— Господи, откуда вы можете знать, что я пережила? — воскликнула она. — Я же чуть не тронулась. Даже сейчас, садясь за стол, я иногда По-привычке ставлю на стол лишний прибор.
— Простите, — повторил Олег.
Она с трудом успокоилась.
— Ничего, уже прошло. Раньше было невмоготу, а теперь я уже свыклась с мыслью о том, что буду всегда одна. Но я не хочу, чтобы мою судьбу повторила Света.
— В каком смысле? — опешил Шипилин.
— Люди продолжают гибнуть, Олег, вы должны об этом знать!
— Ольга Сергеевна, пожалуйста, тише!
— Извините. Вы знаете, сколько людей погибло у вас в Управлении с момента ввода миротворцев?
— Их убили бандиты!
— Которых так и не нашли! На самом деле убираются неугодные и недовольные!
Шипилин об этом никогда не думал, но сейчас прикинул, что потерь действительно многовато.
— Вы думаете, это миротворцы?
— Миротворцы, — она горестно усмехнулась.
Он заявил со всей решимостью:
— Я не сказал, что во-вторых.
— И что же?
— Меня не убьют.
Она остановилась, внимательно посмотрела на него, улыбка тронула ее губы, и она быстро поцеловала его в щеку.
— Вы на меня не обиделись? — спросила она.
— Помилуй бог, за что? Это вы меня простите за то, что вас чуть ли не эгоисткой назвал. Не знаю, как это у меня вырвалось.
— Совсем еще мальчик, — вновь улыбнулась она. — Ну что ж, живите своим умом. Проводите меня до остановки. А вас невозможно сбить с толку, потому что у вас железная логика. Миша точно такой был.
Олег проводил женщину на автобус, когда вернулся, у крыльца курил Гот. Обычно здесь было полно народу, но стоило выйти куратору, крыльцо одномоментно опустело.
— Вы опоздали на работу, мистер, — процедил американец.
— Я уже отметился в электронном турникете, — злорадно пояснил Шипилин.
Надо же, столько ругали железяку, такие деньги выкинули, а полезная вещь оказалась. Теперь пришить опоздание куратору не удастся. На память пришли строки инструкции " При многократном нарушении дисциплины, куда входят и опоздания, работник подлежит увольнению с постановкой на учет в штаб МС как неблагонадежный элемент".
— Пройдемте в кабинет, — без интонаций проговорил куратор.
— Мне к эксперту надо.
— Согласно инструкции вы должны беспрекословно выполнять указания куратора.
Надо же, какое сложное слово выучил. Беспрекословно.
— А к эксперту вы успеете, — ехидно усмехнулся Гот.
Пришлось подчиниться.
В кабинете куратора, несмотря на зиму молотил кондиционер, и воздух был ледяной, словно американец боялся испортиться. Насколько помнил Шипилин, во всех кабинетах миротворцев круглогодично и круглосуточно работали кондиционеры. Циркуляция воздуха снаружи была перекрыта, точно они не хотели дышать одним воздухом с аборигенами. Как выразился бы Шипилинский контингент: западло.
Гот ткнул Шипилину пальцем на стул, сам опустился в роскошное кожаное седалище по другую сторону черного, словно уголь стола с мерцающим айпотом в спящем режиме.
— Мы предлагаем вам сотрудничество, мистер.
— Я и так сотрудничаю. Бандитов ловлю.
— Не надо так шутить. Наш разговор записывается.
— Какие уж тут шутки? На днях была перестрелка, у нас даже машину прострелили.
— Хватит! — Гот хлопнул по столу раскрытой ладонью, даже айпот возмущенно мигнул и проснулся. — Вы вчера сильно провинились.
— А что вчера? — Шипилин сделал невинные глаза.
— Вы посягнули на миротворца!
— Не было этого!
В глазах у Гота мелькнуло злорадство. Обстановка ему жутко нравилась. Обычно, подчиненным это ничего хорошего не сулило.