— Частичную.
— С ума сойти. Я тоже её почувствовала… в квартире.
— Я понял. Поэтому и говорю тебе: не бойся меня. Никогда. Что бы я ни делал, как бы я ни гневался, я не задену тебя.
Наташа всматривалась в его лицо. В его глаза. В нахмуренные брови.
— Я слышала, что иногда, в порыве гнева…
— Нет, — жестко прервал её Федор. — Нет и всё.
Это сложно объяснить. Что происходило с Наташей. Она всегда с настороженностью относилась к мужчинам, не спешила им доверять. Долго присматривалась, тщательно анализируя поступки и слова представителей мужского пола. Где-то глубоко внутри с раннего детства сидела мысль: им нельзя доверять. Наверное, уже тогда вторая сущность подготавливала её к худшему сценарию. Приучала вырабатывать иммунитет, защиту. До встречи с Федором Наташа прекрасно справлялась с поставленной задачей.
Не подпускала близко никого.
Федор продолжал пристально выжидающе смотреть на неё. В его глазах бушевала буря.
Наташа медленно кивнула. Потом вздохнула и подалась вперед. К крепкой груди, где тепло и хорошо.
ГЛАВА 15
Если раньше Ната думала, что квартира Доминиканы сверх роскоши, и ничего круче быть не может, то, увидев квартиру Федора, мнение поменяла.
Одно дело — смотреть на роскошные двухуровневые квартиры по телевизору, в Ютубе или в журналах. И другое — видеть в реальности.
Пройти. Осмотреть всё своими глазами. Понять, что она здесь будет ночевать.
Или… жить?
— Моей семье принадлежит нефтеперерабатывающий завод, — негромкий голос Федора застал её у панорамного окна.
Ната прошла в большую гостиную и ахнула, когда увидела панорамную стену из слегка тонированного стекла, с красивым алюминиевым профилем. А за окном вид на ночной город.
Огни, огни и ещё раз огни. Квартира Федора располагалась на двадцатом этаже, в самом центре города. Вид открывался нереально захватывающий, словно наблюдатель парил в воздухе.
— Раньше я принимал активное участие в его руководстве.
— Последние три года — нет?
— Нет. Я дал обед молчания. Из меня руководитель тот ещё получился бы. Кузены отлично справлялись и без меня.
— Алан — кузен?
— Да.
Федор встал за спиной и обнял Нату за талию. Первым порывом был протест. Ната хотела возмутиться, что мужчина много себе позволяет!
Но… ничего не сказала. Смысл? Она в доме этого мужчины. Поехала с ним. А сейчас начнет строить из себя недотрогу? Глупо.
— Он хороший парень. Я бы ему передал свои активы… Знаешь, — голос Федора понизился, а объятия стали чуть крепче. — Я так и планировал сделать. Кому мне их оставлять? Я уже почти принял решение уйти за Грань и закрыть для себя дорогу в этот мир. Но появилась ты.
Ната не знала, как реагировать на его слова. В глазах появилось жжение, грудь распирало от неизведанности. Она старалась держать в узде эмоции, но как же сложно! Снова скатываться к истерике недопустимо.
Значит, Федор богатый человек…
Почему она не испытывала от этого ни одного витка радости?
Ответ просто. Сама она выросла в обычной семье. Оказывается, благодаря именно неким Старейшинам они с мамой могли себе позволить жить, не думая о хлебе насущном. Они никогда не жили богато, но и не бедствовали. Хотя… Понятие «бедствовать» растяжимое. Например, у Наты никогда не было лишней одежды. Всегда только самое необходимое. Одни сапоги на зиму, один пуховик. Рвались, изнашивались — покупались новые.
Наташе стало грустно. То есть они всегда зависели от кого-то. Только иллюзия свободы и выбора.
— Что меняю я?
— Всё. Ты же сама понимаешь…
— Я подхожу тебе в физиологическом плане? То есть я смогу от тебя родить ребеночка, правильно? За спиной раздался протяжный вздох.
— Давай пока не углубляться. Ты задала вопросы, я тебе на них отвечаю. По поводу возраста. Да, у оборотней иное исчисление, чем у людей. У тебя тоже оно иное.
— Час от часу не легче…
— Наташ.
— Федор, мне нужно время.
— Знаю. Я ни на чем не настаиваю…
Он оборвал фразу, и Наташа готова была поклясться, что услышала едва различимое «пока». Разговор прервался. Ната устала. Перелет, встреча с Доминиканой дались ей нелегко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Можно я приму душ?
— Конечно.
— Одна, — зачем-то добавила Наташа и сразу же почувствовала легкое напряжение в воздухе.
Девушка насторожилась в ответ. Не будет она объяснять, что элементарно хочет побыть в одиночестве!
— Я тебя обидел, да? — от этого вопроса мурашки побежали по коже Наташи. Она снова реагировала на него.
Не хотела, а реагировала. Её тело считывало всё, что касалось Федора. И это чертовски настораживало Наташу. Есть она, есть её желания, мысли, мечты. Есть Федор и его нереальное воздействие на её тело, на вторую сущность.
— Какой ты ответ хочешь услышать?
— Честный, Наташ. Я сделал тебе больно? Неприятно? Черт! Нат, мне надо знать, чтобы в дальнейшем избежать негативных последствий, — он попытался её развернуть к себе лицом, но Наташа воспротивилась, вцепившись в его ладони, которые он сплел у неё на талии. Смотреть ему в лицо — значит, проиграть.
— Я уже сказала выше: дай мне время. Я… Мне сложно. Моя тяга к тебе слишком непривычна.
— Это не ответ.
Она понимала, в чем именно он требует конкретики.
— Скажи, а ты тоже можешь на меня воздействовать ментально? — Наташа изворачивалась, как могла.
Не будет она с ним обсуждать интимные особенности своего организма!
— Ты уходишь от ответа, — недовольно проговорил он, поддавшись на её протест и прекратив разворот.
— Ты — тоже.
— Баш на баш?
— Хм…
— Решай.
— Баш на баш.
— Да, я могу на тебя воздействовать ментально, — четко ответил Федор, отводя в сторону один из больших пальцев и начав поглаживание по её животу. Очередная реакция последовала незамедлительно — снова появилась тяжесть внизу живота, и между бедер увлажнилось. — Сила альфы действует на всех без исключения. Но я уважаю тебя, как свою пару, как истинную и не воздействую.
— Никогда?
— До этого момента ни разу. И в дальнейшем не планирую.
Наташа прикусила губу. Ей бы радоваться, что Федор честен с ней. Проявляет уважение. Заботу. У неё же наоборот! Она отчаянно искала в нем недостатки, не понимая, зачем ей это.
Или… понимала?
— Мне бы не хотелось. Я и так постоянно чувствую себя рядом с тобой… — она сначала хотела оборвать предложение, не договорить, но потом решила, что это всё же нечестно в отношении Федора. Он-то явно настроен налаживать контакт. Поэтому продолжила: — Неровней.
— Глупости.
— Возможно. А по поводу твоего вопроса. У меня есть легкое жжение. Если я двуликая, почему на меня не действует регенерация?
— Она есть, пока незначительная. Будет усиливаться с каждым днем до твоего первого обращения. Моё присутствие рядом способствует усилению.
— Федор… Всё-таки я хочу в ванную. Можно?
— Да, — с явной неохотой отозвался он и разжал руки. — По коридору третья дверь.
— Найду.
Она нашла, поспешно вошла.
А вот запираться не стала. Специально.
Если Федор себя позиционирует, как честный мужчина, он не зайдет к ней.
То ли Наташа окончательно устала, то ли ещё какие-то факторы нашлись, но на интерьер она обратила внимание бегло. Завтра рассмотрит. Ей бы умыться, сполоснуть усталость дня.
Она разделась, вошла в отдельно стоящий душ, прикрыла стеклянную дверь и включила воду. Под сильную струю вставать не спешила, сначала отрегулировала температуру. Сделала максимально горячей, едва терпимой. Сегодня ей так хотелось.
У Федора имелись мыльные принадлежности только для мужчин. Странно, что вообще были, учитывая, что он три года не приезжал в квартиру. Здесь вообще было очень чисто, прибрано — значит, кто-то за ней присматривал. Логично.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она взяла шампунь, намылила голову. Смыла. Потом выдавила гель для душа и, не пользуясь мочалкой, растерла его по телу. Стоило коснуться груди, сосков, как желание вспыхнуло ярким огнем, сорвав с губ Наташи легкий стон. Да что же это такое! Она уперлась рукой в кафельную стену и некоторое время стояла, не двигаясь, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание. Так нельзя. Надо примиряться с новой собой.