моих мыслей теряется. Боль усиливается и, кажется, что я готов сдаться, только бы не чувствовать, как тело горит в агонии.
Мои веки вновь опускаются, и я проваливаюсь в спасительную темноту.
2011
– Олли! Оливер, проснись! Олли, это я, Чарли!
Хриплый крик со слезами, принадлежащий Чарли, проникает в мой окутанный туманом разум. Он не просачивается, вползая лениво и неповоротливо, а врывается мгновением, вспышкой, принося с собой осознание и ужас того, что я делаю. И когда я понимаю, что сжимаю горло не врага, желающего мне смерти, а женщины, которую люблю, отшатываюсь назад, отнимая руки от Чарли.
Тяжелое дыхание вырывается из моей груди, по вискам стекают холодные капли пота, и я, не мигая смотрю на Чарли, в ее испуганные, влажные от выступивших слез глаза.
Меня мутит от того, что она видит монстра во мне, который только что чуть не лишил ее жизни.
Чарли подносит дрожащие руки к горлу и трогает его – я вижу отпечатки своих пальцев на ее коже, и меня воротит от самого себя.
– Прости меня, – сдавленно издаю я онемевшими губами.
Мы с ней оба в шоке. Я пытаюсь подобрать слова, но удается с трудом.
– Я не хотел. Я думал, что ты…
Запускаю руку в волосы и так сильно сжимаю, что становится больно. Мои зубы стиснуты – только так я могу сдержать в себе желание взвыть, а еще хуже – и самому расплакаться.
Херня, что происходит со мной и рушит мою жизнь, никуда не исчезла от того, что я уехал из дома и увидел Чарли. Отчего-то я думал, что мне это поможет. Но не только не помогло, а подставило под удар ее.
– Олли, – шёпотом зовет Чарли и, подавшись вперед, тянет ко мне руки, но я отстраняюсь еще дальше, забившись в угол кровати.
На ее лице отражается сострадание, но от этого мне только хуже. Не хочу, чтобы она жалела меня после того, как я держал ее горло в захвате, пытаясь задушить.
– Тебе что-то приснилось? – спрашивает Чарли, больше не делая попыток приблизиться. – Война, да?
Я молчу, только смотрю на нее, в ее глаза, источающие сочувствие. Разве она не должна ненавидеть меня прямо сейчас?
Мысль, что я душил Чарли, никак не найдет места в моей голове. Это из запредельного. Как я могу объяснить ей, что принял ее за врага, без того, чтобы она не решила, что я окончательно тронулся?
– Олли, ты можешь сказать мне, – просит Чарли, не скрывая, как моя отстраненность уязвила ее.
– Я не могу.
Поднимаюсь с постели, и прежде чем она успевает еще что-то сказать, скрываюсь в ванной комнате. Схватившись за каменную стойку, смотрю на свое отражение запавшими, дикими глазами.
Я схожу с ума? Почему у меня такое чувство, будто у меня срывает планку? Кем я становлюсь в эти ночные моменты, не контролируя себя и теряя связь с реальностью?
– Олли, – уже тише, растеряв надежду, зовет Чарли из-за двери. Ее голос режет по живому. Мне хочется открыть чертову дверь, которой я отгородился от нее, заключить в свои объятья и заверить, что все хорошо. Подобного больше не повториться. Но это неправда. Я не могу дать таких обещаний и боюсь, что опасен для нее.
Сильнее сжимаю пальцы, удерживая себя, пока Чарли снова и снова повторяет мое имя.
А потом наступает тишина. Она сдается.
* * *
Когда я выхожу из ванной, за окном пробивается рассвет, а Чарли спит. Она лежит ко мне спиной, и я не вижу ее лица, поэтому не могу знать, не делает ли она вид, но проверять не буду. За пару последних часов у меня была возможность все обдумать, и вот к чему я пришел – мне пора возвращаться домой. Я должен пойти к человеку, который поможет понять мне, что со мной происходит и почему.
Может он поможет мне, а может, нет. Не знаю, что будет, но я не могу оставаться здесь и рисковать ее безопасностью.
Но это не вся правда.
Ее новая жизнь здесь удивительна, и совершенно мне непонятна. Не знаю, ехал ли я с мыслью, что Чарли захочет вернуться со мной в Гери – может быть. Но это невозможно, и я не стану просить ее об этом.
Я отставной солдат, у которого проблемы с головой, и на данном этапе мне нечего предложить ей. Стоит быть честным. Для начала нужно разобраться с самим собой.
Я не мог не заметить, что она любит жизнь, которую обрела здесь. Я не хочу, и не буду просить ее отказаться от нее ради меня.
И все же я не жалею, что приехал и увидел ее. Майло был прав – я нуждался в этом. Что-то внутри меня изменилось. Будто встало на свои места.
Я решаю не ждать утра и ее пробуждения. Тихо выхожу из спальни, одеваюсь и на обнаруженном возле телефона блокноте пишу короткую записку. Возникает сильное желание вернуться в комнату и посмотреть на нее еще хотя бы раз, но я боюсь, что тогда не смогу уйти. Поэтому пока еще во мне есть силы сопротивляться, покидаю квартиру Чарли.
Чарли
Я заглушила двигатель (после ремонта Бьюик работал исправно) и вышла из машины.
Прошла по каменной дорожке к дому, поднялась на крыльцо и собралась открыть дверь, но та оказалась заперта. Странно. Пет никогда не запирала дверь на день, если только не уезжала в магазин или по другим делам.
– Бабуль, это Чарли! – постучав, позвала я. – Я приехала как ты и просила!
Я постучала еще раз, но ответа не последовало. Казалось, в доме никого нет. Пет забыла, что я приеду, и ушла из дома?
Она позвонила мне утром и попросила приехать. Причину не назвала, но заверила меня, что со здоровьем у нее все нормально и мне не о чем переживать.
Я и не переживала. До теперь. Голос бабушки показался мне несколько таинственным, но я не придала этому большого значения. Сейчас ее не оказалось дома, и ее звонок кажется мне еще более странным.
Я знала, где у Пет лежит запасной ключ. И как многие пожилые люди она доверчива и держит его под одним из цветочных горшков возле кухонной двери, которая так же служит черным входом.
Я спустилась с крыльца, обошла дом и обнаружила ключ на старом месте. Входя в дом через кухню, я подумала, что надо будет попросить Пет перепрятать его.
Слишком уж это