с кем-нибудь общаться.
– Да ничего. Сегодня просто восхитительный день.
Очень недовольна. Пока она спускалась по лестнице, прижимая к груди огромную книгу, Кас подошел к столу рядом с окном. На столе был разложен пергамент, густо исписанный чернилами. Тяжелым мужским почерком. Перед ним стоял чайник с тонким длинным носиком, на боках которого были изображены скачущие, резвящиеся рыси. Из него исходил богатый аромат шоколадного напитка. Две изящные чашки стояли нетронутыми. Сегодня Лина надеялась поговорить с художницей, вспомнил он. Абриль. С печальными глазами.
Кас произнес:
– Художница не пришла.
– Нет, – донесся ответ Лины с середины лестницы.
– А почему ты сама к ней не пошла? – Кас потрогал чайник с шоколадом. Холодный. – Ты вроде говорила, она остановилась в городе?
– На постоялом дворе. Лорд Вентиллас предложил ей жить здесь, пока она работает над гобеленом, но она отказалась. – Когда тапочки Лины оказались на полу, она подошла и плюхнулась на стул рядом с Касом. Она положила книгу на стол. В кожаной обложке с золотыми застежками. Заглавие было написано золотыми буквами: «Геральдические щиты королевства Оливерас». – Она будет сегодня на ужине. Тогда и поговорю с ней. И кроме того, мне только что сообщили, что мне дозволено покидать донжон только в сопровождении вооруженного всадника.
А. Еще одна причина недовольного выражения лица. Кас наклонился над столом. Ее волосы были заплетены в одну затейливую косу и по всей длине заколоты изумрудными шпильками.
– Он твой брат. И беспокоится о тебе.
– Мой брат, да. Но не мой хозяин. – Лина схватила листы пергамента и принялась ожесточенно разглаживать их, хлопая по столу, хотя края и так уже были ровными. – Он думает, что я еще дитя. – Хлоп. – Вооруженный всадник, пффф. Я что, похожа на ребенка, которому нужна няня? – Хлоп. Она повернулась к нему с явным возмущением на лице.
Кас опасливо отодвинулся.
– Нет.
– Конечно, нет. – Она отложила пергамент в сторону и уперлась подбородком в руку. Возмущение сменилось унынием. – Почему он не видит, что я отлично могу сама о себе позаботиться?
Справедливости ради – по отношению к королю, – у нее украли лошадь, и Касу пришлось ее спасать. Она могла бы сейчас все еще сидеть на том дереве, если бы он не оказался рядом. И все же об этом лучше было не говорить.
– А разве у леди обычно нет стражи, какого-то сопровождения, когда они путешествуют?
– Я не леди, Кас! – выкрикнула она, и ее голос раздался эхом в обширном зале архивов. – Не такая, как остальные леди здесь. Я выросла в маленьком домике моего дедушки, в центре Эльвиры, в окружении магазинчиков книготорговцев. Я могла бы сама стоять в углу этого архива. – Она обвела рукой комнату. – Мне было дозволено ходить куда хотела, когда хотела. А потом мне сообщают, что я единственная из всех братьев и сестер короля, кто пережил чуму. И я вдруг становлюсь важной. Все меняется. И теперь мне нужен вооруженный всадник.
Лина произнесла «вооруженный всадник» таким же тоном, как обычно произносят «у меня в супе волос».
Кас оказался в затруднительном положении. Кто-нибудь подобрее похлопал бы ее по плечу или пробормотал успокаивающие слова. «Ну все, все». Кас же не любил пустые разговоры. Прошло несколько секунд, он потянулся к чайнику и налил в чашку остывший шоколад. И предложил ей.
– Король узнал, что ты путешествовала одна?
Лина, поблагодарив, приняла у него чашку.
– Пока не встретила тебя, да. – Вдруг выпрямившись, она спросила: – Тебя тоже отчитали?
– Да не особо.
Лина сердито уставилась в чашку.
Кас спросил:
– Что именно ты ему рассказала?
– Больше, чем собиралась.
Кас налил оставшийся шоколад себе. Он ждал. Лина обхватила свою чашку обеими руками.
– Я сначала отправилась в Трастамар, прежде чем приехать сюда. Было проще путешествовать, выдавая себя за парня, и ехать одной, чем просить разрешения и получить в ответ «нет». – Она бросила на него быстрый взгляд. – Мне пришлось. В Трастамаре умер мой дедушка. Его слова остановились там. А это значит, что со дня, когда Джехан высадилась на берег, до ночи, когда она прибыла во дворец, не было официальных записей. Что случилось с людьми из ее свиты? Все ли они умерли от чумы? Вот ты же выжил. Может, были и другие. Что случилось с повозками? И всем тем, что было на них?
Кас понял по ее голосу.
– Ты что-то нашла.
– Не в Трастамаре, – призналась она. – Могилы были безымянными. Я не знала, кто умер, не говоря уж о том, когда это произошло. И спросить было некого. – Лина отставила чашку в сторону с блеском в глазах. – Но я нашла одну из карет.
Кас замер, не донеся чашку до рта.
– Где?
– Возле Оллалы. Странствующий лагерь нашел ее в лесу. Без лошадей, без сопровождения. Они взяли ее в свой караван. – Губы Лины слегка изогнулись. – Тебе надо было это видеть, Кас. Двадцать пять старых покосившихся повозок, а в середине между ними – королевская карета, расписанная синим и золотым, запряженная ослами.
Странствующие лагеря были обычным делом для Оливераса. Большие семьи, путешествующие от города к городу, продающие товары и предлагающие услуги, задерживающиеся не дольше, чем на сезон. Картинка, нарисованная Линой, была живой и яркой. Кас как будто сидел рядом с ней на лошади, наблюдая за проходящим мимо караваном.
Он задумчиво произнес:
– Это они тебе сказали, что ее бросили?
– Да. Они даже разрешили мне ее осмотреть. Я обыскала ее всю. Крышу, под лавками – на случай, если там были потайные ячейки. – Она потянулась к потрепанной кожаной сумке, лежавшей на полу у ее стула. И вытащила стопку бумаг. – Я нашла это в коробке, привязанной позади одного из колес.
Кас со стуком отставил чашку в сторону.
– Это?..
– Кровь? Нет, – заверила она. – Я тоже сначала так подумала. Думаю, это томатный суп. Видишь? – Она протянула ему бумаги.
Кас взял листы. Огромное красное пятно пропитало верхнюю страницу и просочилось на пергамент под ней, так что листы слиплись. Он принюхался. Может, это и вправду помидоры? Он не мог сказать наверняка. Кровью от пятна не пахло. Слова по краям все еще можно было прочесть. Он бросил взгляд на стопку пергамента на столе – ту, что Лина неистово разглаживала чуть раньше. Почерк – тяжелый, мужской – был тем же.
– Это записи твоего дедушки.
– Да. Ему нравилось одновременно работать и есть, и он не был аккуратнейшим из людей. – Она на мгновение улыбнулась. – Я не знаю, почему эти бумаги оказались отдельно от его вещей. Зато я могу кое-что здесь разобрать. – Она указала на углы,