— А поехали на пару дней в столицу? Покажу тебе свою берлогу, вместе встретим рассвет.
«Какая к черту столица? Какой нафиг рассвет, милый? Знал бы ты, что я общалась с мужчинами, у которых один пиджак стоил как твоя «Тойота», и их годовой доход исчислялся цифрами с девятью нулями», — думала я, с улыбкой отказывая на все его предложения.
Всю прошлую неделю мы провели с Дашей. Свозила подругу в Москву, погуляли по аквапаркам, зоопаркам, площадям, купила ей классных шмоток, отчего Дашка пришла в полный восторг.
Князев звонил и писал СМС с просьбой встретиться, но все они остались без ответа.
А когда памятники были установлены, и на могилах родителей был наведен порядок, я отправилась обратно в Америку.
Перед тем, как выехать из города, заскочила в супермаркет, чтобы купить в дорогу воды и на кассе встретила Надю, вместо которой работала в больнице.
И она снова была беременна.
— Надя, привет! — поздоровалась я и перевела взгляд на ее ангелочка, сидящего в коляске.
— Ого, какой симпатяшка! А ты уже и за вторым собралась? Молодец! Только вышла из декретного, и снова обратно, да? — широко улыбнулась я.
Надя нахмурилась и с недоумением ответила.
— Так я не выходила из декретного...
И это был удар в солнечное сплетение. Такой сильный, что несколько секунд я не могла дышать.
— Как не выходила? А кто тогда работал после моего ухода? — тихо вымолвила я.
— Я как-то заглядывала в больницу, мне сказали, что ты уволилась, и теперь вместо меня работает другая девчонка, — пояснила Надя.
«Да нет, Надя, не увольнялась я. Похоже к моему внезапному увольнению кое-кто приложил руку».
И перед глазами сразу появился образ красивых рук Саманты с идеальным маникюром и дорогими украшениями.
Глава 30
Весь перелет меня распирало от злости на Саманту. Мое увольнение точно ее рук дело, иначе быть не могло. Что ей стоило дать пару сотен баксов заведующей, чтобы та нашла причину избавиться от меня?
Интересно, а то, что меня не взяли ни на одну работу, тоже ее труды? Если так, то я разорву в клочья контракт и брошу к ее ногам точно так же, как она порвала в клочья мою самооценку.
Да только б знала она, как паршиво мне было тогда! Я чувствовала себя никому ненужной уродиной, отбросом общества, из которого хотелось бежать не оглядываясь. Я поставила на себе крест, на котором было выцарапано «обречена на одиночество».
Неужели все это было спланировано?.. Неужели Саманта сделала так, чтобы я прошла через эти двадцать семь кругов ада и прочувствовала каждой клеточкой тела, что значит быть никому ненужной в целом, черт возьми, мире!
И чтобы в итоге я в полном отчаянии ухватилась за руку, протянутую ею, и до конца жизни благодарила, за то, что она подарила мне новую жизнь...
Я пыталась ей дозвониться по пути в аэропорт, но ее телефон был вне зоны доступа.
Вернувшись в Майами я, наплевав на сон и отдых, заскочила домой, приняла душ, переоделась, вызвала такси и отправилась в агентство.
Но Саманты там не было. Охранники сказали, что вчера она улетела в Австралию по рабочим делам.
Хм. не трудно догадаться, где живет мой следующий объект. По другим делам Саманта не разъезжала. Но теперь вопрос: соглашусь ли я ехать на следующее задание после того как выясню причастна она к моему увольнению или нет?
Однако Саманта как всегда обо мне позаботилась и оставила на моем столе ключи от ее «Кадиллака». Я решила им воспользоваться и отправилась в первый попавшийся бар.
Почему-то жутко захотелось вина.
И танцев.
И караоке.
В баре на Линкольн Роуд народу было хоть отбавляй. Неудивительно — на улице зарядил ливень с грозой, все сюда и подались.
Полвечера моим собеседником был бармен. Невысокий худощавый парень с большими серыми глазами и в кепке козырьком назад. Он круто жонглировал разными бутылками, а я о чем только не болтала: о сортах виски, о политике, о спорте. Заводить разговоры с незнакомцами давно вошло в привычку, и я делала это настолько виртуозно, что меня слушали с открытым ртом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— ... о, нет, нет, друг мой, я готова поспорить! Выдержка тут вовсе не при чем. Именно благодаря обжигу бочек в бурбоне появляются нотки ванили и карамели.
С таким же успехом я могла говорить на любые темы, касающиеся спорта.
— О, да, Федерер просто красавчик! Обошел Роналду и Месси. Мне кажется, или впервые за всю историю рейтинг самых высокооплачиваемых спортсменов возглавил теннисист?
Но неожиданно после второго бокала вина из омута вынырнула обиженная и оскорбленная Лина, стала вытеснять из меня всестороннее развитую девицу и вытаскивать наружу жизненные проблемы типа «все мужики козлы» и «миром правят деньги и красота».
А после третьего бокала я выбрала песню, как следует прочистила горло, и решила разом убить всех присутствующих своими вокальными данными.
Я знала, что мой голос могут принять за обезьяний крик, но и подумать не могла, что песня Лободы «Твои глаза» в моем исполнении вызовет гробовую тишину в зале... Лишь один пьяный парень, едва державшийся на ногах, громко похлопал и еле внятно выкрикнул «Так держать!»
Хорошо, что я находилась в американском баре, где никто не понял, что мои частые завывания «о-о-о» и «у-у-у» служили словами, которые я не смогла прочесть на экране, а не так задумано в песне.
— Кажется, я здорово облажалась, — садясь на барный стул, бросила я бармену.
— Не все так считают, — улыбнулся парень и протянул мне коктейль, точнее, многослойное произведение искусства, украшенное фруктами.
— О, спасибо друг! Это хоть как-то скрасит мой позор.
И только я успела отпить, как бармен нагнулся ко мне и добавил:
— Это не мне спасибо, а ему. — Он кивнул на мужчину в черном капюшоне, сидевшего неподалеку от меня.
«Ого, у меня появился фанат? — с радостью подумала я. — Будет некрасиво потягивать коктейль, не поблагодарив его», — и подошла к незнакомцу.
— Спасибо за комплимент, сэр, — сквозь громкую музыку крикнула я.
Крепкая рука слегка отодвинула капюшон на затылок, парень повернулся и. я едва не выронила из руки стакан.
— Опять ты? — Я вытаращилась на боксера, с которым в первый раз встретилась, когда была в мужской рубашке, во второй — когда выглядела как бродвейская шлюха, и сегодня, когда фальшивила через слово, но делала вид, что так надо.
— Оказывается, в твоем гардеробе есть и нормальная одежда. — Он обвел взглядом мои джинсовые шорты, короткий топ и едва заметно улыбнулся. — Признавайся, что тебе сделали все эти люди? — он обвел взглядом посетителей бара. — На улице даже птицы повзлетали с веток, когда ты запела.
Эй, ку-ку? Острота, самоуверенность, вы где хоть? Почему я опять не знаю, чем крыть этого парня? Или его темные глаза гипнотизируют? Или от низкого хрипловатого голоса мозг начинает притормаживать, как от недостатка кислорода?
— Выбор песни говорит о том, что ты скучаешь по России, — вдруг перевел тему он и похлопал по соседнему стулу, приглашая меня присесть.
— Только сегодня оттуда вернулась. Еще не успела сорвать багажные бирки с чемодана, — присаживаясь, ответила я.
Он снова натянул капюшон на глаза.
— А я не был там больше года. — Я услышала тоску в его голосе. — В каком городе ты жила там?
— Этой дыры нет ни одной карте, — усмехнулась я.
— И нормальной работы в этой дыре тоже не было?
— На что ты намекаешь? — прищурилась я.
— Я не намекаю, а говорю как есть, — пожал он плечами. — Ты же приехала сюда на заработки, не так ли? Дай-ка угадаю, — он задумчиво провел пальцами по черной щетине.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Проституция? Эскорт услуги? Сколько берешь за ночь? Триста хватит?
Этот кобель открыл бумажник и начал вытаскивать купюры.
Ну все, мое терпение разлетелось вдребезги. Хватит с меня унижения!
Я схватила с барной стойки стакан с пойлом, которое, видимо, он купил, чтобы подпоить меня, а потом снять, и выплеснула все содержимое вместе с фруктами ему в лицо.