Читать интересную книгу Сионизм в век диктаторов - Ленни Бреннер

Мильденштайн возратился из своей шестимесячной поездки в Палестину пылким сторонником сионистов.

Теперь как глава еврейского отдела службы безопасности он начал изучать древнееврейский язык и собирать пластинки с песнями на этом языке; когда его бывший компаньон и гид Курт Тухл ер посетил в 1934 г. его кабинет, гостя приветствовали мелодии знакомых еврейских народных песен 16. На стенах были развешаны карты, показывающие,

как быстро растет сила сионизма внутри Германии 17. Фон

Мильденштайн был верен своему слову: он не только писал хвалебные статьи о том, что он видел в сионистских колониях в Палестине, но и убедил Геббельса напечатать его отчет в виде серии из 12 частей в собственной газете «Дер ангрифф», ведущем органе нацистской пропаганды (с 26 сентября до 9 октября 1934 г.). Его пребывание среди сионистов показало человеку из СС «путь к излечению существующей несколько веков раны на теле мира: еврейского вопроса».

Просто поразительно, как кусок хорошей еврейской земли под его ногами мог влить жизнь в еврея: «Земля преобразила его и ему подобных в течение десятилетия. Этот новый еврей будет новым народом» 18. В память об экспедиции барона Геббельс велел отчеканить медаль: на одной стороне изображение свастики, на другой — сионистская звезда 9.

В мае 1935 г. Рейнхардт Гейдрих, который тогда был главой службы безопасности СС, позже приобретший позорную известность «протектора» чешских земель, включенных в рейх, написал статью «Видимый враг» для газеты «Дас шварце кор», официального органа СС. В ней Гейдрих, оценивая различные течения среди евреев, сравнивал аосимиляционистов с сионистами. Его пристрастие к сионизму не могло бы быть выражено в более недвусмысленной форме:

«После захвата власти нацистами наши расовые законы значительно подорвали непосредственное влияние евреев. Но… вопрос, по мнению автора, все еще остается: как можем мы отвоевать нашу старую позицию… Мы должны разделить еврейство на две категории… на сионистов и тех, кто выступает за ассимиляцию. Сионисты придерживаются строго расовой позиции, и, эмигрируя в Палестину, они помогают строить свое собственное еврейское государство».

В заключение Гейдрих высказал трогательное пожелание:

«Недалеко то время, когда Палестина снова сможет принять своих сыновей, которых потеряла более чем тысячу лет назад. Да осенят их наши добрые пожелания и наше официальное благословение»20.

«Неприятная почесть для сионистов — быть выделенными в число тех, кого одаривают благосклонностями»

Нюрнбергские законы от сентября 1935 г., последние мазки антиеврейского законодательства Германии перед второй мировой войной, защищались нацистами как выражение их просионизма. Они по крайней мере были молчаливо одобрены более мудрыми среди самих евреев. Действительно — и, разумеется, это было более чем простым совпадением, — все общенациональные еврейские органы в Германии, за исключением «Рундшау», были временно запрещены в день провозглашения законов. В «Рундшау» были опубликованы принятые в Нюрнберге антиеврейские ограничительные законы с комментариями Альфреда Берндта, главного редактора Германского информационного бюро. Берндт напоминал, что только двумя неделями ранее все ораторы, выступавшие на Всемирном сионистском конгрессе в Люцерне, повторяли, что на евреев всего мира необходимо смотреть как на единый народ, сам по себе, независимо от того, где он проживает.

Между тем, пояснил он, все, что сделал Гитлер, заключалось в том, чтобы «удовлетворить требования Всемирного сионистского конгресса, придав живущим в Германии евреям статут национального меньшинства»21.

Одним из аспектов законов, теперь давно забытых, но. в то время привлекших большое внимание, был тот факт, что отныне только два флага были разрешены в третьем рейхе—

знамя со свастикой и сине-белое знамя сионистов. Это, конечно, сильно взволновало ООГ, надеявшегося, что это был признак, что Гитлер вот-вот договорится с ними. Но многие иностранные сионисты посчитали это оскорбительным унижением, что достаточно хорошо отражено в «Конгресс буллетин», собственном органе Уайза:

«Гитлеризм — национализм сатаны. Решимость освободить германское национальное тело от еврейского элемента привела, однако, к тому, что гитлеризм открыл свое «родство» с сионизмом, еврейским национализмом освобождения. Поэтому сионизм стал единственной партией, кроме нацистской, легализованной в рейхе, сионистский флаг — единственным флагом, кроме фашистского, которому разрешено развеваться в стране нацистов. Это была неприятная почесть для сионизма — быть выделенным в число тех, кого одаривают благосклонностями и привилегиями от имени его сатанинского двойника»22.

Нацисты были столь же доскональны в их сионизме, как и в других делах. Теперь, когда евреи были признаны отдельным народом с отдельной землей, не следовало бы им также иметь и свой отдельный язык? В,1936 г. нацисты добавили к своим репрессивным мерам новый элемент — евреи в Палестину. «Джуиш фронтьер» должна была скорбно информировать своих читателей:

«Попытки обособить евреев в культурном гетто достигли новой ступени в результате запрещения раввинам пользоваться немецким языком в их проповедях в «день Ханука» (6 декабря). Это находится в полном соответствии с усилиями, предпринимаемыми нацистами для того, чтобы заставить немецких евреев пользоваться древнееврейским языком как средством культурного общения. Таким образом, еще одно «доказательство» нацистско-сионистского сотрудничества с радостью было подхвачено коммунистами — противниками сионизма»23.

Терпимость нацистов в отношении сионизма

Весной 1934 г. сотрудники Гиммлера, рейхсфюрера СС, представили ему «Ситуационный доклад — еврейский вопрос»: огромное большинство евреев все еще считало себя немцами и было полно решимости остаться таковыми. Поскольку силу нельзя было использовать, так как были опасения возможных международных осложнений, то сломить их сопротивление можно было, только внушая им чувства еврейского единства среди них самих, систематически расширяя сеть еврейских школ, создавая спортивные команды,

распространяя древнееврейский язык, развивая еврейское искусство и музыку и т. д. Эти меры в условиях, когда существовали сионистские центры профессиональной переподготовки, наконец побудили бы упрямцев из числа евреев покинуть их родину. Однако всего этого было недостаточно, ибо всякий раз, когда давление на них начинало ослабевать, упрямые евреи начинали снова окапываться. Поэтому политика нацистов заключалась в том, чтобы усилить поддержку сионистам так, чтобы евреи твердо убедились, что для предотвращения ухудшения их положения надо включаться в движение. Все евреи, в том числе сионисты, по-прежнему подвергались бы преследованиям как евреи, но внутри этих рамок всегда было возможно ослабить нажим на них. Соответственно 28 января 1935 г. гестапо Баварии разослало подразделениям регулярной полиции циркуляр о том, что отныне «с членами сионистских организаций, принимая во внимание их деятельность, направленную на эмиграцию в Палестину, не следует обращаться с той же самой строгостью, которая необходима в отношении членов иемецко-еврейских организаций (ассимиляционистских)»24.

Нацисты создали для себя осложнения, проводя свою просионистскую линию. ВСО нуждалась в немецко-еврейском капитале куда больше, чем желали немецкие евреи. Она также вынуждена была действовать в соответствии с иммиграционными квотами, установленными англичанами. Больше всего ее последователей было в Польше, и если бы выдавалось слишком много сертификатов немцам, то их не хватало бы для Польши, которая была ее опорной базой в других странах. Поэтому в течение 30-х гг. сионисты выдавали 22 процента сертификатов немцам. Далее, ВОО не была заинтересована в огромном большинстве евреев из Германии, поскольку они не были сионистами, не владели древнееврейск им языком, были слишком стары и, конечно, не владели «нужными» профессиями. Поэтому эмиграцию евреев надо было направлять также и в другие страны, в противном случае Германия не избавилась бы от евреев, чего желали и она, и сионисты. Папистская дискриминация антисионистов создала проблемы для таких международных организаций, как Американский еврейский объединенный распределительный комитет, который пытался предоставить убежище для евреев в других странах. Иехуда Бауер, один из наиболее известных ученых Израиля по проблеме геноцида, писал о дискуссии между двумя ведущими руководителями этого комитета при обсуждении возникших трудностей:

«(Джозеф) Хаймен полагал, что немецкие евреи должны сделать заявление, что Палестина не является единственной страной въезда еврейских иммигрантов, какой, откровенно говоря, она и не была. (Бернард) Кан согласился, но пояснил, что нацисты поддерживали сионизм, так как он обещал наибольшую эмиграцию евреев из Германии; следовательно, неменко-еврейское руководство не могло сделать никаких публичных заявлений о других странах въезда. Еще менее они могли упомянуть о решении поддерживать еврейские институты в Германии. Нацисты запретили один митинг в Германии просто потому, что оратор Сказал, что „мы должны заботиться об уезжающих людях и о тех евреях, которые вынуждены остаться в Германии”» 25.