Пол Новик, редактор американской коммунистической ежедневной газеты «Морген Фрайхайт»*, рассказывал, что делегаты Гистадрута ответили тем же, выкрикивая в сторону членов Партии еврейского государства: «Агенты Шушнига!» (имея в виду агентов итало-австрийского фашизма)37.
________
* Ныне ренегат Новик и редколлегия газеты «Морген Фрайхайт» стоят на антикоммунистических, просионистских позициях. — Прим. ред.
________
Политика Исполкома в отношении Гитлера и. мела решительных защитников на конгрессе. Теория защиты была изложена Моше Шертоком, который стал преемником Арлосорова на посту руководителя политического департамента Еврейского агентства. Человек, ставший впоследствии вторым премьер-министром Израиля, строго внушал делегатам и слушавшему его еврейскому миру, что они должны понять:
«У еврейского народа нет более надежного пути достижения успеха в борьбе за существование, чем строительство Эретц-Исраэла*, и они поэтому должны согласиться сделать из этого выводы. Они устраивали протесты и бойкоты, практикуемые другими народами, но забыли о том, что подобные меры являются выражениями силы, которой обладают эти народы, в то время как сионистскому движению предстоит еще обрести такую силу»38.
_________
* Так сионисты именовали тогда будущее еврейское государство. — Прим. ред.
__________
За рамками конгресса действовали некоторые самые важные пропагандисты стратегии ВСО; их, называвшихся шлиахим или эмиссарами, разослали по всему миру лейбористские сионисты в Палестине. Энцо Серени, еще один выученик итальянского приспособленческого движения, был эмиссаром в Германии в 1931–1932 гг., но он ничего не сделал,
чтобы либо мобилизовать немецких евреев, либо помочь
СДПГ в борьбе против нацистов. Серени был одним из тех, кто видел в Гитлере бич, гонящий еврейство к сионизму. Однажды он информировал Макса Асколи, итальянского активиста-антифашиста, что «антисемитизм Гитлера может еще привести, к опасению евреев»39. На Люцернском конгрессе он выступал как энергичный выразитель идеи главенства Палестины:
«Нам нечего стыдиться того, что мы воспользовались преследованиями евреев в Германии для дела строительства Палестины. Мудрецы и лидеры старого времени… учили нас… пользоваться катастрофами еврейского населения в диаспоре для возведения нового здания»40.
Самым лучшим примером нежелания руководства оказывать сопротивление нацистам было заявление Вейцмана:
«Единственно достойным и действительно эффективным ответом на все то, что причиняется евреям Германии, является здание, воздвигнутое нашим великим и прекрасным трупом в стране Израиля… Создается нечто такое, что превратит боль, испытываемую всеми нами, в песни и легенды для наших внуков»41.
Президиум всячески маневрировал, чтобы не допустить на конгрессе каких-либо серьезных обсуждений вопроса о сопротивлении, причем фамилия Уайза была вычеркнута из списка ораторов из-за опасения, что он будет поносить Гитлера. Он угрожал покинуть конгресс, если ему не дадут слова, и, та, к как конгресс хорошо понимал, что он не может позволить себе ухода самого известного сиониста Америки из-за такого спорного вопроса, члены президиума наконец уступили и дали ему слово. Он, как полагается, встал, сказал, что он противник Гитлера — едва ли это заявление привлекло бы к себе внимание в большинстве других собраний, — и сел на место. Он и Аба Хилел Силвер ничего не сделали, ограничившись одними речами о бойкоте, и к 1935 г.
в Америке совершенно ничего не было сделало для проведения бойкота. Фактически у них не было никакой альтернативной программы эффективного сопротивления; теперь, сосредоточившись прежде всего на Палестине как на прибежище для германского еврейства, они капитулировали перед
Вейцманом и одобрили «Хаавару», и после конгресса в Люцерне уже не было серьезных разногласий внутри международного сионистского движения по поводу «Хаавары». В конечном счете единственным официальным протестом против гитлеризма, продемонстрированным собранием, был перерыв в работе заседания — бессмысленный жест.
У Вейцмана не было фактически больших трудностей в деле официального одобрения конгрессом «Хаавары», но оппозиции удалось урезать один из видов ее деятельности. Она была связана с дочерней компанией «Хаавары» — «Ближнеп Средневосточной торговой корпорацией» (Н.НИКО), чтобы искать новых клиентов для Германии на Среднем Востоке.
Поскольку Египетская сионистская федерация пригрозила, что она устроит скандал, если ВСО не положит этому конец,
в интересах сохранения деятельности главной компании руководство неохотно должно был о пожертвовать ГМ И КО.
Капитуляция американцев не смогла успокоить еврейскую оппозицию в других странах. Пресса немедленно начала критическую кампанию. Лондонский журнал «Уорл(д джури», вто время лучший сионистский журнал на английском языке, поносил Всемирный конгресс: «Д-р Вейцман зашел настолько далеко, что заявил, что единственным достойным ответом,
который могли бы дать евреи, было бы новое усилие в строительстве Палестины. Как «страшно» заявление президента конгресса должно было прозвучать в ушах господ Гитлера, Штрейхера и Геббельса!»42
Неофициальная сионистская пресса в Англии разделяла ширящееся мнение общественности, что война с Гитлером неизбежна, и она не могла понять, почему на конгрессе никто серьезно не говорит о нацизме. Корреспондент журнала характеризовал работу конгресса ка «странную депрессию:
«Наша повестка дня более подходит для правления директоров компании с ограниченной ответственностью, чем для национального конклава, у которого в руках судьба нации»43.
Даже «Джуиш кроникл», постоянно служащая рупором еврейского истэблишмента, жаловалась в том же духе: «Заседания почти такие же скучные, ка, к и прения о министерстве
Колоний в палате общин в пятницу утром»44. Газета была вынуждена осудить решение о «Хааваре»:
«Загадочное зрелище для всего мира, чьи симпатии
мы хотим завоевать, и удручающее для евреев, для
которых бойкот является одним из немногих орудий,
подходящих для них, и которые теперь видят, что их
покинуло Движение, на каковое они имеют больше
всех прав претендовать как на союзника в их борьбе»45.
В Америке выступления против «Хаавары» были особенно массовыми в профсоюзах швейной промышленности, в которой работают сотни тысяч еврейских рабочих. Большинство руководителей еврейских рабочих всегда смотрели на сионизм с презрением. Многие из них были выходцами из
России и знали о роковой встрече Герцля с Плеве и о том,
как их старый враг Зубатов поддерживал сионистов «Поалей» против Бунда. Поскольку речь шла о них, «Хаавара»
была просто воплощением сионизма, вернувшегося к своим старым проделкам, и в декабре 1935 г. Барух Чарни Владек, председатель Комитета еврейских рабочих и сам бывший член Бунда в Польше, выступил в дискуссии с Бердом
Локкером, руководителем организационного отдела палестинского «Поалей Циона», перед огромной толпой в Нью-Йорке.
Локкер был вынужден занять оборонительную позицию, настаивая на том, что соглашение было выгодно только германским евреям. Кроме того, утверждал он, они доставили бы грузы в страну самостоятельно, если бы не было никакого договора. Ведь не будь пакта, говорил он, положение в этом отношении было бы гораздо хуже: «Палестина изображалась как свершившийся факт… Соглашение о трансферте предотвращает наплыв в страну германских товаров, поскольку товары поступают по мере того, как в них имеется потребность»46.
Владека не могла смутить явная уловка Локкера, и он продолжал наступление. В Нью-Йорке местные «лейбористысионисты» одновременно поддерживали бойкот в Соединенных Штатах, извиняясь в то же время за «Хаавару» в Палестине, и старые бундовцы высмеивали их попытку вести двойную игру:
«Вы можете спорить с сегодняшнего дня до дня Страшного суда, но это двойная бухгалтерия самого вопиющего рода. Никто, кроме евреев Палестины, не сможет сорвать бойкот! И только ВСО может договориваться с Германией!.. Я утверждаю, что главная цель трансферта заключается не в том, чтобы вызволить евреев из Германии, а в том, чтобы усилить различные организации в Палестине… Палестина, таким образом, становится официальным штрейкбрехером, срывающим бойкот германских товаров на Ближнем Востоке… Когда впервые стала известна новость о соглашении трансферта… Берл Локкер заявил: «Ни одна сионистская организация не имеет ни малейшей связи с трансфертом…» Из этого я могу сделать только один вывод: соглашение о трансферте — это пятно на евреях и на всем мире»47.