что-то изменилось, она увидела тонкую нить, свисающую откуда-то сверху…
Пери вскочила с кровати посреди ночи, быстро оделась и отправилась в библиотеку.
Двери были открыты.
Она прошмыгнула внутрь и медленно, едва сдерживая шумное дыхание, направилась к лестнице.
Музыка звучала громко и торжественно. Она обрушилась на Пери вместе с восторженными словами:
«О, моя родная, ненаглядная, ты все-таки ко мне вернулась…»
На балкончике спиной к ней стоял мужчина из ее снов. Пери поднялась по лестнице и очутилась рядом с ним. Он глядел на нее и протягивал руку.
Хозяин замка встал на кованые перила. Он распахнул руки и звал Пери в свои объятия.
Разве может быть страшна смерть, когда так любяще и заботливо манит в свои руки? Разве она умрет? Нет, Пери всего лишь прикоснется к нему и растворится, как нимфа из ее снов…
Она прильнула к любимому и тут же почувствовала, какой лёгкой и воздушной стала! Как настоящая пери! Он обнимал её и проводил рукой по длинным волосам.
– Пленницы свободны. – Услышала она.
– Я знаю. Тоненькая золотистая ниточка?
– Да. Это закладка от книги.
– Я так и подумала!
– Каждая забралась по ней и очутилась на страницах любимой книги… Они навеки останутся жить в волшебных мирах. Это ли не рай?
– Нет! Это даже лучше!
* * *
В библиотеке с самого утра началась суматоха.
– Что-то случилось? – спрашивала Пери, играя на фортепиано.
Он стоял сзади и, обнимая за плечи, наблюдал за ее руками.
– Да. Сегодня ночью девушка сбросилась с лестницы. Она умерла. Ищут ее родственников, а их и нет… Она сирота, что двадцать один год скиталась по свету, мечтая найти дом. Она видела его только во снах, но все же нашла. Тело ей теперь не нужно.
Пери улыбнулась и, закрыв глаза, прижалась щекой к его руке.
Ее душа на месте.
Майк и Бетси
Майк чистил руки металлической щеткой, тщетно пытаясь придать им человеческий вид.
Теперь он критично осматривал ногти с забившимся под ними моторным маслом. Н-да, попытка не увенчалась успехом, и Майк вернулся в гараж. Уже целую неделю он практически не выходил оттуда, лишь изредка – стащить из дома еду.
Он сидел на сиденье разобранного "Минска". Старый мотоцикл, кожаная косуха да две потертые фотокарточки с бородатым, брутальным мужчиной – все, что досталось ему от покойного отца.
Мать не смогла принять потерю мужа, повредилась умом, большую часть времени она находилась в своем сумрачном мире, отравленная алкоголем. Ее мало волновали мечты (да и жизнь в целом) сына. Майк бросил школу и почти не покидал свой маленький мирок в гараже.
Он был талантливым механиком. В свои шестнадцать неплохо разбирался в двигателях, электронике и очень любил играть на гитаре. Когда ему надоедало ремонтировать без конца ломающийся мотоцикл, он вытирал руки о засаленные джинсы и брал электрогитару, подключенную у самопальному усилителю.
Иногда он садился за барабанную установку (собственного гаражного производства) разучивал новые ритмы. Бывало, он слышал нервного соседа-старикана, который не мог уснуть, злобно пыхтел, будто самовар, который забыли выключить.
И Майк резко бросал играть, тоскливо-мечтательно поглядывая на мотоцикл.
Гаечный ключ в руки – он не привык отступать.
Сегодня он закончил грандиозную работу. Все стояло на месте, кроме глушителя. Его Майк ставить не торопился, ему нравился громкий треск – «рокот» двигателя.
Майк надел косуху отца и повязал бандану «Ария» на голову. И вот он выкатил мотоцикл из гаража. Двигатель чихнул, но не завелся.
Майк чертыхнулся, оттолкнулся ногами и покатился с пригорка. Он резко воткнул вторую передачу, Минск дернулся, притормозив, но уже через мгновение горячая струя выхлопных газов ударила в голень.
Двигатель завелся!
Радость охватила юного механика. Майк выехал на трассу и повернул ручку газа до упора. Двигатель работал на удивление ровно, без перебоев.
Майк поехал в сторону байкерского кафе. Это место его всегда притягивало, но он был слишком юн, и его туда не пускали. Майк старался обратить на себя внимание бородатых мужиков, что попивали пиво у входа.
Он с грустью вспомнил отца.
На всю громкость он включил колонку, встроенную в бардачке, и, выкрутив ручку газа, поднял мотоцикл на дыбы.
Дальше ничего не помнил. Белый цвет микроавтобуса, что внезапно выехал из-за поворота ослепил его. Он едва успел удивиться. Но не успел испугаться и поверить в смерть…
***
Бетси устало бродила по спящим коридорам странного помещения. Все здесь было какое-то холодное, белоснежное и, казалось, мёртвое. Она остановилась и прислушалась. Была ночь, других людей Бетси не обнаружила, но отовсюду слышались пищащие, искусственные звуки, издаваемые странными непонятными приборами.
Она вспомнила, что в одной из комнат, где она и проснулась, лежала девушка, до жути похожая на нее. Неизвестное оборудование в палате монотонно и навязчиво пищало и потрескивало. Бетси вдруг с отчетливой ясностью поняла: если приборы умолкнут, девушка умрет.
«Нет, пожалуй, все здесь не мёртвое, но умирающее», – размышляла Бетси.
Но сама-то она что здесь забыла?!
Как же выбраться?
Тут мимо прошла заспанная женщина в белом чепце и смешной рубахе сплошь разрисованной забавными фиолетовыми дракошами. В руках женщина держала пробирки с чем-то темно-красным – кровью? Бетси поморщилась. Женщина тем временем подошла к дверям и стала нажимать на циферки, что горели на настенной панели рядом. Раздался слабый писк, и дверь резко распахнулась, чуть не сбив дракониху в чепце. Та что-то забубнила себе под нос, с силой потянула на себя тяжеленную дверь и вышла.
Бетси юркнула вслед за ней.
***
Бетси брела по освещенной, но абсолютно пустой улице.
Пусть и ночь на дворе, но хоть бы одна машина проехала!
Бетси затосковала. Она дошла до моста, босыми ногами ступила на каменные перила и уверенно зашагала, не страшась высоты. Под мостом спал городской парк, а Бетси будто парила над ним. Она видела верхушки елей и больше не завидовала птицам: ей и крылья не понадобились, чтобы так высоко парить над деревьями…
Бетси встала на носочки и закружилась на перилах. Она все танцевала и танцевала, не чувствуя усталости. Казалось, ее тело не весило ни грамма, и будто пёрышко все летело и летело, только вот места ему здесь не было. Бетси резко остановилась от острой боли в груди.
Одиноко!
Как же здесь одиноко!
Незаметно наступил рассвет. Бетси уселась на перила чего моста и наблюдала за чудесами, что происходили на небе.
Рождалось новое утро, звёзды бледнели, свет от них лился словно светящийся ручеек. Свет рисовал линии невидимого чертежа, а когда он был завершен, последняя звезда потухла, но ее свечение разлилось на рисунок воздушного дворца! Вмиг он стал объёмным, и теперь все небо украсилось прелестным волшебным раем – сверкающими дворцами в дивных садах.
Бетси ахнула: звёзды – это оказывается навершия шпилей невидимых небесных замков! Днём звёзды засыпают, одаривая их светом, а ночью, когда почивают дворцы, вновь вспыхивают, чтобы согревать землю и указывать путь тем, кто заблудился.
А что же