Пока Лидочка отдыхала, пришлось Зинку подвозить.
Сделал это сзади. Черт. Конь с яйцами, а не баба. Мороз по коже. Коньяк кончился, послали Зиночку к Гоше, она и пропала. Допили все, что было.
Сделал хорошо Лидочке сбоку. Она уснула. Пошел к себе.
Дверь не заперта, бумажки: «Ушла на базу» тоже нет.
Я и вошел. Сидит Гоша на столе. Зиноча перед ним на стуле — минет делает. Я ее со стула приподнял, халатик на спину ей забросил. Заставил прогнуться… Вошел.
Начал. Кончил… Я говорю:
«Вы, ребята, как хотите, а мне спать пора».
А Гоша кричит: «Вставай, — кричит, — а то на поезд опоздаем».
Свернули вещички, шлюпку в рюкзак и пошли.
Налопался я, по-моему.
А завтра у меня свидание с Людочкой. Святой Инессой, то есть.
В шестнадцать ноль-ноль под часами. Позвонил к Жеке, обговорили все и за час до операций н пришел к нему. Ему Гошка про меня уже все растрепал и он только сомневался, знает он эту Людочку или нет. Но, договорились, поскольку свидание у него прямо под окном, он в бинокль флотский ее рассмотрит, а вечером от родителей своих мне позвонит, чтоб значит, дураком шибко не выглядеть. А какая разница?
Людочка пришла минуты за три до срока. Сделала себе новое лицо, со вкусом, смотрится приятно. А я в форме капитана третьего ранга, выутюжен, выбрит, вычищен, не то, что охламон с турбазы. Лаковые туфельки, черненькие носочки, фуражка белая под золоченым козыречком. Прошел я перед ее носом, она не узнала. Подхожу сзади в ушко:
«А если он вообще не придет?» Оглянулась, что-то сходу хотела врезать, и… Тут узнала.
«Ой, — говорит, — какой Вы» «Мы ж на ты, Людочка». — говорю я, и веду навстречу Жекиным окулярам. По плану он после этого смывается, а мы решаем, что делать.
«Предлагаю откушать в ресторане», — говорю ей.
Она в ресторан не хочет, Потому что там душно…
Тогда предлагаю к моему приятелю. Она не возражает, вон говорит тачка свободная. Я говорю, что мы уже приехали, только хлеба возьмем. Это, чтобы Жека наверняка покинул место возможных сражений.
Открываю дверь Жекиным ключом, входим. Прямо перед дверью Военно-Морской флаг на стене, подаренный мною Жеке лет десять назад, в Жеке жила морская романтика! Коридорчик, прямо дверь на кухню, направо — в комнату, слева туалет и ванная. В комнате широкая тахта, бар с огромным количеством пустых иностранных бутылок, пара кресел у телика на колесиках, шкафчик, полочки с книгами и толстенный ковер на полу Я прошу разрешения снять тужурку и предлагаю сделать ей почти то же самое. Остается в прозрачной белой блузке: с вышивками, сквозь которую прекрасно просвечиваются и кружевной бюстгальтер примерно второго размера и обширные темные окружности вокруг ярких сосков, темной, облегающей юбке и черных замшевых туфельках.
Достаю бутерброды с икрой, буженину, овощи и прочее из холодильника, стол получается достаточно экзотическим.
В две пивные кружки выливаю по бутылке армянского коньяка, говорю:
««Пока не выпьем, нас отсюда не выпустят!» Чуть улыбнулась.
Ничего не спросила, ничего не сказала, не предложила помочь, не пошла помыть руки. Стояла у окна кухни, опершись на подоконник, смотрела на меня не отрываясь.
Ну-ну. Я тоже приглядываюсь к ней, но стараюсь делать это по возможности незаметно. Ее нынешний облик только отдаленно напоминает приозерную Святую Инессу.
Теперь это была элегантная молодая женщина, интеллигентная с весьма скромными потребностями вообще и сексуальными в частности. Ее волосы в пышной высокой прическе, нежная шейка с тонкой золотой цепочкой посажена на крепкие плечики. Тонкая талия, аккуратный, хорошей круглой формы зад, очень красивые стройные ноги, белье и одежда, насколько я могу судить, а я могу, стоят бешеных денег. Смуглая, загорелая кожа, яркие карие глаза с подсветкой, прекрасный четкий носик и чуть полноватые губы, нежный подбородок. Почему она мне показалась святой? Ведь что-то было. Откуда же этот контраст, какоето скрытое несоответствие между детски-наивным выражением глаз и порочно-сладостными ртом? Может быть это вовсе не загадка, а элементарная случайность, ошибка генной цепочки? Но это было…
Неестественно. Эта странность лишала покоя, не давала себя забыть.
Достала из сумочки пачку «Мальборо», закурила. Новость.
Руки прекрасной формы с длинными пальцами, не очень яркими ногтями малинового цвета, очень ухоженными и очень женскими. У меня слабость к красивым женским рукам. Когда я их вижу, тут же представляю, как в ложбинку между большим и указательным пальцами входит мой напряженный пенис и они удерживают его. Предвкушение объятия этих пальчиков меня восхищает заранее.
Вскоре стол готов. Я предлагаю тост за нашу встречу, мы пьем по глотку коньяк из пивных кружек, ковыряемся в закусках. Повспоминали время на озере и я спросил, не забыла ли она своего обещания? Нет, она ничего не забыла, но то, что я имею в виду вовсе и не было обещанием, это была просто шутка. В действительности она обещала только прийти ко мне и она пришла. И это все.
Я спросил нет ли у нее желания пойти в театр, в кино, в ресторан, когда будет немного прохладнее. Нет. Такого желания у нее не было. Очень хорошо! Я не слишком опечален явно выраженным отказом. Во-первых, потому, что запаса прочности у меня было довольно много после прощальных гастролей, а, во-вторых, кто же верит женщинам, когда они говорят: «Нет!» Другие слова могут оказаться гораздо опаснее. Но любопытство во мне проснулось. Мне уже было ясно, что эту крепость нахрапом, штурмом не возьмешь. Придется брать по всем законам военной науки.
Увожу разговор подальше от секса к ее литературным интересам, к университету, ее работе, высказываю суждения о последних фильмах, о художественной выставке, импрессионизме вообще и сюрреализме в частности. Давлю на интеллект, ищу контакты.
Естественно выясняется, что у нас много общих интересов, совпадения вкусов и т.п. и т.д. Расспрашиваю о школе, подругах, о доме.
Да. Василий Иванович ее отчим, папу, когда ей было девять лет, кто-то убил в парке, убийцу не нашли. Обычно в театрах бывает часто, но в последнее время госэкзамены, было не до того. Попиваем коньяк под минералочку, закусываем икорочкой и шоколадом, а воз и ныне там, хотя пробежал уже час, если не дальше от цели предприятия, а в такой обстановке не то, что правила хорошего тона, с какой стороны к даме подходить забудешь.
Возвращаю беседу к теме симпозиума. Что такое симпозиум, она знает. Многие подруги замужем, но она не спешит. Не встретила еще такого, чтоб голова только от мысли о нем кружилась.
Детей, конечно, любит, но — чужих. Что такое привлекательная женщина она не знает, но, вероятно, здесь замешана эротика. Да и секс тоже. К сексу она относится нормально. Что это значит? Это значит, что секс — нормальные и естественные отношения между мужчиной и женщиной. А то, что христианская мораль осуждает его, как проявление греховной плотской радости, это печальное обстоятельство. И причина дурацкого воспитания многих поколений в нашей стране. На Западе это уже поняли. Но это ее теоретические представления. Ее личный опыт в этой сфере очень мало отличается от нуля.