— Не надо было торопиться, — морщась и качая головой, говорит Виталий Тимурович. — Прилетели бы, разобрались спокойно и приняли бы решение.
— Хм… Совет дельный, конечно, да только…
Я замолкаю.
— Ну, да… — соглашается он. — Понимаю. Ждать невыносимо было. Нет, с другой стороны, ты Лимона этого нормально уделал, показал, что он у тебя, как под микроскопом, да только этот ресурс или как сказать… метод воздействия, считай уже использован. Если будет ещё какая заваруха, повторить, боюсь, не удастся. Да и вообще, я тебе так скажу, мужики от подобных миссий не в восторге. Они же не видят этого хорька, они видят слабую женщину и беззащитного ребёнка. Ясно, что они всё корректно сделают, но сам факт, ты же понимаешь, не маленький. Лучше без подобных вещей обходиться. Им проще вшестером против батальона выйти, чем с гражданскими вот это всё…
— Виталий Тимурович, вы правы. Я это хорошо понимаю, но иногда не остаётся других способов. Тем более, вы же видите, мы не бабки выжимаем из Назара этого, а отвечаем симметрично, адекватно тому, что он сам совершил, вернее, сказал, что совершил.
— Дебил он…
— Ну, так… Да…
— Знаешь, Егор, я конечно, думаю, что не надо было торопиться и себя выдавать, лучше бы было доверчивость демонстрировать, но… сам я так же поступил бы. Правда.
— Виталий Тимурович. Спасибо вам за отлично разработанную и проведённую операцию. Ребятам премию надо. Золотой Орфей, буквально. Они Свердловские все?
— Да, местные. Я ж летал туда, нашёл пацанов своих. У нас много Свердловских было. Надо следующим шагом их официально оформлять.
— Не возражаю. Поставим в план Екат.
— Чего?
— Екатеринбург, сокращённо. Ельцин Борис Николаевич нам, надеюсь, помощь окажет. Это первый секретарь обкома.
— Знаешь его?
— Конечно, — усмехаюсь я. — А вот он меня нет. Но он такой человек, все передовые идеи на грани конъюнктуры поддерживает. Тренд-сеттер, тудыт его в качель. А мы, неблагодарные, возьмём ему и «Новичка» в чай капнем. Для профилактики.
— Так, ты чё-то заговариваешься, дружок. Я тебя плохо понимать начинаю. Иди-ка отдохни.
— Вы сначала отбой скомандуйте, а потом расскажите, как и что. А отдохнём на том свете.
Он допивает коньяк и мы идём в переговорный пункт. Ждём долго и я кемарю в кресле, переводя напряжение в расслабление. Наконец, дают Свердловск, и Скачков заходит в кабинку.
— Всё путём, — сообщает он, вернувшись. — Повезли домой. Дом охраняет три человека на постоянной основе.
— Дом-то частный что ли?
— Да, — кивает он. — Короче, наши подъехали, сторожей этих мордами в снег положили. Ворвались внутрь, там бабка старая, молодая баба и ребёнок. Ну, как и было договорено, они объекты увезли из дома.
— А куда их дели?
— В другой дом, свой уже. Перевезли. А перед этим глаза замотали, чтобы они не знали, где находятся. Всё нормально у них. Сейчас увезут обратно. Парни недовольны, конечно, но размялись всё-таки, засаду устроили, наблюдение, охранникам наваляли, не убили никого. И тянулось это всё недолго, с подгузниками возиться, опять же, не пришлось мотаться. Не операция, а идеал. Сейчас сделают всё, как было и, считай, день не зря прожит.
— Там на них самих засада может быть устроена, предупредили?
— Предупредили.
— Ок. Ну, что, объявляю благодарность с выплатой премии. Спасибо, Виталий Тимурович.
— Служу советскому союзу, ёптить, — хмыкает он.
— Значит, можем собираться на банкет. У нас же ужин по программе сегодня, я ничего не путаю?
— Ага, смотри-ка, — смеётся Скачков. — Война войной, а ужин по расписанию, да?
─ Так не до еды было. А теперь можно и похомячить немножко, сточить пару шашлычков.
─ Кошмар! ─ качает он головой. ─ Как вы разговариваете? А ещё туда же, передовой отряд молодёжи. Вас же вообще не понять.
─ Да ладно вам, ─ смеюсь я. ─ Всё ж понятно, вы ведь не настолько древний дед, чтобы брюзжать из-за изменяющегося языка. Он пластичный и восприимчивый к новым формам.
─ Всё, хватит меня просвещать, ясно? А то сбор по тревоге объявлю, будешь знать.
Ужинаем мы сегодня в отеле. Программа, по сути, начинается с завтрашнего дня, так что вечер у нас отдан релаксу. Любопытно, что, несмотря на немалое количество иностранцев, нашего брата, простого советского труженика, здесь тоже хватает.
Вероятно, номерной фонд одними заморскими гостями не покрывается, вот и решили запускать сюда очень важных персон из рабочих и крестьян ну и, такой вот интеллигентской прослойки типа нас.
─ Проходите, товарищи, ─ подзывает нас Катя. ─ Присаживайтесь вон за тот стол.
Ирина, как руководитель делегации возглавляет наше шествие. Ресторан полон. Полагаю, здесь далеко не все являются гостями отеля, наверняка хватает крутых и хитрых местных, умеющих открывать нужные двери.
Всё говорит о скором наслаждении, ожидающем нас ─ приятные ароматы, приглушённый смех, удовлетворённый гомон голосов и позвякивание приборов. Молоденькие официанточки в маленьких передниках будто намекают на готовность к участию в ролевых играх. Их глаза обещают изысканные удовольствия, как минимум гастрономические.
Интерьер зала современный, демонстрирующий чужеземцам элегантные решения советского дизайна и стирающий все границы между Западом и Незападом, а вместе с границами ─ и черты самобытности.
Впрочем, кухня, насколько я понимаю, нас ожидает локальная. Так что показывать уникальность и самобытность придётся шеф-повару. Мы усаживаемся за большой стол, составленный из столов поменьше, и тонем в предвкушении.
Для нас подготовлено фикс-меню, так что выбирать не приходится. Ладно, если не наедимся, закажем ещё что-нибудь на верхосыточку.
На удивление, порции оказываются немаленькими и хорошо демонстрируют кубанскую щедрость и гостеприимство. Первым приходит борщ с чесноком, кусочками сала и квашеной и свежей капустой. И он просто восхитителен.
Потом появляется салат. Его я пропускаю. Что-то пастообразное с рыбой и большим количеством майонеза. Думаю, в нём кубанского духа нет, зато проявляется всесоюзный общепитовский характер. Я отдаю свою порцию Сане, в качестве приза за вырубание Лимончика с первого удара.
Потом приходит шашлык. Его-то я оставляю себе. Крупные куски баранины выглядят фантастически. Они сочные, мягкие и ароматные. Возможно, всему виной то, что я изрядно проголодался, но уплетаю я их с огромным удовольствием.
Немного непривычно, что одновременно с шашлыком на столе появляются соленья. Непривычно, но очень вкусно и я пользуюсь тем, что солёный арбуз не вызывает у моих товарищей энтузиазма. У меня очень даже вызывает. Надо же, а им не нравится.
Ну, и ко всему этому набору предлагается красное каберне «Абрау». Неплохое, кстати. С нотками животной страсти, ароматами джема и подлеска и выразительными, но гладкими танинами. Хвалю.
Вино я пробую, и оно мне нравится. Кроме салата мне всё нравится. А вот ребята мои к вину даже не притрагиваются. Работа у них ответственная и реакция бывает нужна острая, как лезвие бритвы, а вино конечно дело хорошее, в нём ресвератрол, к примеру содержится, но реакцию притупляет.
─ Что ещё за рес… ре… как ты сказал? ─ спрашивает Новицкая, которая пьёт это каберне с наслаждением.
И Яна, и Анатоль ей в этом помогают, а также Скачков и раскрасневшаяся Катя.
─ О! ─ говорю я. ─ Ради одной этой волшебной субстанции уже стоит пить вино. Но только красное. В белом его практически нет.
─ Почему? ─ удивляется Яна.
─ Потому что он содержится в шкурке, а при изготовлении белых вин шкурки очень быстро убирают, практически сразу после отжима.
─ Так зачем он нужен, рес-ве-ра-трол твой? ─ спрашивает Ирина, подставляя пустой бокал Скачкову.
Он галантно его наполняет.
─ Так это же эликсир молодости, секрет вечной жизни, ─ усмехаюсь я. ─ Все долгожители дуют красное вино, у кого хочешь спроси.
─ Врёшь ты Брагин, ─ качает головой она и глаза её блестят совершенно нетрезво и… мягко говоря чувственно.