Я сжал зубы, глядя на Тона, который скрылся за раздвижными дверьми подъезда. Сам подниматься не стал. Не любил это место. А присутствие новенькой делало его совсем невыносимым.
«Шикарная студия», — говорил каждый, хоть раз там побывавший. «Достойное капиталовложение».
Адель восхищалась, рассказывая матери, насколько прекрасна эта квартира: светлая, просторная, с высоким потолком, в спальне который заменяли окна. «Просыпаться по утру там настоящая фантастика». Кухня, обставленная по последнему слову техники. «Это не дом, а мечта».
А мне он даже не нравился. Разве что первое время, когда ощущение свободы перекрывало все минусы. Много свободного места, кровать, шкаф, плазма на пол стены и минимум мебели. Что еще для счастья надо, когда ты молод и свободен? Но чем чаще я там оставался, тем больше понимал, это место — не дом. В нем не хватало чего-то, что было в моем детстве, когда мама была жива. Не хватало самой жизни.
Я откинул голову на подголовник, еще раз взглянув наверх, и выдохнул. «Могло быть хуже» — повторил сам себе в который по счету раз. Нужно просто залечь на дно, переждать основной поток сплетен. И выходные как раз пришлись кстати. Когда вернусь, о произошедшем все и забыть забудут.
— Он скоро? — спросила Адель, успокаивающе поглаживая мою руку, соединенную с ее на консоли автомобиля.
— Только кота покормит.
Я не стал говорить правду. Чтобы не усложнять всё между нами. Выслушивать еще и от Адель сцены? С головой хватало чокнутой новенькой, которая только и делала, что портила мне жизнь.
— Я так рада, что мы наконец проведем несколько дней вдвоем.
— Да, я тоже.
Адель наклонилась и поцеловала меня. Этот поцелуй не вызывал головокружения, не зажигал какое-то особое пламя внутри, как пишут в книгах, но отстранившись, она улыбнулась, так как улыбалась только мне. Самая красивая и желанная девушка всей академии держала меня за руку и счастливо улыбалась. Из-за меня. Для меня. О чем еще можно мечтать?
Антон, поравнявшись с машиной, протянул в окно ключи от квартиры.
— Как там котик? — участливо спросила Адель.
— Шипит, — ответил он, глядя мне прямо в глаза и явно говоря не о коте. — На всех бросается.
«Слушай, Тон, завали, а?» — негласно попросил я одним лишь взглядом, не желая даже вспоминать о том, кто находится там, на самом последнем этаже стеклянного здания. Я с такой филигранностью научился управлять собственными эмоциями, что разглядеть что там на самом деле творилось за фасадом не смог бы никто. Вот и у Адель и не вышло.
— Бедняжка. Ему просто не хватает внимания.
— Глупое было решение — поселить его здесь, — пробурчал Тон, явно имея ввиду не то, во что слова обернуты. — Но нет же. У твоего парня просто страсть ко всем убогим и покалеченным.
— Ага, конечно.
Взгляд Антона можно было интерпретировать как «хрена с два я тебе поверю. Для остальных можешь изображать что угодно, со мной эта штука не прокатит. Потому что только я знал тебя еще девственником». Впрочем, я его тоже еще девственником знал, так что один-один.
— Но у него же была лапка сломана, Тони.
Тот лишь покачал головой, усаживаясь сзади.
— Пуля у него в голове, — подытожил я, вдавливая педаль в пол, на что двигатель тут же отозвался ревом. — Шальная.
А от таких надо держаться подальше.
По крайней мере моя внутренняя система предупреждения при мыслях о ней сигналила красным. Ведь девчонка злила до невозможности. Иногда казалось, у нее, как у того самого кота все девять жизней в кармане, настолько отчаянно и безрассудно она рвалась к истине, не боясь самой ради чужого благополучия погореть.
Когда-то и я был таким же. Вот только вытравил из себя эту излишнюю сострадательность несколько лет назад. Вырвал с корнем.
Научился быть холодным. Безжалостным. Бесчувственным.
С тех пор моя жизнь превратилась в упорядоченную последовательность действий, которые вели к стабильности. Каждое решение было обдуманным и правильным. Ровно до тех пор, пока не столкнулся с ней.
И теперь каждый раз, стоило ей появится рядом, я неосознанно оборачивался. Простое любопытство. Интерес. Что еще затевает? Знаешь же, ничего хорошего, но отказать себе в крошечном удовольствии посмотреть не можешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Забавная ведь. Думает, я не вижу, когда она меня разглядывает, прилипая взглядом к рукам, лицу. Стоит глаза поднять – тут же отворачивается, до скрипа сжимая губы. Как будто защищаясь.
Но стоит подойти, цепенеет. На щеках пятна румянца, а в распахнутых глазах такая растерянность, что я впервые упустил момент, когда раздражение сменилось на что-то иное, столь же горячее и бурлящее в венах.
Кто-то просигналил.
Я резко взял вправо.
Все! Хватит!
Машина встроилась в поток автомобилей на трассе. Академия, наркология, а самое главное Солнцева остались, наконец, позади.
Мы почти приехали, когда первые тяжелые капли упали на лобовое стекло. Небо нависало свинцом, предупреждая, что скоро сорвется нам на головы.
Я остановил возле центрального входа. Взглянув на тучи, что уже проливались дождем над Эльблонге, Адель поспешила в дом. Антон же придерживал ворота, чтобы их не распахнуло ветром, пока я парковался.
— Держи, это тебе, — протянул он белый конверт, когда мы вошли в дом.
— Что это?
Я разорвал упаковку. Внутри лежала белая карточка. Совершенно пустая.
Антон ответил:
— Кот передал.
Я буквально слышал издевку в его голосе. Хорошо знакомые ноты еще со школьных лет. И видел, в глубине души он злился, что Адель поехала с нами. Рассчитывал провести выходные как раньше, чисто мужской компанией.
— Она мне не оставила выбора, брат, — попытался отшутиться я. — Я обещал свозить ее в Париж еще две недели назад. А тут так удачно выходные выпали.
Тон в ответ только махнул рукой:
— Твое дело. Мне-то что.
Вдалеке громыхнуло, и ливень припустил во всю силу. Стягивая кроссовки, Тон произнес:
— Вовремя мы добрались.
Телефон в кармане зазвонил. Я достал его и застыл. Слова Уварова растворились как под толщей опрокидывающейся на крышу воды, пока я смотрел на свою жизнь со стороны, пытаясь понять, где, твою мать, я так провинился перед вселенной. У меня же всё и всегда было под контролем. Я держал в своих руках целую академию, пресекая даже малейшие попытки неповиновения правилам.
До того, как появилась она.
Диана.
Почему ее имя тут же всплывало в голове, когда приходили плохие вести?
Как сейчас. Когда система умного дома на экране моего смартфона вопила красным: «В вашей квартире потоп!»
Глава 29 - Дождь
Север явно любил высоту — его квартира находилась на последнем этаже. Наверное, ему доставляло удовольствие подходить к этим огромным окнам, глядя на мир сверху вниз. Зная, что весь он там, где-то у него под ногами.
Позер!
Что-то теплое и пушистое коснулось босых ступней и я, улыбнувшись, подхватила кота под лапы, показывая ему, как ребенку, город с высоты птичьего полета.
— Смотри, Снежок, как высоко живет твой хозяин.
Коту было совершенно наплевать. Вывернувшись, он раздраженно фыркнул и унесся по своим кошачьим делам.
— И ты, Брут, — вздохнув, крикнула я ему вслед.
Желудок заурчал. Пакеты, привезенные Антоном, я так и не разобрала, ничего оттуда брать не стала. Не хотелось чужого. Ведь только спустя сутки я осознала, у меня нет здесь ничего. Ни расчески. Ни чистого белья. Даже зубной щетки.
Мой отъезд из Карточной Долины произошел настолько спешно, что о вещах не думала ни я, ни сам Север. А просить его о чем-то мне не хватило бы смелости.
Время же брало свое. На то, чтобы подавить безмолвный протест понадобились сутки — ночь, проведенная на диване — посягнуть на кровать Севера я так и не решилась, и голодный кот, который упорно звал меня на кухню.
Я подошла к кухонному острову, где Антон оставил сумки, и посмотрела на пакеты. На одном из них висел стикер «для кота». Ну надо же. Но стоило заглянуть внутрь, как против воли вырвалось: