Груженые тележки все же проходили без проблем.
Я и брюнет замыкали процессию. Едва мы зашли внутрь здания, дверь за нами была закрыта и заперта громоздким тяжелым засовом.
Тележки с провизией спускали вниз в подвал. Я проводила их печальным взглядом. Меня не покидало ощущение, что я их больше не увижу. И вообще выбраться бы отсюда…
— Я провожу, пойдем, — окликнул меня мужик и стал подниматься по широкой лестнице. Я обреченно вздохнула и поплелась следом, надеясь, что подниматься придется недолго и не высоко.
Миновали три этажа. Кое-где на площадках попадались люди. Они с интересом разглядывали меня, не выражая при этом агрессии или страха. Значит, уверены в своей безопасности. Это и радовало и пугало одновременно.
Поднявшись на пятый этаж, я прислонилась спиной к стене и, не в силах больше стоять на ногах, сползла вниз и уселась на пол. Меч уперся в пол, веревка, удерживающая его, натянулась, и я зашипела, пытаясь встать, чтобы ослабить натяжение и уменьшить боль в груди.
И сумка такая тяжелая… Нет, это определенно хорошо, что мне есть что тащить, но плохо то, что сил уже нет.
— Еще один этаж. Давай, я понесу? — мужик подхватил мою непосильную ношу и остался стоять с невысказанным вопросом в глазах, рассматривая меня.
— Чего? — не выдержала я, расправляя плечи и морщась от нового приступа боли.
— Может и тебя понести?
— Нет. Спасибо, — отшатнувшись, попятилась и, обойдя мужика, стала подниматься по лестнице.
Он дышал мне в затылок, но не обгонял. Наверное, боялся, что рухну. Заботливый.
Шестой этаж оказался последним. Не обманул. Выше подниматься не стали.
Прямо по коридору, направо и открытая дверь. Внутри оказалось достаточно светло и пахло по больничному: стерильными инструментами и какими-то лекарствами. Я в них не разбиралась, несмотря на богатый опыт пребывания в таких местах.
Мужик поставил мою сумку на стул, стоящий у стены. Снял куртку, повесил ее на вешалку и отошел к раковине. Налил себе воду из жестяного ведра. Вымыл руки. Потом протер их спиртом. Одел белый халат и, повернувшись ко мне, совершенно серьезно произнес:
— Проходи. Будем смотреть.
— То есть ты — врач? — почему-то с сомнением в голосе спросила я.
— Да. Проходи, садись.
Прошла и села на кушетку.
— Разденешься сама или помочь? — доставая какие-то инструменты из шкафчика, как-то между прочим спросил доктор.
Промолчала, но куртку все же сняла. Затем стянула футболку. Хотела размотать повязку, но бинт ссохся из-за высохшей крови. Раздраженно фыркнула и потянула за край, пытаясь оторвать.
— Не надо так. Схватив мою руку, доктор опустил ее на кушетку и ножницами принялся резать бинт.
Через полминуты ковыряния повязка, наконец, была снята, а все, что прилипло к краям раны, бережно отмочено.
Увидев размеры бедствия, доктор побледнел, хотел что-то сказать, но все же промолчал.
Все так же молча промыл рану. Затем обеззаразил. Я ничего не чувствовала, будто все нервные клетки в изувеченной плоти давно погибли. Нет, боль, конечно, была, но тупая и далекая. Я даже не могла точно сказать, что именно болит.
— Нужно зашить, — сообщил доктор.
Я кивнула.
— Может ляжешь? — с сомнением в голосе спросил.
— А нужно? — я боялась расслабиться. Хотелось побыстрее убраться отсюда. Здесь, среди людей чувствовала себя в большей опасности, чем на пустых улицах города, кишащих деганами.
— Так будет удобнее. По крайней мере мне, — уточнил брюнет.
Легла на кушетку.
— Только давайте побыстрее, ладно? — попросила я, ощущая тяжесть во всем теле. Нечаянно могу и заснуть. А мне это вообще не надо.
— Постараюсь, — ответил доктор.
Шить — это слово такое привычное, но по факту доктор стягивал разошедшиеся края раны и скреплял специальными металлическими скобами.
Брюнет старался и делал все быстро, но все же время от времени останавливался и, всматриваясь в мое лицо, спрашивал, как я себя чувствую. Я только кивала, подтверждая, что в сознании и что со мной все хорошо. Правда спать хотелось жутко.
— Все, — оповестил доктор, когда я в очередной раз отключилась на секунду, чтобы тут же вздрогнуть, испугавшись этого неконтролируемого подкрадывающегося сна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Села. Доктор смазал обеззараживающим клеем шов. Поверх намотал бинт. Плотный. Новый. Стерильный.
Подняла и опустила руки, проверяя на удобство наложенную повязку.
— Удобно? — спросил док, наблюдая за моими действиями.
— Да. Вполне себе.
Спрыгнула с кушетки и натянула на себя майку. К сожалению, она успела испачкаться в крови, но не сильно.
— Если опустить все остальное, меня удивляет больше всего то, как ты вообще выжила с такой-то раной? Давно…
Брюнет не закончил. В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел парень. Мельком взглянул на меня и обратился к брюнету:
— Они здесь
— Опять? Сколько их?
— Шестеро солдат и главный.
— Тот же самый?
— Ага.
— Ладно. Собери людей. Действуем по плану. Я сейчас приду.
— Ок. Но, Антон, а что насчет… — парень покосился в мою сторону.
— Я ухожу, — мрачно отозвалась я.
— Не сейчас, — ответил Антон.
— Это мне выбирать, когда, — пытаясь оценить свои шансы на побег, хотя бы из этой комнаты, ответила я, почти сорвавшись на крик.
— Во-первых в твоих интересах не повышать голос. — холодно отозвался брюнет. — Во-вторых, пока ты здесь, будь добра соблюдать правила. Сейчас не время уходить. Иные уйдут и вали на все четыре стороны.
Знаете, как-это, когда воздух из легких выбивают одним резким ударом? Вот почти тоже самое я ощутила сейчас.
— Вы якшаетесь с… — не в силах подобрать слова, захлебнулась злостью, что накрыла с головой, загораживая красной пульсирующей пеленой комнату и стоящих предо мной мужчин.
— Сань, давай иди. Я разберусь и тоже подойду. Справишься? — уже не обращая на меня внимания, Антон обратился к своему напарнику. Тот кивнул и вышел.
— Пойдем. Все те, кто находятся в здании, должны присутствовать. Иначе они все равно найдут, но тогда по-хорошему уже не получиться.
Я мало что понимала в словах стоящего передо мной мужика, в голове пульсировало только одна мысль, что они здесь…
— Зачем?
— Это наша гарантия того, что нас не тронут. Пока мы сотрудничаем. Пойдем. Мы слишком задержались.
Не могла идти. Просто ноги не слушались. Но Антон не стал ждать, пока я отомру, просто схватил за руку и дернул, заставляя идти за собой. Очнулась уже на ходу, прихватила меч, стоящий возле стены, брюнет взял мою сумку. И мы вышли из кабинета. Теперь спускались на первый этаж.
В холле толпились люди. Человек сорок, может больше. И там были они…
Антон сунул мне в руки сумку и толкнул в сторону толпы, сам прошел вперед.
Он разговаривал с одним из тритосов, но я почти ничего не слышала. В ушах шумело. На автомате забросила сумку на плечо и выпрямилась, опираясь на меч.
В зал через открытую сейчас дверь ввели несколько человек. Раздались женские возгласы и приглушенные рыдания. Но почти сразу стало тихо. Такая абсолютная давящая тишина.
Несколько тритосов направились в сторону притихшей толпы. Люди начали отступать назад и едва не затоптали меня. Я тоже шагнула назад и, споткнувшись о ступени лестницы, раздраженно зашипела. Меч звякнул о каменные плиты. Толпа расступилась, и я оказалась нос к носу с одним из тритосов. Он схватил меня за руку и потянул за собой. Я, конечно, упиралась. Прошлое, слишком недалёкое, чтобы его забыть, замаячило перед глазами. Вспомнилась пещера и светящиеся щупальца, что вынимали из меня что-то, что важнее, чем жизнь. Нет, только не снова…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но сопротивляться солдату, мощному и закованному в броню, мне, мелкой и щуплой, да еще и калечной… на что я вообще рассчитывала? Меня проволокли через всю толпу и оставили в покое только тогда, когда я оказалась в числе другой группы людей, испуганных, бледных с опущенными плечами и глазами, не видящими ничего от испуга.