знал наизусть. Вызовы, которые принимал не раздумывая. Конец боли, надежд, обещаний. Его вечная соперница в гонке времени.
Смерть сложила руки на коленях. Ее зеленые глаза торжествующе блеснули.
– Матвей Иванович Рокотов. Надеюсь, теперь вы готовы меня выслушать.
Глава 2
Матвей определенно был сильным человеком: к тому моменту как он возобновил обход пациентов, он уже вспомнил, как дышать и даже говорить, а после, когда интерны попросили его рассказать о недавно поступившем пациенте с гемофилией, рассказал им об операции не моргнув глазом. К сожалению, она закончилась, едва начавшись, так как потеря крови оказалась несовместимой с жизнью. Гемофилия все еще оставалась одним из самых опасных, пусть и редких заболеваний в его практике.
Во время рассказа перед его глазами появилась маленькая улыбка воплощения Смерти, не торжествующая, но понимающая, и он нахмурился в ответ. Что-то подсказывало ему, что девушка, которая была человеком лишь внешне, здесь больше никогда не появится. В последний раз он увидит ее лицо уже совсем скоро.
– Каждый год я даю бал, – объяснила ему Смерть; в коридоре по-прежнему было пусто. – Он называется Балом под черной луной, или Балом любви. Как вы понимаете, Матвей Иванович, я не замужем – но Балу нужен хозяин.
Он покорно слушал ее, не пытаясь сбежать и не чувствуя ни тени страха; казалось, как только он узнал ее и назвал по имени, его разум уже примирился с новой реальностью.
– Есть традиция, – продолжила Смерть, – зародившаяся еще в древности. Хозяином Бала всегда становится мужчина, который принадлежит к роду Перуна по крови.
– Перун? Это который древний бог грома? – Матвей смутно припомнил, что слышал это имя по телевизору.
– Не только. Он был верховным богом славянских земель долгое время, пока не воцарилась новая религия. Судьба придуманного им бала оказалась под угрозой, но было решено, что, поскольку смерть и любовь будут в мире всегда, вне зависимости от того, кому поклоняются люди, его не следует отменять.
Матвей хотел спросить, кем было принято такое решение, но подумал, что не стоит. Вместо этого он поинтересовался не менее важным фактом:
– Если он реально существовал, откуда во мне взялась его кровь?
– В ранний период своего царствования он время от времени спускался на землю к смертным женщинам, – без обиняков ответила она. – И положил начало многим родам, включая ваш. Даже спустя почти тысячу лет в вашей крови остался его след. Что вы так удивились? Вам ли не знать, что вопросы крови самые сложные в мире.
Он это знал. Но если бы боги и существовали на самом деле, то в его представлении занимались бы более важными вещами, чем искали способы завести потомство со смертными. Поэтому древние мифы он считал не более чем детскими сказками и не тратил время на размышления о них.
– Откуда мне знать, что вы не врете?
– Я бы не стала тратить свое и ваше время на вранье, – без грубости, но откровенно сказала Смерть. Отчего-то Матвей ей поверил. – Идолы на капищах стояли не просто так, Матвей Иванович. Раньше миром управляли другие силы.
– Его потомком был мой отец или мать?
Смерть на мгновение задумалась. Его родители были однофамильцами.
– Мать.
– И что еще, кроме приглашения на Бал, ждет меня как его потомка?
Смерть изогнула брови.
– Если вы намекаете на сверхъестественные способности вроде управления молниями, то должна огорчить: они не проявлялись ни у одного из его потомков. Все они, впрочем, были хороши в том деле, которое для себя избрали, и имели крепкое здоровье. У вас недостатка нет ни в том, ни в другом, – бесстрастно заметила она, смерив взглядом его широкие плечи.
– Допустим, я действительно его потомок…
– Это так.
– Но почему хозяин Бала должен быть живым?
Смерть охотно ответила:
– Хозяева Бала любви олицетворяют ее могущество. Любовь – единственная вещь в мире, над которой не властна смерть. Она соединяет ее и жизнь в одну бесконечность. Вы сами убедитесь в этом, когда увидите наших гостей. Они все из разных сословий и стран. Благодаря им Бал всегда проходит очень пышно, и я рассчитываю, что сегодня вы будете моим кавалером. Не беспокойтесь: на следующее утро вы не вспомните ни меня, ни ничего из того, что с вами происходило. Сейчас, чтобы быть уверенным, что все это не плод вашего воображения, возьмите это.
Она протянула ему маленькую еловую веточку, живую и пахнущую смолой.
– И что мне с ней делать?
– Носите ее сегодня с собой до окончания дежурства, затем…
– Это негигиенично, – не выдержав, перебил ее Матвей.
Смерть и глазом не моргнула в ответ на его грубость. Должно быть, он был не первым потомком Перуна, который не пришел в восторг от идеи сопровождать ее на мифический древний бал.
– Уверяю, она не причинит никому вреда. Вернете, когда мы снова встретимся. Я приду в одиннадцать часов.
– Вы знаете, где я живу?
Она кивнула. Матвею оставалось лишь смириться с этим фактом.
– Теперь о вашем вознаграждении. Если все пройдет хорошо, вы можете попросить об одной вещи…
Веточка осталась лежать у него на ладони и после того, как неожиданная посетительница попрощалась с ним и растаяла в воздухе, слившись с тенью. Матвей рассеянно убрал ее в карман штанов и встал, напоминая себе, что рассиживаться нечего и у него еще оставались дела.
Итак, размышлял он, отпустив интернов и вернувшись к обходу, он только что встретился с самой Смертью. Мир продолжал вращаться, люди шли на поправку или готовились к новым операциям, посетитель в конце коридора искал монеты для автомата с кофе. А Матвея только что позвали на бал, история которого уходит глубоко в древность, лишь потому, что он был далеким потомком мифического бога по материнской линии. Он бы решил, что все это розыгрыш, плод его воображения или усталости, если бы Смерть, девушка с глазами, излучавшими древнюю силу, не знала о нем того, чего не знал никто, даже давние коллеги; если бы вместо страха внутри у него не появилось странное чувство, до жути напоминавшее узнавание. Матвей нащупал мягкие иглы сквозь ткань и невесело усмехнулся.
Конечно, у Смерти под рукой была именно еловая веточка.
– А я ведь говорила тебе не гонять на этом чертовом мотоцикле.
Матвей поднял глаза и вздрогнул от неожиданности. Над койкой, где лежал спасенный после аварии на шоссе мужчина, стояла крохотная, одетая в бархатное платье старушка с седым пучком на макушке. На ее лице читались тревога и забота.
– Что же ты за дурачок-то такой, Васька. Сколько можно рисковать своей головой?
– Вы тут