— Сволочь! Подлая мелкая скотина… на равных вы не можете, только при ваших прихлебателях…
Он ударил её по губам ладонью, хлёстко, с силой, может, он и не выбил у неё зуб, но замолчать заставил — это точно.
Ацилия замотала головой, глотая слюну, пахнувшую кровью, стояла, опустив голову, пряча лицо. Заговорил молодой легионер:
— Центурион! Если она действительно чужая рабыня, мы не имеем права… Это незаконно… Марций, он же…
Лелий обернулся к нему:
— А он и не узнает. Или ты собираешься ему сказать?
— Я? — он отступил, — Ну…
— Ты в моём подчинении, и мало ли что может случиться… — легионер опустил голову, — То-то же… Давай, прекращай молоть ерунду и занимай очередь, я хочу, чтобы ты был сразу же после меня…
— Но… — подал было голос Домн у Ацилии над ухом, Лелий повернул к нему
лицо:
— А ты — потом! Всем ясно? И чтоб никто об этом не знал.
Он взял Ацилию за подбородок всей огромной ладонью, поднял голову, она смотрела в сторону, мимо его лица, мимо его синих пронзительных глаз. Губы, вымазанные кровью, дрожали, и Лелий целовал их, чувствуя немое сопротивление. Упрямая девчонка. Напряжённая шея, напряжённые плечи, голову не повернуть, не сломить, как ни пытайся!
Лелий попробовал оттолкнуть её голову, чтобы поцеловать в шею, под ухом, но сделать это только подбородком было тяжело, а руки в это время блуждали по телу, мяли её всю, невзирая на тунику, плащ. Она не сдавалась даже в этом отчаянном положении, когда он, зажав её рот ладонью, попытал-
ся повернуть голову на бок, чтобы открыть шею, девчонка укусила его за пальцы.
— Дрянь! — Лелий опять ударил по губам, стискивая зубы от раздражения. Нащупал подол туники на поясе, вцепился двумя руками, — крепкая шерсть! — разрывая одежду, рванул ещё раз, добираясь до края, открыл бёдра. Когда его рука, сламывая сопротивление, втолкнулась между ног, рабыня дёрнулась назад и вверх, запрокидывая голову, хрипло выдохнула, глаза смотрели мимо, в темноту. Домн над ухом хихикнул, сдерживая её, чувствуя дрожь на руках.
— Центурион, нам-то оставишь? — ухмыльнулся.
— Да пошёл ты… — выдохнул Лелий, забираясь руками под тёплую тунику, лапая спину, спускаясь ниже. Подхватил одну ногу под колено, отрывая от земли, дёрнул себе на пояс, в свете костра молочно блеснула кожа тонкого девичьего колена. Молодой легионер стоял рядом, открыв от удивления рот, смотрел на него остановившимся взглядом.
— Проклинаю… — прошептала Ацилия, перевела глаза на лицо насильника и снова отвернулась. Лелий только удовлетворённо хмыкнул, лапая её. Он даже не сразу обратил внимания на то, что рядом звонко залаяла собака.
— Кого это ещё принесло? — удивился Домн, и молодой солдат обернулся, Лелию пришлось оставить девчонку, когда уши различили стук копыт в темноте. Обернулся. На свет костра выскочил всадник, осадил лошадь на задние ноги, натянув повод. Разбрызгивая клочья пены, мотая головой, лошадь хрипло дышала, лоснилась в отблесках костра. Всадник спрыгнул на землю, перекинув ногу спереди, остановился, качнувшись от долгой езды верхом.
— Это моя рабыня!
Лелий поморщился, узнав по голосу декануса Марция. И что за нелёгкая его привела! Шагнул навстречу, ухмыляясь:
— Не мог ты немножко подзадержаться: мне чуть-чуть не хватило поиметь твою рабыню…
— Урод! — перебил его Марк, склонил голову, глядя исподлобья. Лелий засмеялся:
— И не только мне, но и моим легионерам… — вскинул голову с вызовом, — Что это ты, Марций, пораспустил своих рабов, гуляют они у тебя, где хотят? Что ж так? Разбазариваешь своё барахло… Думается мне, оно тебе не нужно. Так что, извини, но твоя рабыня попала под горячую руку, если она гуляет без тебя, то она уже не твоя, я так это понимаю, — упёр руки в пояс, принимая непробиваемый вид.
— Ошибаешься, Лелий. Я заплатил за неё деньги…
— Ты выиграл её в кости.
— Какая разница! Она — моя! Моя и точка! А моё — это моё. И никому я не позволю пользоваться моим, а тебе тем более.
— Рановато ты приехал. Интересно, что бы ты потом сказал, продал бы её или мне подарил?
— А это не твоего ума дело. Я её забираю. И свою рабыню я буду наказывать сам, без твоей помощи.
— Я её поймал, где же твоя благодарность? — Лелий ухмыльнулся.
— В лагере я расплачусь с тобой по обычной цене.
— Не-ет! — Лелий закачал головой, — В лагере мне не надо, мне надо сейчас. А расплата будет с неё. Если хочешь, становись в очередь. Я всё равно буду первым…
— Ну и урод же ты, Лелий… — процедил Марций сквозь зубы, — Редкий урод…
Лелий захохотал, откинувшись назад. Спросил:
— Марций, интересно, она ещё девочка, или ты всё-таки за это время сподобился на что-то? Для тебя это, верно, подвиг?
— А ты сам не понял, когда лапал её? Ты же у нас мастер по этим вопросам… Профессионал…
Лелий промолчал, а потом заговорил серьёзно:
— Я не отдам её тебе. Пока мы не вернёмся в лагерь и ты не предоставишь свидетелей или документы на рабыню, я не верю тебе, что она твоя. Я имею на это право. А пока мы доберёмся, всю эту ночь, она будет у меня, и тогда я точно тебе скажу, девочка она, или уже нет. До утра ещё далеко. Я успею.
— Ну это ты зря.
— А что ты сделаешь?
— Я просто заберу её.
— Ну уж нет! — Лелий закачал головой, — Я её не отдам. Это моя добыча. Если хочешь, попробуй отбить, если сумеешь, конечно.
— На кулаках?
— А смысл драться с тобой на кулаках, я чуть не убил тебя в прошлый раз. Я предлагаю — мечи. Ты же умеешь держать меч в руках, а, Марций? Или разучился, таская камень в городе? Ты — деканус, не боишься, что на этот раз тебя сделают простым легионером?
— Не боюсь.
— Х-х-х! — усмехнулся, — Ну, посмотрим. — Обернулся, — Домн, принеси мне мой меч. Гален, отдай ему свой!
Домн отпустил злополучную рабыню, она тут же опустилась на землю, открывая в рваной тунике голые колени, сидела, опустив голову, и растрёпанные волосы падали ей на лоб. Гален, молодой легионер, вытащил из ножен и подал Марку короткий меч. Стандартный. У Марка тоже был такой. Он перехватил рукоять поудобнее, несколько раз взмахнул рукой, разминая запястье. Эх, не в выгодном он положении: уставший, злой, голодный, на самом — только простая туника и плащ, а Лелий в кирасе. Да и Марк знал, что у центуриона специальный меч, сделанный на заказ, в полтора раза длиннее, чем любой стандартный. Да и силы в нём — хоть отбавляй.
В прошлый раз он действительно чуть не задушил, но вот представился случай отомстить ему за обиды, расквитаться за прошлое. И это вселяло злость, такую нужную сейчас.
Ничего, главное вымотать, заставить потерять силу.