и прочел.
ДЕВОН-
УЛ. -, 17,
7 ИЮНЯ 1944 Г
УВАЖАЕМЫЙ СЕРЖАНТ ИКС,
Я надеюсь, вы простите меня за то, что мне потребовалось 38 дней, чтобы начать нашу переписку но, [Для редактора: запятая явно не на месте, но так задумано] я была чрезвычайно занята, поскольку моя тетя перенесла горловой стрептококк и едва не скончалась [Для редактора: то же самое] и меня по праву обременяли одной обязанностью за другой. Однако я часто думала о вас и о том чрезвычайно приятном вечере, который мы провели в компании друг друга 30 апреля 1944 года между 3,45 и 4,15 вечера, если ваша память не сохранила этого.
Мы все колоссально взбудоражены и благоговеем по поводу Дня Д и лишь надеемся, что он приблизит скорое прекращение войны и способа существования столь возмутительного, если не сказать больше. Мы с Чарлзом оба весьма переживаем за вас; мы надеемся, вас не было в числе тех, кто первыми предприняли изначальное нападение на полуостров Котантен. Ведь вас там не было? Пожалуйста, ответьте с максимальной скоростью. Наитеплейшие пожелания вашей жене.
Искренне ваша,
ЭСМЕ
P.S. Я беру на себя смелость приложить свои наручные часы, которые вы можете держать при себе на протяжении всего конфликта. Я не заметила, носили ли вы часы в течение нашего краткого единения, но эти чрезвычайно водонепроницаемые и ударостойкие, а кроме того обладают многими другими достоинствами [Для редактора: здесь тоже не помешает отсутствие запятой] в числе которых возможность узнать, с какой быстротой кто-либо шагает, если кто-либо пожелает. Я вполне уверена, что вы примените их с большей выгодой в эти трудные дни, чем я когда-либо смогу и что вы примете их как талисман на удачу.
Чарлз, которого я учу читать и писать и которого я нахожу чрезвычайно культурным для новичка, желает добавить несколько слов. Пожалуйста напишите [Для редактора: здесь тоже не помешает отсутствие запятой] как только появится время и склонность. (Все принято)
ПРИВЕТ ПРИВЕТ ПРИВЕТ
ПРИВЕТ ПРИВЕТ ПРИВЕТ
ПРИВЕТ ПРИВЕТ
ПРИВЕТ ПРИВЕТ
ЛЮБЛЮ И ЦЕЛУЮ
ЧАЛЗ
Прошло много времени, прежде чем сержант Икс смог отложить в сторону записку, не говоря об отцовских часах Эсме, лежавших в коробочке. Когда же он, наконец, их достал, он увидел, что стекло на них разбилось при пересылке. Ему стало интересно, не повредились ли часы внутри, но у него не хватило духу завести их и выяснить это. Он просто сидел, держа их в руке, еще долгое время. А затем вдруг, с чувством почти экстатическим, ему захотелось спать.
Возьми человека, Эсме, которому очень хочется спать, и у него всегда есть шанс снова стать человеком со всеми своими способ… со всеми своими с-п-о-с-о-б-н-о-с-т-я-м-и.
Губы спелые и глаза мои зеленые
Когда зазвонил телефон, седовласый мужчина спросил девушку, не без некоторой заботы, не предпочла бы она почему-либо, чтобы он не отвечал. Девушка услышала его словно издалека и повернула к нему лицо: один глаз – тот, что на свету – зажмурен, а открытый очень большой, хоть и лукавый, и такой голубой, что казался почти фиолетовым. Седовласый мужчина попросил ее не тянуть, и она приподнялась на правом предплечье достаточно поспешно, чтобы не показаться пренебрежительной. Она смахнула волосы со лба левой рукой и сказала:
– Боже. Я не знаю. То есть, ты сам как думаешь?
Седовласый мужчина сказал, что ему один черт, что так, что эдак, и его ладонь скользнула под руку девушки, которой она опиралась, над локтем, забираясь пальцами выше, зарываясь в теплую расщелину между ее предплечьем и грудной клеткой. Правой рукой он потянулся к телефону. Чтобы видеть телефон, ему пришлось немного приподняться, отчего он задел затылком угол абажура. Свет вдруг особенно выгодно, пусть и довольно резко, обрисовал его седые, почти белые волосы. Несмотря на взъерошенность, было заметно, что их недавно подстригли или, скорее, подровняли. Линия шеи и виски были подстрижены по-обычному коротко, но бока и верх были оставлены значительно длиннее и выглядели, надо сказать, довольно «импозантно».
– Алло? – сказал он раскатисто в трубку. Девушка все так же опиралась на руку и смотрела на него. В ее глазах, уже открытых, но не встревоженных, не вдумчивых, отражался по большей части лишь собственный размер и цвет.
В трубке прозвучал мужской голос – убитый, но натужно, как-то грубовато, почти непристойно оживленный:
– Ли? Я вас [Для редактора: это жирный намек на старика Чаплина, на которого юная Уна променяла Сэлинджера, так что лучше писать «вы», учитывая разницу в возрасте] разбудил?
Седовласый мужчина бросил взгляд налево, на девушку.
– Кто это? – спросил он. – Артур?
– Ага… Разбудил вас?
– Нет-нет. Я в постели, читаю. Что-нибудь случилось?
– Я точно вас не разбудил? Богом клянетесь?
– Нет-нет… совершенно, – сказал седовласый мужчина. – На самом деле, мне хватает в среднем четырех паршивых часов…
– Я почему звоню, Ли: вы случайно не заметили, когда Джоанна ушла? Не заметили случайно, не с Элленбогенами она ушла, а?
Седовласый мужчина снова глянул налево, но на этот раз повыше, не на девушку, которая теперь смотрела на него пронзительным взглядом молодого ирландского полисмена.
– Нет, Артур, не заметил, – сказал он, устремив взгляд в дальний, тусклый угол комнаты, где стена сходилась с потолком. – Разве она не с вами ушла?
– Нет. Господи, нет. Значит, вы совсем не видели, как она ушла?
– Ну, нет, Артур, вообще-то, не видел, – сказал седовласый мужчина. – Вообще-то, я, между прочим, весь клятый вечер ничего не видел. Я только переступил порог, как вляпался в эту долгую – господи, помилуй – беседу с этим французским катяхом… венским катяхом – как там его, черта. Все до последнего из этих клятых иностранцев так и норовят урвать бесплатную юридическую консультацию. А в чем дело? Что случилось? Джоанна пропала?
– О, господи. Кто ж ее знает? Я не знаю. Вы же знаете ее, когда она накачается и рвется уходить. Я не знаю. Она могла просто…
– Звонили Элленбогенам? – спросил седовласый мужчина.
– Ага. Они еще не дома. Я не знаю. Господи, я даже не уверен, что она с ними ушла. Я одно знаю. Я одно, черт возьми, знаю. Хватит с меня биться, как рыба об лед. Я серьезно. На этот раз серьезно. С меня хватит. Пять лет. Господи.
– Ну, хорошо, постарайтесь теперь немного расслабиться, Артур, – сказал седовласый мужчина. – Между прочим, насколько я знаю Элленбогенов, они наверно все набились в кэб и поехали в Виллидж на пару часов. Они все втроем, наверно, завалятся…
– У меня