словно прошли уже месяцы.
Хилереми робко постучался в разуме Сарефа, спрашивая разрешения тоже выйти и насладиться горячим солнцем и чистым воздухом. И Сареф не видел причин отказывать. Ведь, если разобраться, его хилереми приходилось в Приграничье ещё тяжелее: постоянно пребывая в состоянии Одержимости для защиты хозяина, он явно тратил намного больше сил. Да и потом, они были недалеко от входа в подземелье Матроны, следовательно, лишние глаза их не увидят.
Хим, появившись рядом с Сарефом, тоже упал в траву и, перевернувшись на спину, зажмурился от удовольствия, подставляя морду солнцу и вдыхая свежий воздух.
— Не понимаю, — тихо пробормотал Хим, — почему Матрона и Хозяйка так волновались, что мы не захотим возвращаться? Как можно отказаться от этого? Как можно забыть это? Даже если однажды нам придётся уйти в Приграничье навсегда — как можно просто так это забыть? Как можно не желать насладиться этим до последней капли твоей жизни?
— Тебя прямо на философию потянуло, — хмыкнул Сареф.
— Есть причины, — веско ответил Хим, — ведь у меня — уникальная ситуация. Я помню времена, когда был лишь простым духом. Я осознавал тогда своё положение. И теперь, когда я, вашей милостью, имею своё тело, настолько живое, насколько для хилереми это возможно — мне есть, с чем сравнивать. И это — бесценный дар, за который я никогда не устану благодарить вас, хозяин.
— Что, — Сареф с подозрением уставился на Хима, — и за Мёртвого Короля воров на меня не сердишься?
— Нет, хозяин, — ответил Хим, продолжая жмуриться от удовольствия, — теперь, когда я спокойно думаю об этом… Наоборот, так даже лучше. Просто убить его — в чём смысл? Даже если допустить, что он Системообразующий, даже если допустить, что Система мгновенно бы его заменила — то ещё неизвестно, какая бы мразь встала на его место. А с этим уродом мы знакомы уже хорошо, знаем, чем на него можно надавить. Кроме того — он, действительно, у вас в долгу за свою жизнь. А для нейтрального монстра это — далеко не пустой звук. Уж можете мне поверить. А так… убить его было бы слишком просто. Настоящая, качественная месть заключается в том, чтобы помучить. Хорошенько так помучить. Как у вас вышло с Виктором Уайтхоллом. И, кстати, у вас будет ещё одна прекрасная возможность ему отомстить.
— Это какая же? — поинтересовался Сареф.
— Ну как же, хозяин, — укоризненно сказал Хим, — неужели вы не помните, что самую первую Годасту, на которую вас взяли в 18 лет, возглавлял Виктор Уайтхолл. Следовательно, его Чемпион выиграл в этом году Системные Состязания. Значит, он будет представлен в списке Чемпионов, которые будут участвовать в следующих Всесистемных. Готов поспорить, именно на это Виктор делает последнюю ставку в попытке удержать власть. И вот если Анейраш, усиленный вами, выбьет чемпиона Уайтхолл — это будет конец для Виктора и его бесконечных козней и в вашу сторону, и в сторону вашей нянюшки.
Подумав, Сареф согласился. Действительно, этот момент как-то выпал из его памяти, слишком уж много всего случилось с того дня. Впрочем, это означало, что с Виктором на Всесистемных Состязаниях он увидится. Они будут присутствовать на территории фиолетовой категории безопасности, где Виктор ничего не сможет ему сделать, и будет только стоять и злобно сопеть. Подумав о том, сколько у него ещё будет возможностей поиграть на нервах Уайтхолла, Сареф безмятежно улыбнулся.
Впрочем, веселье его длилось недолго, ибо мысли снова вернулись к Анейрашу. Сареф сел на земле и, вызвав Системный Инвентарь, достал куклу. Хим, который успел насладиться солнцем, сел рядом с ним.
— Может быть, нам стоит его отпустить? — неуверенно спросил Сареф, разглядывая куклу на своей ладони, — мне… как-то немного не по себе от того, что я вот так держу беспомощное живое существо. Мы, конечно, использовали этот артефакт на благо, но страшно подумать, сколько зла с его помощью можно было натворить, попади он не в те руки. Даже с единственным зарядом.
— Если Карина отдала нам этот артефакт, значит, посчитала, что мы достойны его. И что мы воспользуемся им только для благого дела и в самом крайнем случае, — ободряюще заметил Хим, — что до того, чтобы выпустить стревлога… я бы не стал делать этого сейчас, хозяин. Неизвестно, как отреагирует на это Анейраш. Лучше вернуться в город и обо всём отчитаться Эргенашу. Он среди стревлогов — ответственный по поиску, он пусть и решает, как дальше с ним поступать.
— А если он решит везти его к стревлогам в таком состоянии всю дорогу? — не успокаивался Сареф.
— Ну, это уже будет его решение, — пожал плечами хилереми, — и я думаю, что оно не самое плохое. Вы же помните, хозяин, как Приграничье высасывало из него силы? А сейчас Анейраш спит, то есть отдыхает. При этом он не нервничает, не переживает, не боится, что Мёртвый Король заявится за ним. Не говоря уже о том, что тёмные эльфы, увидев Чемпиона стревлогов, могут не удержаться от какой-нибудь злобной мстительной выходки в его адрес.
Помолчав, Хим положил Сарефу руку на плечо и сказал:
— Я понимаю, хозяин, тебе кажется, что ты ограничиваешь его свободу, и тебе из-за этого совестно. Но я считаю, что в данной ситуации Анейрашу безопаснее оставаться в таком состоянии. Он спит и восстанавливает силы, он не переживает и не привлекает к себе ненужного внимания. Если наша цель — безопасно вернуть его стревлогам, то для этого у нас сейчас все идеальные условия.
Подумав, Сареф нехотя согласился с его аргументами и убрал куклу в Инвентарь. Хим, успевший размять лапы и погреться на солнышке, тоже испарился в глубине разума хозяина. После чего Сареф направился в Кваллейзен, где его и должны были ждать остальные.
* * *
Помня дорогу по памяти, до города Сареф добрался меньше, чем за час. И когда он шёл по его улицам, то видел, как поглядывали на него эльфы-стражники. Нет, ему, конечно, не чинили никаких препятствий и не задавали вопросов. Но их внимание весьма красноречиво говорило о том, что о его появлении в городе очень скоро станет известно лично Тарлиссону. И, с учётом его заинтересованности, а так же важности этого вопроса в целом, Сареф не исключал того, что уже сегодня вечером настырный телохранитель может прийти и потребовать отчёт.
Вернувшись в таверну и удостоверившись у вежливо склонившегося