больше.
— Я обратил внимание, что целью атак становятся представители британской власти, — сказал Рутенберг. — Восставшие считают, что Британия, поддерживающая строительство нашего национального очага, виновна в создавшемся положении.
— Это верно, — поддержал его Магнес. — Так вот, мы составили план, который, мы надеемся, поможет восстановить порядок в стране. — Лейб протянул Пинхасу несколько листов бумаги. — Я хочу, чтобы ты с ним ознакомился. Если ты согласен присоединиться к нашей инициативе, можем назвать её «Делом пятерых».
— Я прочитаю это сейчас. Мне бы уединиться.
— Мой кабинет подойдёт? — спросил Магнес.
— Конечно. Полчаса, думаю, хватит.
В кабинете он сел за письменный стол и принялся читать. Окончив чтение, он откинулся на спинку стула и задумался. «В нынешнем положении весьма вероятно, что проблему будут решать не жители Эрец-Исраэль, вовлечённые в неё непосредственно, — подумал он. — Британское правительство может создать какой-нибудь государственный комитет, который будет направлять его в вопросах, связанных с Эрец-Исраэль. Естественно, члены этого комитета будут вести английскую политику и стремиться удовлетворить нужды Британской империи. Поэтому они поддержат предложения, которые более служат интересам арабского населения, чем надеждам и ожиданиям еврейского ишува».
Он подошёл к окну. Прозрачное голубое небо каким-то неведомым ему самому образом всегда помогало сосредоточиться на проблеме. «Усиление Италии на Ближнем Востоке, события в Эфиопии, Сирии и Ливане не могут не повлиять на политику Британии в Палестине, — пришло ему в голову. — Новая политика, конечно, ударит по интересам еврейского ишува. Поэтому, принятие решений в отношении Эрец-Исраэль из-за пределов страны недопустимо. Любое соглашение между двумя народами предпочтительней решения, которое будет навязано извне. Следовательно, инициативу нужно поддержать».
Рутенберг вернулся к столу и взял в руки открытую папку. Сомнение вызвал один пункт, предлагавший ограничение еврейской алии. Он был уверен, что руководство Сохнута выступит против него. Но он сознавал, что без его принятия арабы вести переговоры не согласятся. За окном стоял тёплый солнечный день. В такую погоду промчаться бы по дорогам от Иерусалима до Хайфы. Пять лет назад он зарёкся заниматься политикой, оставившей в его душе раны и огорчения. Но ничего не поделаешь: страну нужно успокоить и примирить. Он, конечно, должен согласиться. Рутенберг поднялся и вышел из кабинета.
— План я поддерживаю. Возможно, придётся сделать пункт о еврейской иммиграции более приемлемым для руководства ишува.
— Думаю, ты прав, — произнёс Фрумкин. — Главное, что присоединяешься к нашей инициативе. Следующий шаг — представить наш план Верховному комиссару. Среди нас, Пинхас, нет ни одного, кроме тебя, кто бы мог поговорить с ним.
— Я напишу ему письмо и попрошу о встрече, — предложил Рутенберг.
— Мы очень надеемся на тебя, — сказал Магнес.
В салон вошла жена Лейба с подносом в руках.
— Дорогие гости, пожалуйста, — произнесла она. — Я тут спекла блины. Их можно поесть с мёдом.
Все выразили желание напиться чаю, и сели вокруг стола. Ещё какое-то время обсуждали инициативу. Рутенберг попрощался и ушёл первым.
Он вернулся в свою иерусалимскую квартиру, написал письмо Ваучопу и послал его по почте. Уже на следующий день ему позвонили из канцелярии Верховного комиссара и пригласили на встречу. Рутенберг решил не терять времени. Он сел в машину и отправился в его резиденцию. Здание, облицованное золотистым камнем, ослепительно сияло в лучах майского солнца. Рутенберг даже прикрыл глаза рукой и отвёл взгляд от освещённой ярким светом стены дворца.
Артур Ваучоп ждал его в своём кабинете. Как чиновник Британской империи он был озабочен событиями в подвластной ему Палестине. Он надеялся, что деятельный и влиятельный управляющий электрической компании подскажет ему путь, который выведет страну из тупика. Рутенберг, безусловно, прав — ситуация может ударить по его личному престижу.
Он пошёл навстречу входящему в кабинет Рутенбергу.
— Мы только недавно встречались по делам Вашей компании, — сказал Ваучоп. — Но я принял всерьёз Вашу просьбу о встрече.
— У меня для этого серьёзные причины. Я написал о них в письме.
— Да, положение в стране заставляет нас действовать и искать пути к умиротворению. Я, откровенно говоря, всегда полагаюсь на Ваше мнение. Вы написали, что хотите говорить от имени очень известных людей.
— Я, господин комиссар, действую как частное лицо, без всякой официальной и обязывающей связи с руководством ишува. Друзья уполномочили меня представить наш план выхода из сложного положения, в котором оказалась страна. Сразу хочу предупредить, с руководством Сохнута он не согласован.
— Я внимательно Вас слушаю, Пинхас.
— Арабская проблема в Эрец-Исраэль была и остаётся нерешённой. У меня по этому вопросу большие разногласия с руководством ишува и сионистского движения. Сегодня давнишний кризис проявился в полную силу. Он требует от нас найти новый подход к проблеме.
— Мы в последнее время начали проводить аресты зачинщиков бунта, — заявил Ваучоп. — Я хочу вернуть стране закон и порядок.
— Но Ваше правительство арестовывает нарушителей и через некоторое время отпускает. Такое отношение лишь поощряет их к преступлению закона.
— Что Вы предлагаете? — спросил комиссар.
— Жёсткий режим соблюдения закона и порядка. Арест всех зачинщиков. Очистку дорог от кордонов и железную руку против тех, кто пытается подорвать железную дорогу. Возложить на суды чрезвычайные полномочия. Следовало бы закрыть все газеты, подстрекающие население. Я реакционер, так бы и сделал. Но Вы либерал, и на это не пойдёте. Поэтому я предлагаю вместо закрытия газет наложить на них серьёзную цензуру и установить серьёзные наказания для нарушителей закона.
— С некоторыми предложениями я готов согласиться, Пинхас.
— Но эти меры, господин комиссар, кризис полностью не ликвидируют. Для полного примирения необходимы прямые переговоры между сторонами при Вашей официальной поддержке. Мы просим Вас убедить представителей ишува начать переговоры с представителями арабов.