class="p1">В телеграмме 14 августа Ленин писал:
«…Вы обнаруживаете мягкость при подавлении кулаков. Если это верно, то Вы совершаете великое преступление против революции» [Л: 50, 149].
В конце 1918 года более сотни московских рабочих приехали в Курскую губернию для закупки хлеба. Но член Курского центрозакупа, ссылаясь на целый ряд постановлений и узаконений, отправил их обратно. Такого рода сугубо формалистское, пренебрегающее судьбами живых людей соблюдение буквы закона представителем и должностным лицом Советской власти могло лишь дискредитировать ее в глазах рабочих. Вот почему 6 января 1919 года Ленин телеграфирует в Курскую чрезвычайную комиссию:
«Немедленно арестовать Когана, члена Курского центрозакупа, за то, что он не помог 120 голодающим рабочим Москвы и отпустил их с пустыми руками. Опубликовать в газетах и листками, дабы все работники центрозакупов и продорганов знали, что за формальное и бюрократическое отношение к делу, за неумение помочь голодающим рабочим репрессия будет суровая, вплоть до расстрела» [Л: 50, 238].
О другом эпизоде 1919 года на сей раз о реакции Ленина на несоблюдение постановлений Советской власти, на попытки обойти их с помощью протекции и «блата» – рассказывает Е.Я. Драбкина… Существовала в то время специальная Комиссия по борьбе с дезертирством. Возглавлял ее старый член партии С.С. Данилов. Организация эта достаточно сурово, жестко и последовательно боролась против всех тех, кто пытался уклониться от мобилизации и службы в Красной Армии. Но однажды Данилов узнал, что начальник мобилизационного отдела Народного Комиссариата путей сообщения пустился во все тяжкие, чтобы уберечь от армии своего сотрудника. Данилов доложил об этом на заседании Совета Обороны.
«Владимир Ильич аж побелел от бешенства, – рассказывал Данилов, – но и бровью не повел. Говорит: „Предлагаю следующее постановление: „Заслушав сообщение товарища Данилова о неправильном возбуждении ходатайства об отсрочке такому-то, поручить ВЧК арестовывать начальника мобилизационного отдела НКПС имярек в течение ближайших пяти воскресений““»[117].
Сегодня, когда право критики и обращения с жалобами на действия любых должностных лиц, государственных и общественных органов зафиксировано в новой Конституции СССР, интересно проследить, как относился к этому праву Ленин…
В мае 1919 года к Ленину приезжал из Новгорода председатель местного артельсоюза А.А. Булатов. Они встретились, беседовали. 20 мая Ленин получил телеграмму, сообщавшую, что после возвращения в Новгород Булатов был арестован. В тот же день Ленин телеграфирует Новгородскому губисполкому и Чрезвычайной комиссии:
«По-видимому, Булатов арестован за жалобу мне. Предупреждаю, что за это председателей губисполкома, Чека и членов исполкома буду арестовывать и добиваться их расстрела» [Л: 50, 318].
А вот другой эпизод… В декабре 1921 года Владимир Ильич шлет телеграмму в Иркутск:
«Немедленно выясните причины заключения в иркутскую тюрьму рабочего Котова из Черемховского хозотдела. Письмом на имя Ленина от 23 августа он жаловался на неправильность выборов в Черемховский горсовет… Если это причина – немедленно освободить, привлечь к суду и чистке виновников ареста, кто бы ни были» [Л: 54, 60 – 61].
Бюрократизм и волокита чиновников, за которыми Владимир Ильич видел прежде всего равнодушие к судьбам людей, порочащее Советскую власть, вызывали у него столь же яростную реакцию… В 1921 году в Советской республике, истощенной и разоренной многолетней войной, после страшной засухи начался голод. Новая экономическая политика, проводившаяся партией, постепенно выводила страну из кризиса, но зима 1921/22 года была тяжелой. Страна голодала. И в этот момент, в феврале 1922 года, выяснилось, что за границей можно приобрести несколько десятков тысяч пудов мясных консервов.
Политбюро ЦК партии предложило Наркомвнешторгу ускорить их покупку. Но… началась бюрократическая канитель и волокита. Корабль с консервами уже стоял в Лиепайском порту, а вопрос о консервах все еще обсуждался и рассматривался в различных учреждениях. Проходили дни, недели… а в это время каждый день люди пухли от голода… 3 марта Ленин обращается с письмом в Политбюро ЦК:
«…идиоты две недели ходят и говорят! За это надо гноить в тюрьме…» [Л: 44, 429].
Впрочем, об этой истории Ленин подробно рассказывал на XI съезде партии:
«Когда я впервые об этом услышал, я написал письменное предложение в ЦК: по-моему, всех, кроме членов ВЦИК, которые, вы знаете, неприкосновенны, всех, кроме членов ВЦИК, из московских учреждений посадить в худшую московскую тюрьму на 6 часов, а из Внешторга – на 36 часов… У нас есть пролетарский суд в Москве, и он должен притянуть тех, которые виновны, почему несколько десятков тысяч пудов консервов не куплены» [Л: 45, 103, 104].
В декабре 1921 года Ленин писал председателю ВСНХ П.А. Богданову, что ответработников, виновных в волоките и нераспорядительности, необходимо судить открытым судом, –
«его общественное значение, в 1000 раз большее, чем келейно-партийно-цекистски-идиотское притушение поганого дела о поганой волоките без гласности… Мы не умеем гласно судить за поганую волокиту: за это нас всех и Наркомюст сугубо надо вешать на вонючих веревках. И я еще не потерял надежды, что нас когда-нибудь за это поделом повесят».
И далее, определяя меру наказания за волокиту и бюрократизм, Ленин выражается совсем уж «не парламентски»:
«…будем сажать за это профсоюзовскую и коммунистическую сволочь (суд, пожалуй, помягче выразится) в тюрьму беспощадно» [Л: 54, 87, 89].
Гласный суд по делам о бюрократизме и волоките Ленин считал совершенно необходимым даже
«не столько ради строгого наказания… но ради публичной огласки и разрушения всеобщего убеждения в ненаказуемости виновных» [Л: 54, 71].
Если же бюрократизм был связан с такими явлениями, как очковтирательство и бесхозяйственность, наносящими урон народному добру, то в таких случаях Ленин считал необходимой и более суровую личную ответственность руководителей. В феврале 1922 года Владимир Ильич писал заместителю наркома финансов:
«Обдуманы ли формы и способы ответственности членов правлений трестов за неправильную отчетность и за убыточное ведение дела?.. Тут нужен ряд образцовых процессов с применением жесточайших кар. НКюст, кажись, не понимает, что новая экономическая политика требует новых способов, новой жестокости кар» [Л: 54, 160].
И совершенно неумолимым Ленин был в тех случаях, когда речь шла о сознательном расхищении народного государственного имущества и ценностей… В 1921 году в Подмосковье был предпринят интереснейший опыт соединения нескольких совхозов, находившихся в ведении военного ведомства, с окрестными промышленными предприятиями в единое хозяйственное целое. Перед этими комбинированными предприятиями (сегодня мы сказали бы «комплексами» или аграрно-промышленными объединениями) ставилась важнейшая государственная задача практически проверить правильность и целесообразность ряда декретов по экономическим