Может так случиться, что спустя какое-то время на них взглянешь другими глазами.
Понять творчество виртуального архитектора-дизайнера по имени «Солярис» было бы чрезвычайно полезно для проблем образования. Конечно, далеко не всякие эскизы выдерживают экзамен временем. Это можно сравнить с процессом добычи золота. В добываемом песке крупиц золота ничтожно мало. Исходя из этого можно песок попросту использовать для получения бетона. Но можно поступить иначе. Многие части отечественных фильмов, не вошедшие в окончательную версию, смывали ради получения из них серебра. Но получив серебро зачастую навсегда лишались подлинного золота культуры. Зеркальной комнате из фильма Тарковского повезло, и она пополнила ценный архив неосуществленных, но очень важных для истории эскизов, подобных, скажем, неосуществленным архитектурным проектам Леонидова. В каком-то смысле это эскизы Единого Великого Проекта творца по имени Распределенный Разум. Проекта, который никогда не будет завершен окончательно. Но он – ценнейшая часть истории.
Как в свое время сформулировал Эдуард Мане, «Вышло – так вышло. А нет – надо начать сначала. Все остальное – чепуха». А творческие задумки не уничтожайте, даже если они кажутся вам неудачными!
7-1. Архитектор Даниэль Либескинд. Электронный ресурс. http://www.admagazine.ru/arch/49844_portret-arkhitektor-daniel-libeskind.php
7-2. Немецкий архитектор Эрих Мендельсон. Электронный ресурс. http://archi-story.ru/erich_mendelsohn.
7-3. Дм. Салынский. Вступительная статья. В сб.: «Фильм Андрея Тарковского «Солярис». Материалы и документы» (М.: Астрея, 2012).
7-4. Сикачев А. В. Эксперимент в интерьере. – В Кн.: Архитектурно-Дизайнерское Проектирование Интерьера. Проблемы и тенденции. М., «Архитектура-С», 2011
Размышление Восьмое
Сложности простоты
Великому Эйнштейну помогло стать великим в немалой степени то, что он работал в патентном бюро. Ведь что такое патент по своей сути? Это результат нестандартного взгляда на привычные вещи. Привычность играет роль тормоза для творчества. В большинстве архитектурных ВУЗов принято в качестве одного из самых первых заданий для самостоятельного курсового проектирования предлагать студентам тему «Односемейный жилой дом». По всей видимости, предполагается, что это одна из простейших проектных задач. Однако анализ архитектурных мутаций на эту тему показывает, что всё не так просто. Лучшие архитекторы-новаторы мира, проектировавшие односемейные жилые дома, демонстрируют нам великое множество самых неожиданных идей. Поэтому проблематику архитектурных мутаций особенно наглядно можно показать именно на примерах односемейного дома.
Одной из обязательных характеристик профессиональной архитектурной деятельности является учет специфических характеристик конкретных людей, для которых создается проект. Особо остро данная проблема проявляется в тех случаях, когда потребителем являются инвалиды. В этом отношении очень показателен дом, спроектированный архитектором Кулхаасом. Вначале был заказан довольно обыкновенный дом. Но затем хозяин попал в автокатастрофу и превратился в инвалида-колясочника. И только через два года снова вернулся к мысли о собственном доме. Кулхаас понял, что ситуация качественно изменилась и теперь человек, который в этом доме будет жить, по сути дела стал другим человеком, с другими не только физическими, но и психологическими характеристиками. А это значит, что теперь ему нужен уже совсем другой дом, с другим интерьером. Основным стремлением архитектора стало не просто создание всего лучшего для человека с ограниченными возможностями, а в каком-то смысле отрицание самой инвалидности. Клиент сказал: мне нужен дом, который отражал бы мой мир. И такой дом был построен. Особенно это отразилось на структуре интерьера, основной характерной деталью которого стало особым образом устроенное помещение специально для хозяина-инвалида. Это некоторое подъемное устройство, но не просто большой лифт, удобный для колясочника, а устройство, помогающее инвалиду максимально забыть о своей беде (Рис. 8–01).
По желанию лифт можно остановить на любом уровне, и тогда он фактически исчезает, сливаясь с интерьером, став полом той комнаты, на уровень которой он поднялся. Эту работу Кулхааса мировая архитектурная общественность сразу оценила по достоинству. Архитектурные журналы многих стран опубликовали материалы об этом доме еще до его строительства, еще на уровне проекта.[8-1]
Но истинно мутационные работы дают не только хороший пример для подражания. Они одновременно порождают и новые проблемы, формирующие новые творческие задачи. Архитектурное сооружение – относительно долгоживущий объект. А при очень тонком учете специфических потребностей конкретного человека первоначально максимально функциональное жилище при смене хозяина может оказаться наоборот несоответствующим другому человеку. С подобной проблемой столкнулся в свое время я сам.
В 1990-х годах мне довелось спроектировать несколько загородных односемейных домов для конкретных заказчиков. История одного из этих проектов, с моей точки зрения, весьма поучительна. Заказчиком был выходец из одной африканской страны по фамилии Аун. Его две старшие дочки уже выросли, вышли замуж и уехали на его историческую родину. Но периодически приезжают в Москву. Последнее обстоятельство показалось мне существенным при разработке идеи будущего проекта.
Через некоторое время я представил эскиз-идею и постарался разъяснить её Ауну. И он мой замысел понял и принял (Рис. 8–02). Моя идея заключалась в следующем. У Ауна одновременно и одна семья и в какие-то моменты становится три, когда дочери со своими семьями приезжают из Африки в Москву. Соответственно спроектированный мной дом одновременно единый и тройной, временами превращающийся в три пусть не совсем отдельных, но в определенном смысле самостоятельных жилища.
Только-только собрались дом строить, как разразился экономический кризис. Стало не до строительства. Лет через 15 Аун решил продать участок вместе с проектом. Дальнейшую судьбу своего проекта я не знаю. Конечно, архитектору всегда приятно, когда спроектированный им объект воплощается в натуре. Но я ведь спроектировал архитектуру для вполне определенной социальной ситуации, и другому человеку все разумно задуманное мной может оказаться не совсем разумным.
Это несоответствие сроков жизни архитектурного сооружения и продолжительности существования живущего в нем человека породило у некоторых архитекторов идею, что имеет смысл проектировать попросту некие универсальные пространства, а человек пусть сам их к себе приспосабливает. Но, с моей точки зрения, принципы универсального архитектурного решения и индивидуализированного не исключают друг друга. Можно купить в магазине стандартизированный по своей сути готовый костюм, а можно заказать себе костюм в ателье. Вот только индивидуально шить стандартизированный – вряд ли правильно.
Возникает проблема, как быть с тонко индивидуализированным архитектурным сооружением при смене потребителя или просто при каком-то существенном изменении ситуации. Для ее разрешения намечаются два принципиальных подхода. Первый – делать здание из очень недолговечных материалов. Второй – делать архитектуру изменяемой.
Интересные примеры недолговечного жилища демонстрирует известный японский архитектор Шигеру Бан. Так, по его проекту была возведена небольшая группа временных жилищ для пострадавших после землетрясения (Рис. 8–03).