Читать интересную книгу Чертов ангел (СИ) - Максимовская Инга

— А у меня никогда не было папы. И маму я не помню почти. Только Тоха. Фис, он хороший, идиот только. Ты на него не сердись пожалуйста, — прошептала Девочка и вдруг порывисто прижалась ко мне, обняла и замерла на месте. — Спасибо тебе за Жопика. Представляешь, он разрешил мне его оставить. Сказал, что ты мне будешь с котенком помогать, раз такая добренькая. Будешь же?

— Ну, конечно? — улыбнулась я, погладив девочку по голове.

Земля не перестанет крутиться, права была бабуля. А вот Синоптик будет вертеться, как уж на сковородке, это я гарантирую. Ему нравится играть втемную — прекрасно. Только вот он видимо еще не понял, с кем он садится играть. Я улыбнулась, встала с кровати и полезла в шкаф. Гардеробчик порадовал меня растянутыми спортивными штанами, футболкой, доходящей мне до колен и шерстяными носками размера «натяни меня на лыжи». Сонечка убежала к своему пушистому приятелю, предоставив мне самой разбираться с модным луком. Через полчаса я посмотрелась в зеркало, злорадно ухмыльнулась, оскалив зубы, поправила прическу, взбив небрежно — заколотые на макушке волосы и шагнула в коридор. Меня гнали зверский голод, любопытство и желание увидеть вытянутую физиономию Погодского. Ну держись, Ангелочек. Анфиса Ласкина выходит на тропу войны.

Моя тропа войны — покрытая ухабами извилистая дорога. Окруженная непролазным буреломом, в котором заблудился и одичал не один Индиана Джонс. Мне давно было страшно ступать на эту колдобистую узкоколейку, ибо развернутые мной военные действия, обычно оборачиваются в сторону нападающего. И соответственно прилетает кому? Естественно Анфиске. Но спускать с рук такое наглое пользование своей персоной, этому дурачку я не намерена.

Мой выход был фееричен, сногсшибателен и триумфален. Я вплыла в кухню в одной футболке, подвязанной на бедре кокетливым узлом, очень надеясь, что мужские трусы боксеры не слишком просвечивают сквозь трикотажную ткань, носках натянутых до колена, наподобии гетр. Пятки носков торчали в районе икры и выглядели, словно я вылезла из фильма ужасов и теперь прикрываю вязаными уродцами паучьи конечности.

Синоптик закашлялся, явно оценив мою неземную красотищу. Я уселась за стол, с удовлетворением заметив, как красиво у этого оболдуя идет носом кофе. Сонечка хихикнула и уставилась в тарелку, стараясь не смотреть на нарядную, как богиня Даздраперма и столь же сиятельную, меня.

— И что? Это все, что ты смог приготовить, — оттрюнила я нижнюю губку рассматривая изобилие царящее на столе, а точнее миску салата из овощей, исходящую паром картошку в мундире, наломанный на куски домашний хлеб и ломоть прозрачно — розового сала, при виде которого у меня выделилась слюна. Я поборола желание наброситься на угощение и капризно выдала, — Слабовато для парня, разбрасывающегося «Астон Мартинами». Я думала в элитных домах кормят фуагрой и бламанже, икрой на худой конец. А тут полный пролетариат.

— Что ты с собой сотворила? — пропустил мимо ушей мой спич Погодский при этом успев шлепнуть полотенцем по лапе котика, который воспользовавшись заминкой вытянул вперед когтистую лапку и потянул на себя аппетитное сало. Усатый — полосатый недовольно мявкнул.

— А что, по моему я секси, — хмыкнула я, схватив со стола графин наполненный соком. Это должно было выглядеть изящно и куртуазно. Как в кино, томная красавица наливает себе в запотевший стакан сок, весело позвякивая кубиками льда, при этом белозубо улыбаясь. Но, то ли я не рассчитала сил, то ли рука у меня подвернулась, удержать сосуд я не смогла, опрокинула его на себя, чувствуя, как моя самоуверенность дохнет под напором моей же неуклюжести. Улыбка на моем лице стала похожа на оскал. Да что там, от моей сечасашней улыбочки и слону и маленькой улитке, врядли бы стало светлее. Скорее бы они скопытились в страшных корчах, от ужаса. Вот ей богу. Я замерла на месте, не в силах отвести глаз от Антона, который в свою очередь влепился глазами…. Черт. Он же смотрит…

Мокрая футболка облепила мое тело, став почти прозрачной. И взгляд Погодского прилипший к моей груди, что та поганая тряпка трикотажная, и то, как он плотоядно сглотнул слюну, показались мне слишком уж недвусмысленными. Ситуацию разрядила Сонечка своим задорным смехом. Я сорвалась с места, словно кто — то насыпал мне на хвост соли.

— Там в моем шкафу еще висит платье, — понесся мне в спину ошарашенный голос Синоптика.

— Оно проститутское, — рявкнула я.

— Ну да, сейчас то ты выглядишь как монахиня "Викторианка", — задумчиво хмыкнул этот паразит. — Настолько прилично, что мне надо выпить. Срочно.

Да, триумфа не вышло. Я как побитая собачонка вытащила из шкафа Синоптика сияющее безумие и напялила на себя. Кстати, платьюшко оказалось не так уж и ужасно, за исключением выреза на спине до самой «копилки».

— Вот. К платью подойдет, — в комнату просочилась девочка, неся в руках восхитительный палантин и маленькую сумочку, невероятно подходящие к платью. — это мамино. Возьми. Я еще не успела тебя отблагодарить за Жопика.

Сонечка порывисто меня обняла. Было видно, что ей непривычно такое проявление чувств. Слишком нервно девочка вздрогнула, когда я поцеловала ее в персиковую щечку. Словно я ее не приласкала а ударила.

— А платье? Оно тоже принадлежало твоей маме? — спросила, заранее зная ответ.

— Оно не проститутское, — буркунула малышка, высвободившись из моих объятий. — И знаешь что? Тоха впервые в жизни решил его дать кому либо.

— Он любил твою маму?

— Нет, не любил. Он пытался ее защитить. Но даже у него не получилось, — тихо сказала несчастная девочка. — Я и не помню ее почти. Мне полтора года было, когда мамы не стало. Идем. Антон не любит ужинать в одиночестве. Но ты реально его просто выбесила сейчас. Круто. У меня никогда так не получалось. Научишь?

Глава 23

Дети прекрасны, восхитительны и опасны, как тысяча адских чертей. Учить ребенка пакостям — это песня, сочинение ошеломительной мелодии, с полным знанием того, что ученик по — любому превзойдет своего учителя. Превзойдет, уделав несчастного сенсея, как паршивого щенка. Передавая детям свои знания, знайте — на выходе вы получите ядерную, взрывоопасную смесь из своего идиотизма и сверхума ребенка, способного придумывать такие казни на головы взрослых, которые не снились даже средневековым инквизиторам.

В сон я провалилась сразу. Сказались прогулки по лесу и прочие треволнения. Впервые в жизни мне не снились сны. Разбудил меня вопль. Так орет подстреленный на взлете пеликан, от ужаса в полете опорожняя кишечник. Вы когда нибудь слышали, как орут эти гордые птицы? Если нет не расстраивайтесь. Я объясню. Голос птичек похож на рев больного шизофреническими галлюцинациями орангутанга, отрезавшего себе палец циркулярной пилой. Я подскочила на кровати и зашарила рукой под подушкой в поисках оружия, которого туда, кстати, никто не положил. Надо исправить это упущение. Первой моей мыслью было, что нас все же нашли убийцы Аллесгута и теперь мучительно убивают моих случайных друзей по несчастью.

Прихватив с прикроватной тумбочки уродскую бронзовую статуэтку Венеры, я тихонько выскользнула в коридор. Тяжелая «голосистая» богинька в моих руках вряд ли спасла бы меня от пули, но с ней мне было, как — то спокойнее. То, что в доме вдруг воцарилась звенящая тишина слегка озадачивало, выстрелов тоже не наблюдалось, что позволило слегка расслабить булки, сорри за подробности. Я на цыпочках подошла к двери Сонечкиной спальни и поддавшись порыву, тихонько ее открыла. Что произошло дальше, я не помню. Вылетело из головы, вместе со страхами. Тяжелая статуэтка с грохотом упала мне на босую ногу, выпав из моих ослабевших ручонок, когда меня вдруг окатило ледяной водой, подкинуло в воздух и со всей силы приложило об пол, невероятно — чудовищной силой. Сверху со звоном, достойным Царь — колокола, на мою голову хлопнулось цинковое ведро. Я ослепла от ужаса, вскочила на ноги и ломанулась на выход, но не рассчитала траекторию и со всей силы впилилась в стену. Ведро на моей бедовой головушке завибрировало от удара, разразившись колокольным набатом. Меня откинуло на пол, где я завозилась словно жук упавший на спину- дезориентированная и обалдевшая. Заорал Жопик, послышались быстрые шаги. Явно Сонечка решила, что пора валить. Не успела паразитка.