Сильные руки дернули меня за шкирку, сбросили на асфальт, рядом с тем, на что я упала.
«Только не смотри туда. Только не смотри» — сама себе, мысленно приказала я. Но куда там, кого я когда слушала?
Слон был мертв. Об этом я судила по вывернутой неестественно шее, валяющегося рядом со мной толстяка и его остекленевшим глазам, в которых застыло удивление. Я встала на карачки и бодро поползла в сторону, пользуясь тем, что Аллесгут застыл над телом павшего товарища в позе парализованного кузнечика.
— Стой, сука! — взревел коротышка.
Этот окрик придал мне ускорения. Убьет меня. Точно. К гадалке не ходи. Я бы убила. Конечно, банда из — за меня такие потери несет.
— Нашел дуру. — вякнула я, бодро работая коленями и руками. Главно доползти до стены и попытаться подняться. Хотя, судя по тому, как дрожали мои нижние конечности, догонит меня блондинчик на раз два. Только сейчас я заметила, что что — то страшно мешает мне ползти. Глянула вниз и увидела зажатый в руке ремешок сумки. Надо же. И как я ее не потеряла, вцепилась, как в спасительную соломинку. Остановилась, услышав приближающиеся торопливые шаги, повернулась на спину, в движении. роясь в сумочке свободной рукой.
— Хана тебе, овца, — Аллесгут навис надо мной, и сейчас казался громадным, и пистолет в его руке нацеленныймне в лоб — тоже был на базуку похож. Я зажмурилась, заорала и выставив вперед руку с наконец — то найденным в недрах торбы, балончиком, выпустила струю слезоточивого газа в разъяренную харю бандита. Он взвыл, я перекатилась в сторону всего на какие — то сантиметры. Это спасло мою идиотскую жизнь. Раздался выстрел. Пуля выбила каменную крошку, оставив выбоину в тротуарной плитке. Я взвизгнула, вскочила на ноги, и ломанулась в первую подворотню.
— Ловите падлу. Живой не брать, — несся мне в спину визгливый голос блондинчика. — Выпишу премию тому, кто мне ее башку на палке принесет.
Я забежала в какой то закоулоук и затаилась, слушая голоса бандитов. Подмога пришла Аллесгуту очень быстро, в лице охранников «богоугодного заведения» с милым названием «Ресторан Ивушка». И теперь братки прочесывали дворы и отыскать мое убежище им не составит особого труда. Это лишь дело времени.
— Эй, ты какого хрена самодеятельничаешь? — услышала я знакомый голос несущийся из растущих подлизости кустов. И едва не сплясала краковяк вприсядку, рыдая при этом белугой. — Я к машине пришел, а тебя нет. Пришлось возвращаться. Считай, нет у меня больше машины как у Бонда. Должна будешь.
— Господи, как я рада тебя видеть, прошептала я, в один прыжок оказавшись возле этого балбеса, нашла его губы своими, вжалась в напряженное каменно — мужское тело. Синоптик не оттолкнул, просто отстранился от поцелуя, погладил меня по голове ладонью, сложенной лодочкой, опустился вниз по щеке рукой и вдруг резко зажал мой рот этой же чертовой ладонью.
— Меня еще никто не называл Господом. Запомни этоо обращение. Теперь только так меня звать будешь. Ну, или Ваше Высочество, меня тоже устроит, — хмыкнул Синоптик, еще сильнее вжимая свою ладонь в мое лицо. Я задергалась, но он так меня ввстряхнул, что казалось у меня оторвется голова. От неожиданности я обмякла и очень вовремя. Погодский медленно опустил меня на землю, приложил к своим губам палец, призывая не шуметь и плавно, словно крупный зверь, заскользил в сторону арки, откуда неслись приближающиеся голоса. Его не было всего каких то пару минут. Все это время я пыталась привести в норму мысли и дыхание. А еще пробовала понять — что это такое было. Я про поцелуй, если что. Такая защитная реакция на стресс, наверное.
Послышался тихий свист, я не тронулась с места. Я ему что — девочка что ли, или собака Жучка. Да я на свист даже в юности не оборачивалась.
— Ты оглохла что ли? — поинтересовалась физиономия Погодского, вынырнувшая из зелени кустов. — Валит надо. Ты что натворила то, кстати, что Аллесгут в такой ярости? Послал быков, которые выполняют самые сложные заказы.
— Слону шею сломала, — нехотя ответила я, но выражение лица балбеса меня порадовало. Такое глупо удивленное. Прелесть.
— Ты, это. Заканчивай бугров валить, — хмыкнул задумчиво Антон. — Так скоро бандосами некому командовать будет.
— И тобой? — поинтересовалась я. Погодский замолчал Глупая улыбка с его лица исчезла, сменившись холодным оскаплом и глаза у Антоши стали звериными. Только вот я его не боялась. И это, судя по с=всему его жутко бесило. — Так что, так и будем тут играть в дюймовочку и серого волка, или угоним тачку и свалим? А, Синоптик?
— Ты отмороженная, — задумчиво пробубнил мерзавец.
— Да, и у меня то, что тебе надо, — ответила я, доставая из лифа платья тонкую стопку бумаг. — Кейс не поместился в декольте, пришлось импровизировать
Глава 20
Девочки любят все красивое. Если женщина видит что — то, что ей нравится, то это что — то, будь то мужчина, машина, да в конце — концов, простая сумочка, зазывно манящая из стеклянной витрины магазина, должны стать ее, невзирая на цену, нежелание глупого самца и прочие форсмажоры. В противном случае перед вами не настоящая представительница прекрасного пола.
— Эту будем брать, — уткнула я палец в, пожарного цвета, «Мазератти», припаркованную у тротуара. — Всю жизнь о такой мечтала.
— Фиса, вы слишком быстро входите в раж, — голосом Мойше с привоза, поддразнил меня Синоптик. — Я хотел предложить вам более скромное средство передвижения.
— Неужели осла? — в тон ему ответила я, сморщив нос. — На вас верхом, господин Погодский я буду смотреться нелепо.
- И почему мне так везет на ненормальных баб? — как бы про себя, буркнул мой джентльмен, доставая из кармана связку отмычек.
— Потому что к женщинам, настоящим женщинам, — уточнила я, слово нормальность непременимо. Это как судить об идеальности алмаза. Он когда неогранен…
— Давай мы это позже обсудим. Например когда уедем отсюда живыми. Карета подана, мадам, — Погодский подтолкнул меня к открытой дверце приземистой машинки, так, что я споткнулась и едва не расквасила нос об несчастный автомобиль. Погодский уселся на переднее сиденье, и начал колдовать с автозаводом. Чертов драндулет, напичканный модерной электроникой, заводиться не желал.
— Сука, — полыхнул огнем мой прекрасный принц, и со всей силы шарахнул ни в чем неповинного «коняшку» по торпеде. Мазератти всхрапнул, фыркнул и сыто заурчал, чем привел меня в дикий восторг, я аж в ладоши захлопала. Прекратив бурные но непродолжительные овации, ухватилась за ремень безопасности. Синоптик в это время смотрел в зеркало заднего вида и хмурился.
— У нас гости, держись, — выкрикнул он, и вдавил в пол педаль газа. Машина сорвалась с места, словно мустанг, подгоняемый стаей койотов. Меня вжало в спинку кресла, расплющив как муху. — Не пристегивайся.
— Чего это? — заорала я, тщетно дергая полотно ремня. — Главное техника безопасности. Меня бабуля так учила. Я в интернете видела фотки, там короче, люди которые пристегнулись и которые нет, после аварии. И те кто не позаботился о своей безопасности, были не очень то красивые в гробиках.
— Поверь, люди, которые пристегивались, в гробу тоже не лучшим образом смотрятся, — хихикнул Погодский. Как раз в это время заднее стекло Мазератти разлетелось вдребезги. Мелкие осколки прыснули по салону, больно впиваясь в незакрытые одеждой части тела. Я оглянулась назад и увидела огромный черный внедорожник, несущийся на всех парах за нами по пятам. Из окна, люка на крыше, похожего на танк джипа, высовывался гребаный Аллесгут собственной, омерзительной персоной, с автоматом в руках.
— Назад, Анфиса. Ложись на пол и постарайся зафиксироваться, — в голосе Синоптика не было страха, скорее ледяное спокойствие.
— Ух, ты. Как в «кине» про коммандос, — восторженно взвизгнула я. Только там у Шварца какая то пушка была с ракетами.
— Базука у него была, — пробурчал Синоптик, напряженно крутя руль. — И заткнись ты наконец. Накаркаешь еще. Лезь давай назад. Как я велел.