дяди и тёти, объявив, что отправляется воевать.
- Разве мы не договаривались, что никогда впредь и ноги твоей не будет в какой-либо казарме? – напомнила ему тётя Паулина.
- Это совсем другое, моя родина в опасности.
- Ты же штатский.
- Я сержант запаса, - объяснил он.
- Да ведь война закончится раньше, чем тебе удастся добраться до Чили. Посмотрим, что скажет пресса, и как именно отреагируют члены твоей семьи. Всё же не стоит действовать необдуманно, - посоветовала тётя.
- Это мой долг, - возразил Северо, думая о своём деде, старейшем Августине дель Валье, который умер сравнительно недавно, уменьшившись до размера шимпанзе, однако ж, с непоколебимо дурным характером.
- Совсем наоборот: твой долг – быть здесь, со мной. Война только способствует бизнесу. Вот подходящий момент для того, чтобы заняться спекуляцией сахара, - возразила Паулина.
- Сахара?
- Ни одна из участвующих в конфликте трёх стран его не производит, а чем хуже времена, тем народу больше хочется чего-то вкусного, - убедительно сказала Паулина.
- Откуда ты знаешь, тётя?
- Из собственного опыта, мой мальчик.
Северо отправился паковать чемоданы, хотя в ближайшем будущем и не было корабля, отправлявшегося на юг, который, в общем-то, себе и планировал молодой человек. Он шёл туда лишь в конце октября. Этим же вечером тётя объявила, что они должны будут принять некоего странного гостя, теперь же остаётся ждать его появления. Ведь на данный момент муж где-то путешествует, а в этом деле, возможно, потребуются разумные советы адвоката. В семь часов вечера Вильямс с надменным видом, к которому прибегал, когда был вынужден оказывать какие-то услуги людям более низкого общественного положения, настойчиво попросил войти некоего высокого седоволосого китайца, одетого в строгий чёрный костюм. Его сопровождала молодо выглядящая бабёнка, лишённая изюминки, по крайней мере, внешне, хотя столь же высокомерная, как и сам Вильямс. Тао Чьен и Элиза Соммерс очутились в зале с хищными зверями – именно так называли помещение, где повсюду находились львы, слоны и другие африканские животные, которые наблюдали за ними из своих золочённых, развешанных по стенам, рам. Паулина часто виделась с Элизой в кондитерской, однако ж, принадлежащие разным мирам, они никогда не встречались где-то ещё. Также хозяйка дома не знала и этого небожителя, который, судя по манере держать женщину за руку, был её мужем либо же возлюбленным. Паулина чувствовала себя нелепо в собственном особняке с сорока пятью комнатами, одетая в чёрный атлас и покрытая бриллиантами, оказавшись перед этой скромной парой, простодушно приветствующей её, хотя и сохранявшей дистанцию. Дама обратила внимание на сына, принявшего гостей в некотором смущении, лёгким кивком головы и не протягивая им руки, всё время находящимся отдельно от группы позади письменного стола палисандрового дерева, где тот был явно увлечён чистотою курительной трубки. Со своей стороны Северо дель Валье угадал, не мучаясь сомнениями, причину присутствия в его доме родителей Линн Соммерс и сразу захотел оказаться оттуда как можно дальше, за тысячу лье. Заинтересованная и постоянно настороже, Паулина, не теряя времени, предложила гостям чего-нибудь выпить, а Вильямсу сделала жест, чтобы тот удалился и закрыл за собой двери. «Что я могу для вас сделать?» - спросила она. И лишь после этого вопроса Тао Чьен пустился, нисколько не раздражаясь, в объяснения, что, мол, его дочь Линн теперь беременна и что виновник подобного оскорбления ни кто иной, как Матиас, поэтому они с Элизой ждут единственно возможную в этой ситуации компенсацию. Это, пожалуй, был первый раз в жизни влиятельной сеньоры дель Валье, когда женщина потеряла дар речи. Дама так и не встала со стула, оставшись сидеть с открытым ртом, точно бесчувственный кит, и когда, в конце концов, прорезался голос, то наружу вырвался звук, похожий на кряканье.
- Мама, у меня и не должно быть ничего общего с этими людьми. Я их не знаю и, более того, не имею понятия о том, что произошло, - сказал Матиас, по-прежнему находясь позади письменного стола палисандрового дерева, держа в руке свою высеченную из слоновой кости трубку.
- Линн рассказала нам всё, - вставая, перебила его Элиза прерывистым голосом и без единой слезинки.
- Если деньги и есть то, что вы хотите… - начал было говорить Матиас, но тут же умолк, почувствовав на себе свирепый взгляд матери.
- Я просто молю вас о прощении, - сказала женщина, обращаясь к Тао Чьену и Элизе Соммерс. – Мой сын удивлён не меньше меня. Я уверена, что мы можем уладить ситуацию и не выходя за рамки приличий, впрочем, как то и положено…
- Линн, конечно же, желает выйти замуж. И сказала нам, что вы любите друг друга, - произнёс Тао Чьен также стоя и обращаясь к Матиасу, который ответил лишь кратким взрывом смеха, прозвучавшим точно собачий лай.
- Вы кажетесь людьми уважаемыми, - сказал Матиас. – Однако, ваша дочь совсем не такова, и это может доказать кто угодно из моих друзей. Я не знаю, который из них в ответе за ваше несчастье, но я здесь уж точно ни при чём.
Элиза Соммерс совершенно утратила цвет лица, вместо чего появились гипсовая бледность и дрожь во всём теле, чуть ли не вынудившая женщину упасть. Тао Чьен крепко взял супругу за руку и, поддерживая, точно инвалида, провёл её до двери. Северо дель Валье думал, что умрёт от печали и стыда, как если бы он один был виноват в случившемся. Он продвинулся вперёд, давая дорогу, и сопроводил их до самого выхода, где пару уже ждал нанятый экипаж. Что-то сказать им так и не пришло в голову молодому человеку. Когда мужчина вернулся в гостиную, то ему удалось услышать только конец беседы.
- Я не намерена терпеть, чтобы внебрачные дети, да ещё и моей крови, были разбросаны где-то там! – кричала Паулина.
- Определи, наконец, кому ты больше доверяешь, мать. Кому больше поверят, твоему собственному сыну или же какой-то кондитерше с непонятным китайцем? – возразил Матиас, уходя и громко хлопнув дверью.
Этим вечером Северо дель Валье столкнулся с Матиасом. Он обладал достаточной информацией, чтобы излагать факты, и всячески старался разоружить своего двоюродного брата, прибегая к упорному допросу, который, однако, оказался совершенно бесполезным, потому как этот человек сразу всё выболтал. Он чувствовал себя попавшим в нелепую ситуацию, за которую, как сказал сам, совершенно не отвечал. Это Линн Соммерс преследовала его и вручила себя чуть ли не на блюдечке; соблазнить