Забравшись в кузов, обдал им внутри. Хотел, было спуститься за вторым, но замер. Увидел, как что-то цветастое мелькнуло в кустах на том берегу. Теперь я уж точно понимал, что есть там кто-то. Вот только кто?
Спрыгнув на камешки бережка, я с трудом пошел через течение.
— Казачок! — Крикнул я.
— Ммм? — он обернулся.
— Не видал ли ты кого на том берегу?
Казачок удивленно поднял брови. Выглянул из-за машины. Поглядел на бережок.
— Да нет, — пожал он плечами, — нету там ничегошеньки.
— Есть, — Микитка, насильно расталкивая речную воду, приблизился к нам, — я тоже видал. Прячется кто-то по кустам.
— Ладно, — нахмурился я, — а ну, стойте здесь. А я пойду гляну, у кого это там нашелся повод прятаться.
* * *
В это время дома у зампреда Щеглова
Пашка Серый опрокинул стопку. Настойка, отдающая легким ягодным вкусом, приятно протекла в горло. Пашка не поморщился, зато сладко причмокнул.
— Нравится? — Улыбнулся Евгений Макарович.
— Угу, — утер губы Серый, взялся за жесткую зеленую грушу. Звонко хрустнул ей. Несмотря на жесткость, груша была сладкой.
— Настойка собственного приготовления, — похвалился зампред, — самогон мой, очищенный. Малина, смородина да алыча тоже с огорода. Я, понимаешь, люблю, когда все свое.
— Угу, — пережевывая жесткую мякоть груши, сказал Серый.
Вечером, после работы Пашка с зампредом договорились встретиться. Были у Евгения Макаровича к Серому дела. И Пашка догадывался какие. Догадывался, и прямо, скажем, не ждал от встречи ничего хорошего. Однако все еще надеялся уболтать добренького зампреда на одну вещь, на Белку.
Зампред и Пашка сидели во дворе большого кирпичного дома заместителя. Они расположились под капитальным навесом, что соединял дом с летней кухней, в которой была даже баня. Да что баня! Во дворе был даже собственный водопровод.
Серый с некоторой завистью посматривал на двор зампреда, однако старался ее не показывать. Хозяйка, полная, но красивая женщина по имени Вера Павловна, работающая в колхозе счетоводом, заботливо накормила Серого первым — супом с лапшой и вторым — толченкой с жирной котлетой из свинины.
Закончили ужин наливкой и фруктами.
— Ну теперь, — начал зампред, — давай, Паша, поговорим с тобой о деле.
— Давайте, — вдохновленный таким приемом, Пашка осмелел. Он ожидал, что его станут ругать, но теперь решил, что избежал выволочки.
— Напомни мне, пожалуйста, — сказал зампред, — зачем ты должен был поехать в Новороссийск?
Пашка потемнел лицом, понимая, что все же не избежит неприятного разговора.
— За шифером.
— Что ты должен был сделать потом?
— Добраться до Армавира, — сглотнул он, — и загрузить все, что сверх накладкой, на склад, которым ваш брат руководит. Остальное в Красную.
— А что же ты, дорогой мой товарищ, сделал в итоге? — Уже более холодным и строгим голосом сказал Евгений Макарович.
Он снял очки, лицо зампреда от этого стало каким-то жестким и даже злым.
— Никуда не поехал, — сглотнул Серый снова.
— Угу. И все только из-за твоей безалаберности, Паша, — сказал зампред холодно, — все наше дело ты сорвал. Наши, хм… товарищи с Новороссийского Коммунара, очень расстроились, когда на завод от меня не пришла машина. И все потому, что ты за ней, за машиной своей, не уследил.
— Я же сказал вам, — Евгений Макарыч, — случайность это. Мне завгар вовремя помпу не выдал. И пришлось на этой доезжать. Это егошняя вина, не моя, — оправдывался Серый.
— Твоя, Паша, — закивал зампред, — твоя. Потому я даже не знаю, надо ли мне с тобой работать. Или кого получше найти. Такого человека, который будет надежным. Не подведет.
У Паши от этих слов аж мурашки побежали.
— Так я же, — он сглотнул, груша перестала лезть ему в горло, — я же привел вам троих шоферов. Надежных. Кашевой, Игнатов, то есть. — стал загибать он пальцы, — Микитка, Серега Мятый. Все ж они со мной. И я каждого в кулаке, — он показал свой тонкий, но крепкий кулак, — держу. Никуда они от меня не денутся.
— Их то держишь, Паша, — Макарыч откинулся на стуле, посмотрел на него надменно, — а себя удержать не можешь. Сильный это был твой просчет. Очень сильный.
— Я поправлюсь, — Пашка аж встал из-за небольшого стола, — поправлюсь! Слово даю!
— Да не кричи ты, — отмахнулся зампред, — не кричи. Слова он дает. Ладно. Будет у меня на днях еще одно к тебе дело. Но имей в виду, не справисся, я подыщу тебе на замену кого другого. Колхоз большой. Найдутся еще охотники подзаработать. Вот, скажем, Игорь Землицын. Толковый парень. Думаю, найдем мы с ним общий язык.
Серый чуть ли не подпрыгнул от этих слов. Выпучил удивленно глаза:
— Землицын⁈ А он тут каким боком⁈
— Пока никаким. Но я думаю, это пока. Хочу еще к нему присмотреться.
— Не надо присматриваться! Честное слово даю, что больше не повторю такой промашки! Вот дайте мне Белку, новую машину! Я на ней лихо буду грузы возить! Она и погрузоподъемней будет, чем моя пятьдесят вторая.
— Хм. А ты знаешь, — нехорошо улыбнулся зампред, — что получили мы сегодня еще и от Землицына заявление на эту «порченую» машину, а?
Глава 13
— На Белку-то? — Серый непонятно как расширил свои маленькие глубоко посаженные глазенки, — и что решите?
— Пока, — ухмыльнулся зампред, — еще ничего не решил. На рассмотрении егошнее заявление. А что я решу с машиной делать, зависит от того, кто из вас, как себя проявит, Паша. Потому, не безобразничай больше.
— Не буду, — понуро проговорил Серый.
* * *
Река Уруп.
В этот самый момент.
Я выбрался из воды и медленно затопал к кустам. Решил, что если шарудить там с наскока, можно согнать непрошеных гостей. А стало мне очень уж интересно, кто там шурует. Особенно когда услышал я со стороны леса девичьи смешки.
Остановившись не поодаль опушки, я крикнул наудачу:
— Эй, девоники! Ладно вам прятаться! Вижу я вас! Выходите, мы не кусаемся!
Потом замолчал. Прислушался. За кустами тихо звучали возбужденные смешливые шепотки.
Вдруг разлапистый можжевельник затрясся, зашуршал, и из кустов выбралась первая девушка. Пухленькая, но милая лицом, она смотрела на меня строго. Ее темные волосы были убраны в коротенькие косы. Цветастая юбка промокла у пояса. Такой же мокрой была и просторная, в цветочек, тонкая кофточка. Сквозь мокрую ткань просвечивала большая грудь, убранная в простой бежевый бюстгальтер.
— А остальные где? — Хитро хохотнул я.
На самом деле я не знал, одна ли там девушка, или их несколько. Просто решил спросить так, на всякий случай. Вдруг купятся?
— Ладно девочки, — сказала Пышка командным зычным голосом, — выходите уж. Засекли нас.
Кусты зашевелились сильнее. Позади Пышки вышли еще три девчонки. Высокая и худенькая, с очень смуглой кожей; низенькая, маленькая как воробушек, но с очень ясным и красивым лицом; и четвертая высокая, почти как я, фигуристая с тонкими лисьими чертами лица, большими глазами и толстой светлой косой, из которой она выбирала можжевеловые иголочки.
— Вот так команда! — Рассмеялся я.
— Что вы, бабочки, — улыбаясь крикнул Казачок, — забыли тут? Подсматриваете, что ли? Эко диво! Мне за девками доводилось, подсматривать, но чтобы они за мной, так это в первый раз в моей жисти случается!
Было ясно, что девушки тут делали. Все они были не старше девятнадцати, а их мокрая на грудях и бедрах одежда, ясно давала понять, что ходили они на речку,чтобы искупаться.
— Мы подсматриваем⁈ — Возмутилась Пышка, — да, конечно! Это вы, видать, подсматривать за девками приехали! Я это сразу поняла, потому как слышу, машины едуть, а мы тут, в одном неглиже, ну и пришлось по кустам прыгать!
— От командирша, — рассмеялся я, — голосок, точно, как у прапора моего, если только был бы он молодой девкой.
Пышка зарумянилась. Ее толстенькие щечки загорелись красным. Я видел, как в глазах пышечки заблестели хищные на мужиков искорки. Ой и зря, ты булочка, на меня засматриваешься. Потому как, хоть ты и мила лицом, но уж пышки совсем не в моем вкусе всегда были.
А вот девушка со светлой косой мне и самому приглянулась. И бегали у нее в глазах точно такие же искорки, когда она на меня, совершенно не таясь и не стесняясь, поглядывала. Да смотрела она с достоинством, будто бы осознавая красоту своего лисьего лица и молодого девичьего тела.
— А ты что? — Хмыкнула Пышка, — тоже местный командир?
— Промеж нас, — я развел руками, — командира нету. Мы тут все как один шоферы. А что подсматривать за девками, — рассмеялся я, — мы бы, может, и рады. Так