обращая внимания, продолжаю я стелиться перед ним.
— Пойду в церкву, свечку поставлю, что с таким хамьем расстались наконец-то, — не прекращает бурчать Никанорыч.
— А после этого?
— Вдову себе найду, лягу с ней на печку и буду за жопу держаться! Что пристал?! — взвился капитан. — Тебе какое дело?
— Да хотел вот предложить должность старшины у нас в отряде, — пытаясь не улыбнуться, ответил я, — но, наверное, не буду, вдовья задница всё же слаще получается.
— А ну подожди! — не веря своим ушам, перебил меня Никанорыч. — Не брешешь?
— Собаки брешут, — дал я ему ответочку. — А я — командир Красной Армии, предлагаю вам, товарищ Закусин, должность старшины партизанского отряда «Победа» и внести свой вклад в борьбу с врагами. Или все же на печку?
Самосад в трубочке у капитана давно прогорел, так что попытка затянуться поглубже не закончилась ничем. Он начал выбивать ее о ствол дерева на котором сидел. Думает, значит. Цену себе набивает.
— Только вот что я скажу, — начал ставить условия Никанорыч. — Ко мне не лезть! Хоть командиру, хоть кому. Я в жизни копейки чужой не взял, но и разбазаривать не давал! Договор? — и протянул мне руку.
— Договор, — сказал я и скрепил наши слова рукопожатием. — Товарищи! — тут я встал, а капитан за мной. — Хочу представить вам старшину нашего отряда, Павла Никаноровича Закусина. Он себя уже проявил как человек ответственный и рачительный, — тут кто-то, по-моему, Енот, довольно громко крякнул, от восторга, наверное. — Так что за наше хозяйство я спокоен.
* * *
А дальше всё пошло по плану: маскировочку свернули, на борт погрузились — и вперед. Капитан даже песню какую-то замурлыкал, наверное, представлял уже, как в каптерке сидеть будет и сурово спрашивать за каждую пуговицу и портянку. Пусть порадуется дед. Он же сам мне рассказывал, что родни никакой, один живет. Катерок, как пить дать, рано или поздно немцы бы прикарманили, его — на берег. Скис бы старик, загнулся бы от холода и голодухи.
Я незаметно для себя закемарил, даже сон приснился. Хороший, наверное, потому что не запомнил. Это гадость всякая долго в голове живет. Но проснулся от поганого какого-то предчувствия. Вот ничего не произошло еще, а кажется, что вот-вот случится.
Вылез наверх. Капитан наш рулил себе потихонечку, даже звук мотора в ночной тишине не очень тарахтел. И я успел подумать, что чуйка напрасно сработала, то ли от неудобного положения тела, то ли от немного спертого воздуха. Но тут откуда-то нам наперерез помчалась лодка с мотором, освещая себе путь хоть и маломощным, но все же прожектором.
Никанорыч было дернулся, но я успел его остановить.
— Не спеши, попробую сейчас так им по ушам поездить. Поближе их подпустим, а ты, если что, по моей команде дави их.
Капитан кивнул, соглашаясь, а я быстро натянул немецкую шинельку с фельдфебельскими погонами и начал ждать непрошеных гостей. Недолго скучал, с минуту. Лодка встала чуть не вплотную к борту, ближе к носу. Ага, трое сидят, пулемет есть, но ленивые, собаки, даже не расчехлили. Ну и хорошо, я не против такого.
— Заглушить двигатель, подготовиться к проверке документов! — рявкнул кто-то снизу. Ни хрена не вижу, ни лиц, ни погон.
— Э-э-эй, н-нам б-бы н-не глу-у-у-шить, — включил я заику, чтобы по акценту не спалили. — У нас, камрады, он потом просто не заведется.
Пока подходили борт к борту и говорили — снег усилился, повалил хлопьями. — Куда это вы среди ночи собрались? — противный голос, настойчивый.
— На рыбалку, — ляпнул я, вспомнив назначение катерка.
— В такую погоду? Вы что, издеваетесь? — снова этот же, командир, небось.
— Так мы как в старом анекдоте про охотников — с собой по три бутылки, ружей не брать, из автобуса не выходить.
На лодке заржали в три голоса.
— Из автобуса не… ха-ха-ха, — снова засмеялся старший. — Ну что же, камрады, удачной рыбалки.
Я только собирался облегченно вздохнуть, как проклятая фашистская гадина, всё еще посмеиваясь, добавила:
— Но документики мы у вас проверим. Порядок надо соблюдать. А то вчера ночью чуть не упустили целую лодку с большевиками! — и скомандовал кому-то из своих: — чуть ближе веслом подгреби…
— Ходу, Никанорыч! — крикнул я. — Дави их, бля!
Глава 8
Задавить не получилось. Пока Закуска врубил полную, пока набрали ход — немцы начали первыми стрелять. Тут уж сразу вдарили наши пулеметы. По огневой мощи мы в разы превосходили фашистов — поэтому перестрелка сразу и закончилась. Немецкий катер прошили от носа до кормы несколько раз, снесли все с палубы.
— Прекратить огонь! — закричал майор, первым перепрыгивая через борт. Никанорыч ловко подвел нас к фашистскому катеру, бойцы посыпались вслед за Базановым. Кроме двух. Енот склонился над Сырцовым, приложил руку к горлу:
— Все, отмучился Сашка.
Я пригнув Якова обратно к палубе, перебрался на нос. Пуля угодила Сырцову прямо в сердце. Из груди все еще толчками выплескивалась алая кровь.
— Тут есть раненые, — крикнул с немецкого катера майор.
— В воду, — коротко ответил я, закрывая Александру глаза. — Не забудьте оружие и вообще там обыщите все.
Трофеев оказалось не густо. МГ с двумя лентами патронов, пара автоматов. Гранат не было, сухпая тоже оказалось впритык — на ползуба отряду. И чего они такие слабовооруженные вылезли на реку? Нет, не пуганный еще немец. Победы застилают глаза.
— Нам придется сходить на берег, — подытожил Закуска после того, как немецкий катер начал тонуть быстрее. Капитан, тяжело вздыхая, последним перебрался обратно.
— У кого карта?
Подошел майор, достал планшетку. В ней была немецкая карта, взятая на катере.
— Мы здесь. Дальше Чернигов, — Закуска ткнул пальцем в извив Десны. — Надеялся проскочить, но раз здесь уже на подступах патрулируют круглосуточно…
— Вот Брянский лес, — я показал зеленое пятно дальше по реке. — Вот Новгород-Северский. Нам туда.
— Сходим на правый берег, — майор почесал в затылке. — Обходим Чернигов через Подгорное и Пески. Дальше пытаемся опять найти какое-нибудь судно…
— В конце ноября Десна может