Читать интересную книгу "Упражнение на доверие - Сьюзен Чой"

приезжают англичане, о них позабыли даже те, кто их приглашал. Мистер Кингсли анонсировал англичан в прошлом сентябре – уже словно в прошлой жизни. В прошлом сентябре Мануэль все еще был пустым местом. В прошлом сентябре Грег Велтин все еще был неприкасаемым кумиром всех девственниц. В прошлом сентябре они только начали делать в классе повторы с накопившимся пылом долгого ожидания и еще не скатились до того, чтобы мистер Кингсли объявил – как он объявил на этой неделе, – что еще ни один второй курс не разочаровал его так, как они. В прошлом сентябре они еще не опозорились, но теперь этот стародавний уклад, напомнив им, кем они были, предложил и возможность нового начала. Они станут своими лучшими версиями – в глазах уважаемых гостей, которые никогда не видели их другими.

Англичане были труппой из старшей школы в Борнмуте, городе в Англии. Им самим было только пятнадцать и шестнадцать – вот почему именно второкурсники удостоились особой чести их принимать. В прошлом сентябре мистер Кингсли, собрав всех в репетиционной, сел на стул задом наперед и доверительно наклонился вперед.

– Они гастролируют с совершенно превосходной постановкой вольтеровского «Кандида», – объяснил он, – а Вольтер, как вам еще расскажут на истории европейского театра, – это самый знаменитый драматург Франции. Итак, кто из вас был в Англии?

Сара невольно посмотрела на Дэвида и так же быстро отвернулась. Для нее Англия до этого момента существовала только на открытках Дэвида. И теперь те Биг-Бены, Пикадилли-Серкусы и Карнаби-стриты с их панками выглядели злой шуткой для нее одной.

Поднялась рука Дэвида – и только его. Рука не прямая – видно его нежелание отзываться. Сара вспомнила, что впервые увидела его дом на первом курсе, сидя на переполненном заднем сиденье машины четверокурсника Джеффа Тиллсона. Джефф развозил пять-шесть неводивших человек по домам с очередной репетиции: последовали долгие и запутанные указания, куда ехать, споры, кто живет ближе к школе и друг к другу, Дэвид без конца просил Джеффа сперва отвезти остальных, а потом уже его, пока не выяснилось, что его дом – ближайший к школе, в историческом районе с огромными старыми дубами, тактично прятавшими высокие величественные особняки завесами испанского мха. В итоге Дэвида высадили первым, и машина взорвалась от возгласов «Это твой дом?», пока он с зардевшимся лицом выбирался из битком набитой машины.

Первое, что бросалось в глаза в его доме, – что это два здания: изящный двухэтажный особняк – впереди, недавно пристроенный гараж и роскошная квартира над ним – позади. В этой квартире над гаражом, не считая ванной, была всего одна большая комната: с одной стороны – кровать Дэвида, с другой – кровать его младшего брата Криса, между ними – пинбол, диван, музыкальный центр и телевизор. Для англичан мать Дэвида добавила двухэтажные кровати, мини-холодильник и микроволновку – никто не спрашивал, это чтобы поощрить полную изоляцию от особняка или в качестве извинения за нее. Вначале школа искала восемь семей, готовых принять англичан, но хватило всего шести, потому что семья Дэвида приняла сразу двух мальчиков, а семья Джоэль – сразу двух девочек. Остальные два парня поселились у Уильяма и у Колина, а две девушки – у Карен Вуртцель и у Пэмми. Джульетта горячо упрашивала поселить кого-нибудь к ней, но мистер Кингсли, не объясняя причин, выбрал Карен Вуртцель – и Джульетта улыбнулась с горячим одобрением. Еще приехали двое взрослых, оба – мужчины, оба поселились в красивом доме мистера Кингсли и Тима.

Давным-давно, в сентябре, Сара еще считалась частью класса и могла рассмеяться со всеми, когда мистер Кингсли сказал, что англичане приезжают на весенних каникулах, чтобы привыкнуть к приемным семьям и временным домам «перед тем, как прийти в КАПА, ведь КАПА – как бы лучше выразиться – может напугать непосвященных». Сара еще считалась частью класса и могла самодовольно наслаждаться знанием, что, несмотря на все распри и расколы, их школа в целом – эксклюзивный клуб, неприветливый к посторонним. Сара еще считалась частью класса и могла предвкушать удовольствие от того, как будет жалеть этих жалких наивных англичан, как удивит их добротой и получит в ответ их благодарность. Но теперь Сара так отдалилась от класса, что сама стала ничем не лучше англичан. Так отдалилась от класса, что, когда кончились весенние каникулы и продолжилась учеба, сперва и не заметила, что произошла революция, потому что пропустила всю предысторию: гость Уильяма, Саймон, сбежал от непредсказуемого аскетизма его дома к Дэвиду в надежную роскошь квартиры над гаражом; гость Колина, Майлс, не желая отбиваться от компании, последовал за Саймоном, а за ним – и сам Колин; официальные гости Дэвида, Джулиан и Рейф, издевались над ирландским происхождением Колина, хотя тот принял это за особое уважение; брат Дэвида, Крис, скрывшись из квартиры в неизвестном направлении, предоставил Саймону и Майлсу ссориться по вечерам из-за того, кто спит на кровати Криса, а кто – на диване, пока Колин безропотно спал на полу.

Между тем у девушек, что удивительно, штабом стал не дом Джоэль, а дом Карен Вуртцель. Гостья Карен, Лара, мигом выяснила и распространила сведения, не раскрытые за два года Упражнений на Доверие: что ее мать Элли, в отличие от самой Карен, – симпатичная, веселая и допоздна засиживается перед телевизором, пьет из банки «Бартлс энд Джеймс», болтает и смеется, пока Карен сидит у себя взаперти и выходит, только чтобы попросить ее вести себя потише. Джоэль и ее две гостьи, Феодосия и Лилли, сроднившиеся с первой же встречи и гонявшие в вечера после репетиций на «мазде» Джоэль куда угодно, только не в ее неудобно расположенный дом в сорока пяти минутах езды, решили ночевать у Карен; а затем, как было и с парнями, четвертая англичанка – Кора, гостья Пэмми, – возмутилась, что остается за бортом, и тоже перебралась к Карен; Пэмми попыталась было последовать за ней, но обнаружила, что ее никто не приглашал.

После всех этих перетасовок, произошедших меньше чем за неделю, клика окончательно утвердилась.

В свой первый день в КАПА англичане дебютировали в роли лидеров. Хотя выглядели они во многом моложе американских сверстников (Саймон, Майлс, Джулиан и Рейф были худыми и гладкими, их лица и груди оставались безволосыми, а Лара, Кора, Феодосия и Лилли были по-девчачьи тощими, без грудей и бедер), тем не менее по отдельности и тем более все вместе англичане казались старше, их юмор – остроумней, познания – глубже и вдобавок какими-то непостижимыми. Возможно, дело в культурных различиях. Возможно, это всего лишь мираж, сотканный их акцентами, неудачные подражания которым заразили весь второй курс. Их аура авторитета казалась не искусственной, но неизбежной. О том, как