Читать интересную книгу "Секрет дьявола - Лилиан Харрис"

не могу позволить себе оказаться втянутой в происходящее. Если я умру, Робби действительно останется один, а этого не должно случиться.

— Оставайтесь здесь, — говорит мужчина, чей голос я никогда не слышала раньше. — Босс сказал, что мы будем здесь всю ночь, пока они не появятся. Мы убьем каждого из них и принесем их головы ему.

— Я не собираюсь отрубать кому-то голову.

— Круто. Тогда я отрублю твою, потому что если ты, блять, не сделаешь то, что хочет Фаро, ты умрешь за это, друг мой.

— Блять. Ладно. Хорошо, — слабо ворчит парень.

Дерьмо. Дерьмо.

Что бы сейчас ни случилось, это будет плохо.

Где ты, черт возьми, Киара?

Мое сердце так сильно бьется в грудной клетке, что в животе появляется густое чувство тошноты.

Закрыв глаза, я молюсь, чтобы они не нашли меня. Если найдут, они убьют меня. Нет никаких сомнений.

Я свидетель, а Бьянки не любят свидетелей. Я могу принести им много денег, но они избавятся от меня без колебаний, если это будет означать, что они защищены.

Я остаюсь неподвижной, кажется, целую вечность, потеряв всякое ощущение времени. Мой пульс бесконечно колотится каждый раз, когда я слышу, как мужчины идут рядом со мной, каждый раз, когда еще один выходит из задних рядов. Я обхватываю руками свои дрожащие колени. Моя нога стучит, натыкаясь на что-то с тихим стуком.

Мои глаза выпучиваются, когда я втягиваю и задерживаю дыхание, мои легкие горят, но этот выдох парализует все внутри.

— Ты это слышал? — спрашивает один.

Волосы на моих руках встают дыбом, сердце гулко бьется в ушах.

— Я пойду проверю.

Шаг. Шаг.

Он приближается.

Мои глаза наполняются болью.

Вот оно. Я умру.

Мой бедный Робби.

Я наконец делаю вдох, слезы текут по моим щекам.

Мне так жаль, малыш. Пожалуйста, прости меня. За все.

Мое внимание привлекает то, что я задела ногой, — черная сумка, из-под которой торчит что-то похожее на ствол пистолета.

Хруст.

Мужчина, он уже ближе. Слишком близко.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь потянуться вниз и схватить пистолет, в последней попытке умереть с каким-то чертовым достоинством, раздается громкий взрыв, и мгновенно возникает хаос.

— Они здесь! — кричит кто-то.

Выстрел.

Выстрел.

Выстрелы раздаются со всех сторон, пуля попадает в стену прямо передо мной, мои глаза широко раскрываются.

Что, блять, происходит?

Осторожно я тянусь вниз, медленно вытаскиваю пистолет из-под сумки и беру его в дрожащую руку. Я не хочу, чтобы на моей совести было еще одно убийство, но я буду стрелять, если придется. Пули летят, а я все глубже прячусь в своем укрытии, радуясь, что у меня есть хоть какая-то защита.

Люди продолжают драться, стоны и громкие потасовки постепенно стихают, стрельба, наконец, стихает, пока не заканчивается. Но люди, они все еще здесь.

— Черт, — простонал кто-то, — Я ранен.

О Боже. Надеюсь, это означает, что они скоро уйдут.

Мне нужно выбраться отсюда, пока они меня не нашли.

Мое сердце колотится внутри меня, когда некоторые из мужчин продолжают говорить о том, чтобы их другу помогли.

— Давай загрузимся и уедем отсюда! — кричит один другому.

Меня охватывает облегчение, и, не осознавая этого, я издаю тоненький хнык.

О нет! Что я наделала?

— Ты это слышал? — говорит мужчина, но этот голос…

Этого не может быть…

Мою кожу покалывает, внезапный холод проникает в самую душу. Страх, шок, все это выходит на поверхность.

Я отказываюсь верить, что человек, о котором я так заботилась, которого я была вынуждена отпустить, — это тот, кто находится в центре всего этого насилия.

В последние месяцы я видела его в клубе, каждый раз с новой танцовщицей на коленях, дразнящей меня.

Он появлялся с тем же мужчиной, что и обычно, оба они всегда были с Карлито и его компанией. Почему он тусуется с этими людьми, когда он никогда не был похож на них, до сих пор не понятно.

Каждый раз, когда меня заставляли танцевать для Карлито или кого-то из его людей, выражение лица Энцо было таким, что могло убить. Я даже боялась, что он так и сделает.

Связано ли это с тем, что у него два имени? Он полицейский или конкурирующий мафиози? Так много вопросов крутится в голове, и я, вероятно, никогда не получу на них ответы.

Скажите что-нибудь снова.

Но теперь я слышу только тихий шепот.

Я крепче сжимаю пистолет в ладони, сглатывая ужас, поднимающийся от тугих узлов в моем животе. Может ли он причинить мне вред?

Прежде чем я успеваю собраться с мыслями, раздается громкий треск над барной стойкой, и в следующее мгновение кто-то перепрыгивает через нее, и первое, что я вижу, — это его черные брюки и соответствующие кроссовки.

Мои глаза становятся круглыми, рука дрожит, оружие почти выскальзывает из нее.

— Отойди от меня! — кричу я, прежде чем посмотреть вверх и увидеть человека в черной лыжной маске.

Сжимая пистолет в дрожащей хватке, я медленно поднимаю его к нему, целясь в живот. Кто бы это ни был, ему лучше уйти, потому что я буду стрелять.

Где Энцо?

Если он увидит, что это я, уверена, что он позволит мне уйти. Неважно, что он думает, что я сделала, я отказываюсь верить, что он ненавидит меня настолько, чтобы причинить мне вред.

Мужчина поднимает ладони, но я держу пистолет на месте.

— Мы не причиним тебе вреда. Выходи.

Я вдыхаю воздух.

— Энцо? — Я шепчу это так низко, что он, вероятно, не слышит меня.

— У меня там мои братья, — продолжает он, его тон ровный. — Плюс куча людей, которые работают на нас. Мы клянемся, что ничего с тобой не сделаем.

Он серьезно? Я бы никогда никуда с ним не пошла, зная то, что знаю сейчас.

— Мне плевать! Ты должен уйти, пока я не вышибла тебе мозги.

Я поднимаю пистолет чуть выше, на этот раз целясь ему в лицо. Если они уйдут, я наконец-то смогу выбраться отсюда до того, как появятся Фаро или Агнело.

— Как бы я ни любил горячих женщин с оружием, особенно когда эта женщина — ты, тебе нужно прекратить направлять эту штуку на меня, Джоэлль. — Я вижу, как под маской его рот переходит в хорошо известную ухмылку.

Я должна выстрелить в него. Я должна заставить его заплатить за то, что он солгал мне или, скорее, упустил все факты о себе. Он чертов преступник. Он не коп.

— Пошел ты, Энцо.

Он продолжает улыбаться так, что я сгораю от желания. Но сейчас я хочу поджечь его.