ему всё то, что он успел наговорить, он сам, совершенно точно, этого простить себе не мог. И. ко всему, он чувствовал себя тем больше виноватым, чем яснее ему становилась мысль, что отец и впрямь… любит его?
Любит?..
— Я не должен был… — попытался объясниться Дерек, но голос его сорвался.
Райтэн, однако, понял несказанное, и устало констатировал:
— Идиот.
Потом, подумав, расщедрился на пояснение.
— Ты не мог поступить иначе, Дер, — терпеливо и спокойно, сдерживая раздражение, утвердил он. — Если бы ты не предупредил его — ты бы не смог с этим жить.
Дерек осмелился на него взглянуть — и тихий спокойный взгляд друга его приободрил.
— Но я и теперь не знаю, как дальше жить, — пожаловался он.
— Сейчас придумаем, — согласился с фактом наличия проблемы Райтэн и решительно тронулся в путь. Спустя три быстрых шага обернулся и с язвительным лёгким смешком заявил: — Кстати, именно эту хрень ты назвал «сердцем героя», дорогой брат!
Лицо Дерека вытянулось, но на душе стало посветлее — он увидел за этим ироничным подколом поддержку; скривив губы в усмешке, Райтэн тряхнул головой и зашагал дальше.
Вернувшись домой, он решительно перераспределил обязанности, свалив сына на тётушку и Джея, и потащил Олив с Илмартом наверх. Поскольку в их столичном доме кабинет отсутствовал как класс, устроились в спальне. Рассадив всех, как получилось — Дереку достался подоконник, Олив кровать, а Илмарт и вообще устроился на полу, — Райтэн встал между ними всеми и спокойно ознакомил со своим видением ситуации:
— Господа, может так статься, что в ближайшее время Деру придётся отправиться в Ньон, — на этом месте Илмарт издал какой-то удивлённый звук, потому что у него, видимо, тоже начала сходиться версия, объясняющая внезапную популярность Кеса. — В таком случае ты, Май, — обратил на него взгляд Райтэн, — хватаешь Олив и мелкого и прячешь их в Северной Анджелии, — тут слегка поперхнулась Олив, которая не совсем уловила мысль и решила уточнить:
— А почему меня прячет Май?
Во-первых, ей было неясно, куда из этой схемы делся сам Райтэн, во-вторых, по отношению к Северной Анджелии справедливее было бы сказать, что это она прячет там кого бы то ни было, нежели кто-то прячет её. И, если опасность грозила Дереку, то это ей следовало прятать его, ведь так?
— Я еду с Дером, — отмахнулся Райтэн, но высказать свой план дальше не успел, потому что тут возражения нашлись у Дерека.
— Ещё чего! — возмутился он с подоконника.
— Это не обсуждается, — строго отрезал Райтэн, которому в его состоянии меньше всего на свете хотелось сейчас сталкиваться с очередной самоуничижительной истерикой друга.
Дерек вскочил.
— Кто тебя туда пустит! — горячо воскликнул он.
— Кто меня туда посмеет не пустить? — с убийственной холодностью в голосе поинтересовался Райтэн.
Пока они препирались, у Илмарта всё сошлось — не прям, правда, всё, потому что про эксклюзивный интерес к горной обители ему было неоткуда узнать, — но достаточно, чтобы уловить суть. Дёрнув Олив за рукав, чтобы та наклонилась к нему, он принялся ей на ухо пересказывать свои догадки. Та кивала; ей в последнее время было не до интриг, поэтому её прогресс в видении ситуации застрял где-то на уровне «Дерек — даркиец, который был в рабстве в Ньоне» и не добрался ещё до Грэхарда.
— Он тебя убьёт! — весьма пылко пытался отговорить в это время Дерек друга.
— Тогнара? — сквозь раздражённый тон ощутимо пробивалась насмешка. — Райтэна Тогнара, брата правителя Аньтье и племянника адмирала Анджелии?
Илмарт и Олив отвлеклись от своих переговоров: то, что Райтэн начал козырять своими родственными связями, было тревожным признаком.
Дерек запнулся; прямое и громкое убийство такого рода, и впрямь, вызвало бы грандиозный политический скандал, а Грэхард, всё-таки, весьма заботился о своём международном престиже.
— Я упустил один момент, господа, — приподнятым тоном перебил их Илмарт, пока Дерек хватал ртом воздух. — А на каком вообще основании он претендует на Анодара? Разве он не гражданин Анджелии?
Лицо Райтэна просияло неземной благодатью, словно души его коснулось божественное откровение.
Юридически рабство существовало только на территории Ньона. Соответственно, проблема беглых рабов, нашедших приют в соседних странах, не имела чёткого юридического решения. По общей договорённости, достигнутой между Ньоном и его соседями, ньонский рабовладелец мог разыскивать бежавшего раба на территории другой страны и, в случае удачных поисков, забирать его обратно только в том случае, если раб этот не успел получить гражданство той страны, в которую бежал. В противном случае он считался полноценным гражданином другой страны, и ньонская юрисдикция на него больше не распространялась.
Исходя из этой договорённости, Грэхард потерял на Дерека все права в тот момент, когда он получил анжельский паспорт.
— Прекрасно! — широко распахнул глаза Райтэн, совершенно позабывший об этом нюансе. Зарасхаживав по комнате — Дерек вжался обратно на подоконник — он принялся деловито продумывать новый план:
— Я еду с официальной бумагой от Парламента, как представитель Аньтье. Очень удачно, как же удачно вышло, — с лихорадочным восторгом отметил он, — что я связан напрямую и с тем правителем, который выписывал документ, и с тем, который правит сейчас! — это обстоятельство его чрезвычайно обрадовало, потому что он опасался, что в противном случае нашлась бы какая-то коварная юридическая лазейка, ставящая под сомнение его представительство. — Дер — полноценный гражданин Анджелии, и ньонский владыка не имеет права контролировать его передвижения и местоположения, потому что он находится под охраной анжельских законов!
Илмарт и Олив в унисон кивали на эту разумную речь.
Но вот Дерека она не тронула ни капли.
— Всё прекрасно, — сухо остудил Райтэна она, — но плевать он хотел на анжельские законы и моё положение относительно них.
После примирения с отцом Райтэн чувствовал себя победителем, и ему теперь казалось, что всё можно преодолеть — что нет задачи, какая была бы ему не по плечу! Какой-то там Грэхард казался ему не таким уж сложным делом на фоне его собственного отца.
Дерек же, напротив, наделял Грэхарда всесилием. Он полагал, что, если Грэхард чего-то хочет — а он наверняка хочет вернуть своё — то любое сопротивление бессмысленно.
Внутренне смирившись с тем, что он уже в любом случае проиграл — потому что выиграть у Грэхарда было невозможно — Дерек теперь испытывал раздражение, слушая предприимчивые планы друга и имея необходимость постоянно его разочаровывать.
Разобравшийся в сути дела Илмарт скорее разделял позицию Дерека, однако полагал, что даже в безнадёжной ситуации сдаваться раньше времени не стоит, и что они ещё поборятся, поэтому предложения Райтэна приходились ему весьма по душе.
Олив же, напротив, скорее разделяла