В это самое время в Северо-Американских Штатах организовалось общество миссионеров, пожелавших отправиться на Сандвичевы острова для распространения христианства. Они еще ничего не знали о происшедшем там ниспровержении идолов — обстоятельстве, которое должно было намного облегчить исполнение их намерения. Эта группа состояла из шести семейств. Ее сопровождали два сандвичанина, получившие подготовку в миссионерской школе.
В апреле 1820 г. корабль с миссионерами подошел к острову Ваху. Однако Рио-Рио, узнав о замысле чужеземцев, не разрешил им высадиться на берег и потребовал, чтобы они удалились. И на сей раз вмешался Каремаку. Он стал доказывать королю, что христианская вера явится величайшим благодеянием для его подданных, которым так или иначе придется принять какую-нибудь религию. Тогда Рио-Рио созвал самых знатных ери и после четырнадцатидневного обсуждения приказал предоставить миссионерам участок земли с правом построить на нем церковь и проповедовать христианское вероучение. Однако пришельцев предупредили: если их проповедь окажет дурное влияние на народ, им придется тотчас покинуть остров. Миссионеры приняли это условие и обосновались на Ваху, а оттуда вскоре расселились по другим островам.
Свои главные усилия прибывшие направили прежде всего на то, чтобы обратить в христианство короля, его семью и знатнейших ери. Когда это в скором времени удалось, миссионеры почувствовали под ногами твердую почву и смогли с большей уверенностью приступить к осуществлению своих планов. Изучив быстро и основательно местный язык, они стали обучать сандвичан чтению и письму. Островитяне легко овладели грамотой. Уже в 1822 г. на Ваху была напечатана книга на языке, который по названию здешнего главного острова принято именовать овайским [гавайским]. Эта книга состояла из песен духовного содержания.
Вместе с грамотностью на островах все более распространялось христианство, обещая самые счастливые результаты. В отличие от Отаити здесь не прибегали для утверждения новой веры к насилию и кровопролитию. Миссионеры были протестантами. Но католик Каремаку, не задумываясь, стал исповедовать их религию, очевидно, имея весьма слабое представление о догматах, разделяющих обе церкви.
В то же время Каремаку, несмотря на все его усилия, не удалось полностью умиротворить народ. Все еще находились тайные приверженцы старой веры; король так и не смог приобрести ни уважения, ни любви своих подданных. Поэтому постоянно приходилось опасаться новой вспышки мятежа. Даже под защитой укреплений, воздвигнутых на Ваху, Рио-Рио не чувствовал себя в полной безопасности.
Следуя совету некоторых европейцев, король решил совершить путешествие в Англию в надежде, что за время его отсутствия волнения улягутся.
Боки (брат Каремаку) и его жена Лилиа, сопровождающие гавайского короля Лио-Лио во время поездки в Англию
Рисунок Д. Хейтера. 1824 г.
Перед отплытием он поручил своему верному Каремаку и любимой супруге отца по имени Кахуманна совместно управлять страной. В 1824 г. Рио-Рио отправился в Англию на североамериканском судне. Его сопровождали жена, брат Каремаку по имени Боки и еще несколько знатных подданных. Король взял с собой 25 тысяч испанских пиастров из казны, оставленной его отцом.
Вскоре после отплытия короля на острове Отуаи вспыхнул настоящий мятеж. Дело в том, что умер Тамари, бывший местный правитель, и его сын, молодой человек, воспитанный в Северо-Американских Штатах, где он вращался отнюдь не в лучшем обществе, вознамерился вернуть себе власть над островом. Узнав о мятеже, Каремаку и Кахуманна тотчас отправились с войском на Отуаи.
Когда мы вошли в гавань Ганаруро, война на Отуаи еще продолжалась, но местные жители полагали, что она вскоре благополучно закончится. Во время отсутствия регентов островом Ваху управляла другая супруга Тамеамеа, Номаханна, в помощь которой был выделен ери по имени Хинау.
На следующее утро после нашего прибытия я съехал с несколькими офицерами на берег, чтобы засвидетельствовать свое почтение королеве Номаханне. На пристани мы были встречены испанцем Марини, который в качестве переводчика проводил нас к ее величеству. По дороге мне попадались навстречу многие из тех, с кем я познакомился во время предыдущего здесь пребывания. Они приветствовали меня дружеским «ароа». Я не заметил, чтобы местные жители стали лучше одеваться. Весь их наряд по-прежнему состоял из весьма немногих разрозненных принадлежностей европейского костюма. Впрочем, довольствуясь малым, они разгуливали в таком туалете с весьма довольным видом.
Резиденция Номаханны расположена на берегу, неподалеку от крепости. Это прелестный двухэтажный домик с балконом, сколоченный из досок на европейский манер. Он выкрашен масляной краской и имеет большие красивые окна.
На ступеньках дома меня встретил Хинау, губернатор Ваху, представший перед нами в полнейшем неглиже. На нем был лишь незастегнутый красный суконный жилет, который отнюдь не предназначался для столь необъятной фигуры; тяжелые сапоги, какие обыкновенно носят наши рыбаки, весьма стесняли его движения. Губернатор весьма благосклонно протянул мне руку, повторяя: «Ароа! Ароа!» Затем он повел меня на второй этаж, где все имело очень изящный и опрятный вид.
По всей лестнице вплоть до двери, ведущей в комнату королевы, располагались дети, взрослые и даже старые люди обоего пола. Под руководством самой Номаханны они усердно упражнялись здесь в чтении по букварю, также учились писать на аспидных досках. Такого рода филантропия делает королеве честь. Губернатор тоже держал в руке букварь, в котором лежала изящная костяная указка. Некоторые старцы пришли сюда, очевидно, не столько ради учения, сколько ради того, чтобы показать хороший пример. Они держали книги вверх ногами, но делали при этом вид, будто погружены в чтение.
Потешное зрелище, которое представляли собой эти едва одетые ученики и ученицы, отнюдь не привело меня в торжественное настроение, в котором мне надлежало бы явиться к королеве. Но вот двери распахнулись, я вошел, и Хинау представил меня ее величеству как капитана недавно прибывшего русского фрегата.
Комната была меблирована на европейский лад стульями, столами и зеркалами. В углу стояла громадная кровать, украшенная шелковыми занавесками. Пол был покрыт прекрасными тонкими циновками. На такой подстилке посреди комнаты, вытянувшись во всю длину, лежала на животе Нома-ханна. Повернув голову к двери, она опиралась руками на шелковую подушку. Две молодые девушки в легких одеяниях сидели, поджав ноги, по обе стороны от королевы и отгоняли мух большими пучками перьев, прикрепленных к длинным тростниковым рукояткам.