Запутавшиеся гномы снова пересекли шатер и уселись возле девушек. Среди всей этой непонятной магии оба ощущали себя по-идиотски и страшно волновались, сработает ли она.
Лежен с силой простер руки к обеим гномкам и в шатре возникло тусклое свечение. Никогда не видевшие ауры разумных, гномы уставились на это во все глаза. Над Сонечкой возникло глубокое синее сияние, по краям слегка мерцающее белым светом. Над Марусенькой воздух запульсировал пурпуром, отдающим в мертвенную красноту. Ауры скручивались в кольца, расправлялись, образовывали ряд непонятных значков, похожих на буквы неизвестного алфавита. Лежен продолжал свои пассы. В воздухе стало душно, на лицах гномов выступил пот. Ауры метались, как пламя на ветру, цеплялись за материальные тела своих хозяек, пытались вырваться из власти магистра. Но тот продолжал изо всех сил тянуть их, щелкая своими длинными пальцами и тяжело дыша.
Наконец, два неровных светящихся шара повисли посреди шатра. Лежен поддерживал их заклинанием, внимательно изучая. Затем он направил голубой шар к Марусеньке, а пурпурный к Сонечке. Минута-другая, и голубое сияние втянулось в голову девушки. Фиолетовый шар вел себя более своенравно. Он вырывался из сплетения пассов и норовил вернуться к Марусеньке. Потом рванулся было прочь из шатра. Магистру с трудом удалось заставить его приблизиться к Сонечке. Покачавшись над ее головой несколько секунд, шар обессиленно упал на рыжие волосы и исчез, втянувшись внутрь.
Наступила такая тишина, что было слышно, как шумно чешется где-то у опушки привязанный к столбу верховой дракон-подросток. Все затаили дыхание, но ничего не происходило. Гномки продолжали неподвижно лежать на койках. Магистр с интересом оглядел вытянувшиеся лица присутствующих и произнес с легким упреком:
— Коллега Кселла! Вы можете уже разбудить их. Все закончилось.
Кселла, вспыхнув как девчонка, торопливо сняла заклинание сна с обеих гномишек. Через секунду они распахнули глаза. Первой вскочила Сонечка — и с визгом кинулась на шею Кузьме. Но там уже висела Марусенька, котрой не нужно было бежать через весь шатер.
Седди остался стоять в недоумении, поглаживая бритую голову ладонью. Наконец, обе гномки отпрянули от Кузьмы и закричали хором:
— Дядечка! Кузечка!
Потом они поглядели друг на друга и неожиданно разревелись, крепко обнявшись.
— Ты только мои косички не расплетай, — попросила Сонечка с непередаваемой марусенькиной интонацией.
— А ты не вздумай мне волосы перекрасить, — строго ответила ей Марусенька сонечкиным забавно-серьезным тоном. Девушки вытерли слезы и обернулись к бородачам.
— Н-да, хороши у нас защитнички, — произнесла Сонечка с упреком. — Прямо герои!
— Ну и мы с тобой те еще раззявы, — пихнула ее в бок Марусенька. — Позволяли всяким колдунам собой командовать.
— Кто из них кто? — слабым голосом произнес Кузьма. — У меня две племянницы теперь или что…
— Сложно сказать, — ответила Кселла, оглядываясь на довольного собой магистра. — Нам придется привыкать к этой путанице до поры до времени. Пока они сами не разберутся.
— Сейчас я сбегаю за своими вещами в «Волшебные забавы» и можем отправляться, — решительно сказал Седди.
— Да, конечно, я как раз сегодня могу подкинуть вас до крупного города, — подхватила Кселла.
— Надеюсь, мы летим этого гада искать? — кровожадно оскалилась Сонечка.
— Да нет же, — дернула ее за рукав Марусенька. — Сначала нужно всех наших найти.
Поблагодарив Лежена и попрощавшись с ним, друзья отправились к поселку. Кселла выходила из шатра последней. Ей показалось было, что у магистра в ладони что-то светится, маленькое, как две крохотные искры: голубая и красная. Но он тут же сжал пальцы в кулак.
Когда шаги гномов и волшебницы стихли вдали, Лежен вынул из кармана своего сюртука фиал, выточенный из цельного кристалла аквамарина, и ловко поместил в него обе искорки.
— Бедные, заблудшие души, — покачал он головой. — По-крайней мере, тут вы будете в безопасности, покуда ваши друзья не отыщут того, кто пытался подчинить вас себе, — с этими словами магистр спрятал фиал в защищенный магией кошель на своем поясе.
Глава 55. Шаги в пустоту
Под ноги снова подвернулся камень. Рамио взмахнул руками и с трудом удержал равновесие. Возле плеча прошелестел воздух. Он знал, что это Каона вновь дернулась подхватить его под руку и вновь сдержалась. С тех пор как ученик стражей узнал, что она, по сути, его ровесница, общаться с ней ему стало проще. Но при этом он никак не мог сдержать командные нотки: девчонка! Она же тут ничего не знает! Вот и хватать себя за локоть Рамио строго-настрого запретил. Если он должен научиться жить со своей слепотой, он научится. Сам.
Каона еле слышно вздохнула. В последние дни между ней и Рамио легло тяжелое знание и непонятная обида. Не легло даже, а рухнуло, придавив их обоих страшным грузом.
Сначала, когда стражи и целители отвели их в поселок, в воздухе ощущалась огромная радость и облегчение. Рамио нашелся, он жив и пережил свой кризис без всякого ущерба. Но потом всеобщее ликование сменилось гневом и глухим недовольством.
Как отчаянно плакала, касаясь незрячих глаз брата, босоногая девчонка в робе целительницы — его сестра Амиена! Как застонала его приемная мать, не сказав ни слова упрека чужеземцам, но пронзив их наполненным огненной ненавистью взором. Маги! Убийцы! Чего хорошего ждать от них?!
И необходимость присутствия рядом с сыном Каоны Салина приняла с трудом. Стражу пришлось отвести ее в сторону и долго что-то объяснять строгим тоном, прежде чем она перестала пытаться отодвинуть девушку подальше от сыночка.
Рамио опять натянул свой плетеный панцирь, и снова ничем не отличался от обычных парнишек в поселке, кроме цвета волос и кожи. Но Каона все равно видела его крылья так же ясно, как в тот миг, когда они впервые распахнулись над его изогнутой от боли спиной. Видела каким-то новым, непривычным, слегка мутным и двоящимся зрением, пришедшим к ней после напряженного бдения у постели измученного мальчишки.
Вопреки всем ожиданиям, нечетким картинкам в книге Хенайны и старинным легендам, эти крылья сосем не напоминали ангельские. На них не было ни перьев, ни чешуи. Прозрачные и легкие, они больше напоминали крылья стрекоз, только огромные, как парус рыбацкой лодки. Рамио быстро научился распахивать их во всю ширь, приподнимаясь над ложем, и сворачивать в крохотные комочки, скрывающиеся под панцирем и даже просто под рубахой. Он обмолвился как-то, что это похоже на то, как если бы он сжимал пальцы в кулак — только не на руках, а на спине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});