меня пересохло горло — это ведь подарок после первой брачной ночи, ты сам говорил.
Ричард молчал, но глаза его пламенели адским огнем. Он провел меня мимо матери и заставил усесться на диван в укромной нише. Я смотрела на него снизу вверх, чуть не плача.
Он немного смягчился. Присел рядом и принялся успокаивать.
Понимаешь, это украшение — начал он наконец — оно, как бы тебе сказать, неоднозначное. Цепи вожделения не носят в обществе. Это все равно, если бы ты вышла в свет с закапанной кровью простыней, демонстрирующей, что ты девственница. Это интимный подарок, только двое должны знать об этом. Женщина надевает цепи только для своего мужчины, поэтому они так и называются.
Я сидела ни жива, ни мертва. Вот это я опозорилась.
Так почему ты, черт побери, мне не сказал об этом раньше? — принялась я срывать с себя золотые цепочки — почему?! Откуда я могу знать все эти ваши чертовы нюансы?
Тише! - Ричард приложил палец к губам.
Но я уже разошлась, и вскоре все цепи были сорваны. Золотые звенья с уцелевшими бриллиантиками раскатились по полу. Кто-то из гостей, стоявших неподалеку, даже пару раз нагнулся, чтобы подобрать валявшиеся под ногами драгоценности.
Я плакала. Какое унижение!
Ричард похлопал меня рукой по плечу. Казалось, ему вовсе не было жаль дорогого украшения, безвозвратно потерянного. Я посмотрела на него и не поверила своим глазам. Лицо мужа сияло белозубой улыбкой.
Зато теперь все знают, что наш брак настоящий — весело произнес он и подал мне руку — ведь цепи рабынь дарятся только самым искусным любовницам, способным доставить самое изысканное наслаждение.
Я посмотрела на него, скорчив рожу. Но хоть глаза его уже весело смеялись, говорил он необычайно серьезно.
Ричард подвел меня к матери, и мы поздоровались. Дипломатичная Ровейна предпочла не заострять внимание на недавнем инциденте, за что я ей была очень благодарна. И даже пожалела, что не слишком старалась накануне с выбором подарка.
Но самое главное было впереди, когда Ровейна принялась разворачивать подарки. Она и в самом деле получила их немало.
Когда очередь дошла до моего свертка с малахитовым подсвечником, я с замиранием сердца ждала ее реакции. Ровейна поднесла к глазам открытку и прочла ее про себя. Потом, видимо не поверив своим глазам, прочла еще раз.
Затем охнув, опустилась на диван.
Воды, воды! - жалобно простонала она.
Что ты там написала? - накинулся на меня Ричард.
Ничего — повела я плечами — только то, что скоро она станет бабушкой.
У Ричарда упала челюсть.
Ты что, ей еще не сказал? - я была вне себя от негодования — ведь ты же сегодня целый день здесь торчишь! Неужели не было времени?
Да я и не собирался пока говорить — произнес он немного виновато — мало еще времени прошло, рано.
Рано! — передразнила я его — Иди вот теперь, успокаивай мамочку.
Он послушно пошел к Ровейне и уселся рядом, взяв ее руку. Та была очень бледна и смотрела на него изумленно. Окружающие не понимали в чем дело и перешептывались, высказывая всяческие версии разной степени испорченности. Наконец одна из дам догадалась подобрать упавшую на пол открытку и прочесть ее вслух.
А через пять минут все окружающие уже бросились поздравлять нас с первенцем, а Ровейну с будущим внуком. Все, казалось, пришли в абсолютный восторг. И я с удовлетворением заметила, что инцидент с цепями вожделения благополучно забыт, смытый новостью куда круче.
Наконец Ровейна, оправившись от изумления, обняла Ричарда и уткнулась лицом ему в плечо. Она плакала. Затем она поманила меня.
Я подошла и Ровейна взяла мою руку с свою, с чувством глядя на меня. Затем сняла с пальца драгоценный перстень с огромным тяжелым изумрудом и надела его мне на палец.
Это тебе, детка — произнесла она, утирая слезы с глаз — это родовой перстень Стейнов, его носят по женской линии. И ты должна подарить его своей дочери или сыну, когда те будут ждать наследника. Поняла?
Я кивнула, и она встала, обняв меня. Кажется, я наконец-то была принята в семью.
Тут позади толпы раздалось какое-то движение. Кто-то возмущался, кто-то командным голосом кричал.
Пропустите! Пропустите! - властно орал кто-то, приближаясь к нам.
Толпа как по мановению волшебной палочки расступилась. Перед нам выросли три дюжих гвардейца, сопровождаемые двумя затянутыми в латекс стражницами.
- Стража, стража — перешептывалась толпа - что им здесь нужно?
Ровейна встала, поправила чуть дрожавшей рукой накидку и с достоинством произнесла:
Господа, чем могу служить? И по какому праву вы врываетесь в дом честной горожанки? Здесь только семья и близкие леди Ровейны Стейн...
Она не договорила, потому что первый стражник смерил ее презрительным взглядом.
Помолчите, мадам, говорить сейчас буду я.
Возмущенная грубым обращением, Ровейна густо побагровела, однако замолчала. Ричард взял ее руку в свою, другой он обнимал меня.
Есть ли среди присутствующих лорд Ричард Стейн? - обратился стражник, крича в толпу.
Это я — тут же встал муж с места.
Стражник внимательно на него взглянул и достал из кармана сложенный вчетверо листок. Развернув его, он прочитал:
«Лорд Ричард Стейн, вы обвиняетесь в государственной измене. Как следует из доноса одного сознательного горожанина, вы заключили фиктивный брак, посредством которого получили возможность воспользоваться щедротами нашего короля. Вы заключаетесь под стражу до суда».
Ровейна охнула, побледнела и схватилась за сердце. Я чуть не упала в обморок, потому что в голове вдруг зашумело так, что ноги не держали. Однако же чувствуя на талии сильную руку мужа, я устояла. Сам он казалось, был ничуть не удивлен.
Серкан все же донес? - спросила я у него на ухо.
Он отрицательно покачал головой.
Не думаю.
Тогда кто же? - недоумевала я.
У них брак вовсе не фиктивный — горячо встала Ровейна на защиту сына — вот, смотрите. Только что получила поздравление, здесь написано, что у Ричарда будет ребенок. Ре-Бе-Нок! - как умственно отсталому тыкала она открыткой в лицо стражнику — Какой же это фиктивный брак?
Тот отмахнулся от нее, как от мухи.
Мама, мы разберемся — произнес Ричард и поцеловав меня в щеку, подошел к стражникам — я скоро вернусь, это наверняка какая-то ошибка.
И под ошарашенные