Натиск на экстремистов усиливался. Вот один из принципов Казанцева в борьбе с противником в горах: не дать банде перегруппироваться. Постоянные артобстрелы, налеты штурмовой авиации, рейды десантников, мотострелков, омоновцев, меткий огонь ополченцев привели к панике в рядах экстремистов, на многих направлениях они прекратили организованное сопротивление, лишь огрызаясь огнем во время прочески местности.
Авиация федеральной группировки войск также нанесла удар по позициям чеченских боевиков напротив села Риквани на территории Чечни, отсюда шло снабжение и пополнение басаевцев. А жители Риквани и Гагатли в течение трех часов вместе с милицией и ополченцами огнем убеждали боевиков, что через эти села пути им нет. Впрочем, подпитку экстремистам пытались организовать не только со стороны Ботлиха и Цумады, но и через перевал Харами. Отряды «помощников» пытались прорваться через Ингушетию, с прямого ведения «президента Ичкерии» А. Масхадова. В это же время обстреливались со стороны Чечни заставы внутренних войск на всем протяжении административной границы с Дагестаном. И вновь чутье не подвело командующего.
Предвидя возможность «рельсовой войны», он запретил проход эшелонов с личным составом, боеприпасами и техникой в ночное время и доверил охрану железнодорожных узлов и наиболее опасных перегонов ополченцам, поскольку те хорошо знали прилегающую к железнодорожной ветке местность. И проблем с прохождением эшелонов не было. Но предвидел командующий и другое — одним Ботлихом дело не закончится. Басаев — «мелкая сошка, флажок», как о нем отзывался Казанцев. За агрессию в Дагестане было заплачено. Банкиры «джихада» ждали ощутимых результатов, а не воплей о помощи из Ботлихской котловины. И потому в ожидании новых авантюр Казанцев в разгар боев в Ботлихском районе отдал приказ о продолжении интенсивной подготовки гранатометчиков и снайперов на полигонах округа.
Позже, зимой 2001 года, вспоминая события тех дней в Дагестане, Казанцев скажет: «С нашей стороны вначале было много неразберихи, паники, вранья. Реакция и оценки ситуации самые разные: у милиции — одни, у ФСБ — другие. Разобщенность в командовании сковывала наши действия. Мне с моими заместителями удалось собрать всех на переднем крае, поставить задачи, подтянуть снабжение, технику, боеприпасы. Наладить связь, добиться единоначалия. В течение трех недель мы полностью разбили всех ваххабитов. Могли бы и раньше, но не хотели лишних жертв. Была поставлена задача: не рисковать людьми. Воевать не телом, а умением, максимально используя возможности боевой техники…»
У генерала Казанцева был свой план разгрома врага, и он воплощал его в жизнь с первых минут вручения ему функций командующего Объединенной группировкой войск. А то, что он не с первого дня агрессии начал стягивать в кулак все силы противодействия боевикам, — это не его вина, а тех, кто о его отпуске «позаботился» в напряженное предвоенное время, полагая, что без Казанцева здесь можно справиться.
В основе карьеры генерала Казанцева лежат не компромиссы и договоренности, а упорство и труд, преданность нелегкому воинскому делу. Виктор Германович из тех русских, у которых черты нации, привлекательные для всех народов России, присутствуют в полной мере. Случай менее всего характерен для его судьбы.
Послевоенное детство на Урале. Суворовское училище в Свердловске. Об этой поре Виктор Казанцев вспоминает так: «Эти детские и юношеские военные учреждения готовили ребят к государственной службе. Я беспредельно благодарен моим воспитателям… Это были мои вторые родители. Они учили меня патриотизму, любви к Родине. Для меня Держава — не пустой звук. За Отечество я готов бороться и отдать жизнь».
Окончив в середине 60-х Ленинградское общевойсковое командное училище, Казанцев прошел все ступени командирской карьеры до начальника штаба полка в суровых гарнизонах Закавказского приграничья и Средней Азии. Затем — Военная академия имени М. Ф. Фрунзе, Центральная группа войск, Чехословакия, где еще тлели пожары «пражской весны», и вновь не ближний свет: Среднеазиатский, Туркестанский, Забайкальский военные округа. В 1996 году он был назначен первым заместителем командующего войсками СКВО, а затем принял должность командующего, сменив на этом посту генерала Квашнина, возглавившего Генеральный штаб Вооруженных Сил Российской Федерации.
Казалось бы, ничего особенного — линейная функция, армейская карьера. Это если не брать во внимание, что не судьба вела Казанцева по жизни, а он создавал свою судьбу. Один только, но характерный пример. В январе 1995 года в Чечне тяжелое ранение, приведшее к инвалидности, получил сын Казанцева — старший лейтенант Сергей Казанцев. За что, казалось бы, особо любить эти края? Но для Виктора Казанцева все в России — Россия. И прежде всего, он мыслил себя там, где Отчизне трудно.
Про таких, как он, в армии говорят: «Никто не сможет. Офицер сможет». Сможет, вытерпит, выдюжит, сделает, направит свою мощь и объединенную силу множества людей в нужное русло. Сила человеческой личности — явление фундаментальное и загадочное. Мы можем видеть и оценивать только направленную силу — вектор. И генерал Казанцев обозначил столь четкий вектор в августе 1999 года, что здесь двух мнений быть не может. Точкой приложения сил стал Дагестан.
В этой части России, в умопомрачительном сплетении политических, экономических, этнических, силовых нитей многие теряли головы. У некоторых высоких государственных руководителей сформировалось паническое мнение: «Дагестан для нас потерян», которое они решились даже озвучить. Казанцев вошел в небольшое число людей, которые увидели в факте агрессии против Дагестана короткий пролог к разрушению России, а значит, жесткую необходимость всеми силами этому противостоять. Они предвидели, что камень, который хотели уже отвергнуть строители, встанет впоследствии во главу угла храма. Камнем этим был Дагестан. В августе 1999 года его попытались сделать «камнем преткновения».
В середине августа начали циркулировать сведения о возможном нападении крупных бандформирований чеченских боевиков и международных террористов на Пригородный район Северной Осетии—Алании. Этот факт — одна из иллюстраций того, как пытались обмануть Казанцева, заставить сделать опрометчивый ход в сложной многоходовой партии.
Суть сводилась к тому, чтобы к 17 августа были заняты опорные пункты по границе с Ингушетией, с привлечением внутренних войск и войсковых маневренных групп 58-й армии. Пригородный район — это очень серьезно. Казанцев понимал, что у руководства Осетии и без того все готово к самому экстремальному варианту. А маневренные группы скоро будут нужны в другом месте. Командующий не дал добро на вывод основных подразделений 58-й армии в указанные районы. И оказался прав. Кстати, так же поступили и внутренние войска. А прорыва в Осетию из Ингушетии так и не случилось. Подвели «информаторы».
Зато не спадало напряжение в Ботлихской котловине. Здесь шли ожесточенные бои по меньшей мере в 10 населенных пунктах: жители, не успевшие покинуть район, встали на защиту своих домов, поддерживая во всем действия федеральных сил, выполняли, как военнослужащие, приказы офицеров. Это был факт духовного единства и стремления очистить землю от агрессоров.
Только 16 августа самолеты—штурмовики нанесли более двадцати ударов по позициям экстремистов в районе сел Риквани, Ансалта, Шодрода и Тандо. «Волки» не знали, куда бежать, поскольку с воздуха и огнем артиллерии уничтожались автобусы, в которых они намеревались отправиться обратно в Чечню, а пути отхода были заминированы федеральными войсками. По свидетельству местных жителей, из Ботлихского района потихоньку, с котомками провизии за плечами, исчезли два «кита ваххабизма» — Б. Магомедов и М. Курамагомедов. Им и в Чечню нельзя было возвращаться. Не выполнили задания, не раскачали Дагестан! Да и вообще, в республике в эти дни отмечались случаи изгнания сторонников ваххабизма из сел, находившихся весьма не близко от Цумады и Ботлиха.
Организаторы вторжения, видя, как гибнут в горах Дагестана закаленные «воины ислама», прибегли к вербовке чеченской молодежи в приграничных селах. «Волонтерам» выплачивались значительные суммы, разрешалось вывозить из Дагестана награбленное добро. Но такие колонны уничтожались авиацией на подходе к дагестанской границе. Принцип Казанцева в дагестанской операции — единоначалие, сплоченность и мужество, сыгравший решающую роль в развитии военных операций, оказал прямое воздействие на политическую ситуацию в Дагестане и на отношение России в целом к тому, что происходило на ее южных рубежах.
Дагестанские события поставили Россию перед выбором: вводить или не вводить в стране чрезвычайное положение, поскольку агрессия носила крупномасштабный, организованный и международно-террористический характер. В целом имел место факт угрозы территориальной целостности государства. Президент Б. Ельцин принял решение удержаться от этой крайней меры, заявив 16 августа в свойственной ему манере, что «для наведения там порядка будут приняты жесткие меры, эти меры могут быть применены и по Дагестану, и по другим республикам Северного Кавказа».