тем более что работа в таких густых полях, как показал опыт первой недели смены, сейчас мог быть их конкурентным преимуществом, не зря же они потратили на это столько времени и сил!
– Придется работать в «МП», а к восходу захватим вот эту область с малой элонгацией, – он повернул голову и посмотрел на Вику.
– Ну да, выбора нет. – Вика села в свое кресло. – Придется попыхтеть и нам, и компьютеру. С другой стороны, я уже даже соскучилась. Давай планировать.
«МП» – так они между собой называли Млечный путь. А элонгация астрономический термин, определяющий угол между объектом наблюдения, самим наблюдателем и Солнцем. Чем он меньше, тем сложнее наблюдать из-за близости к Солнцу. Эти области неба находились низко над горизонтом и были видны лишь сразу после заката или, наоборот, перед самым восходом.
Сергей выделил область, где БОРТ должен будет работать этой ночью, немного скорректировал ее и запустил процесс создания плана. На экране ниже он включил охлаждение камеры и задал температуру минус двадцать пять градусов. Из-за плохой погоды и вероятности грозы все оборудование телескопа было обесточено. Сама камера требовала аккуратного и постепенного расхолаживания. Если этот процесс произвести быстро, то от термического стресса на чипе камеры могут появиться неисправные столбцы пиксель-сенсоров. Кривая графика термодатчика плавно пошла вниз – процесс охлаждения начался.
– Забыла сказать, мне вчера прислали наши обратные билеты. Ты летишь как обычно, – сказала Вика, что-то набирая в окне терминала. Это были стандартные процедуры проверки работоспособности подсистемы обработки данных. Все работало как надо, база данных астероидов и комет была обновлена еще днем и находилась в актуальном состоянии. Это было очень важно для точной идентификации обнаруживаемых телескопом объектов.
– А ты? В этот раз сразу в Питер?
– Да, в Москве мне уже нечего делать, так что проще сразу домой, хотя придется посидеть три часа в аэропорту. Но все равно так быстрее.
Сергей подумал, что вот так, один на один они уже не общались, наверное, неделю. Обычно в отсутствие погоды и наблюдений они всей командой проводили вечера в импровизированной гостиной-столовой, где Сергей брал на себя роль баристы и угощал всех кофе. Особенно его любила тетя Маша, которая каждый раз повторяла: «Ну, хоть с Сережей хороший кофе попью». Ковалев, в свою очередь, рассказывал ей все, что знал об этом напитке, а знал он немало. Тетя Маша слушала как ребенок, искренне удивлялась и поражалась всему, что говорил Сергей. А еще и она, и Федорыч очень любили нескончаемые астрономические рассказы ребят про космос, за которыми они тоже часто коротали нерабочие вечера.
– Ну, решила, что будешь делать в отпуске? – спросил он, аккуратно решив перевести разговор к теме, которую они обсуждали у озера.
– Да, побуду с мамой, она на мой приезд ремонт затеяла, и есть планы сгонять с друзьями в Карелию.
Вика сделала вид, что не понимает, куда клонит Сергей, а тот, уловив это, решил закрыть данный вопрос раз и навсегда, оставив все как есть. Работа – так работа, ничего лишнего.
Система охлаждения камеры включилась на полную мощность, и если бы Ковалев сейчас стоял около телескопа, то отчетливо слышал бы высокий писк вращающихся вентиляторов. Подойдя к заданной температурной отметке, мощность упала до семидесяти процентов, а как только требуемая температура была достигнута, система охлаждения перешла в режим автоматического поддержания установленных параметров.
– Понятно. Ну, потом расскажешь, как там в Карелии, я все никак туда не доеду, – спокойно сказал Сергей, не поворачивая головы. Сейчас ему нужно было обеспечить полную темноту под куполом, и он дал команду на закрытие створок. На мониторе замигала красная контрольная лампа. Камеры транслировали, как на телескоп с обеих сторон начала медленно надвигаться тень.
– Там здорово, была раз двадцать, еще в детстве. Нас папа возил на машине. Ну, я вроде бы тебе уже рассказывала?
– Возможно, возможно… – машинально ответил Сергей. Красное мигание прекратилось, створки, сомкнувшись, зажали концевой выключатель, подтвердив полное закрытие купола. Внутри башни стало абсолютно темно. Ковалев запустил подпрограмму технических наблюдений. Нужно было создать новые специальные кадры, которые пригодятся при обработке поисковых снимков. Дело было в том, что все «рабочие» кадры перед непосредственным анализом проходят так называемую «калибровку». Это делается для удаления шумов и выравнивания фона на снимках, что позволяло обнаруживать более тусклые объекты. Сейчас камера с закрытым затвором снимет целую серию «темновых» снимков, или, как их называли астрономы – «дарков». Случайному наблюдателю было бы непонятно, зачем получать просто черные кадры, как будто снимать на фотоаппарат, прикрыв объектив ладонью. Однако эти кадры как раз и содержали те самые шумы, которые были видны как белые точки, разбросанные на черном изображении. Специальный алгоритм объединял такие кадры в один, который позже вычитался из обычного снимка, тем самым убирая и шумы. Ковалев нажал кнопку. Начался отсчет пятнадцати снимков.
Вика чувствовала неловкость от недосказанности между ней и Сергеем, но она не знала, что сказать, поэтому просто решила молчать.
Камера закончила серию кадров, и программа начала сложение снимков в один файл. Теперь нужно было создать кадр «плоского поля». В чем-то этот процесс был обратен предыдущей задаче. Телескоп навели на большую белую мишень, закрепленную на стене подкупольного помещения. Сама мишень представляла собой квадратную раму, обтянутую белой тканью, внутри которой были установлены светодиодные ленты. Они светились, а ткань выполняла функцию рассеивателя, создавая мягкое и равномерное свечение. На получаемых с разной выдержкой на этот раз уже белых кадрах были заметны следы загрязнений, пыль и неравномерность фона, который становился темнее к углам кадра. Лишь после полной «очистки» готовые кадры шли в дальнейшую обработку. Телескоп закончил приготовления, и Сергей вновь дал команду на открытие купола. Створки медленно поползли в стороны, открывая уже гаснущее закатное абсолютно чистое небо. Впереди ждала привычная рутинная работа.
* * *
4 июля 2023 года, 02:00 UTC+7
Купол башни медленно перемещался вслед за движением самого телескопа. Сейчас он замрет на двадцать секунд и снова продолжит свой путь по заданному плану. Но именно в этих многократно повторяющихся двадцати секундах и заключается его работа. Казалось, что телескоп замирал, но это было не так. Он продолжал очень медленное, не заметное глазу движение, компенсируя вращение Земли. Телескоп едва двигался, а звездное небо как будто останавливалось над ним. Вот камера молниеносным движением открыла свой многолепестковый затвор, и свет, собранный главным зеркалом, пройдя через линзы корректора, упал на матрицу. Телескоп будет собирать этот несущийся со световой скоростью поток частиц ровно двадцать секунд. Это финал того далекого путешествия, которое пойманные теперь фотоны начали еще сотни миллионов лет назад. Практически все время своего пути, за которое млекопитающие давно сменили динозавров, возведя на вершину своей эволюции человека, эти фотоны провели внутри Солнца, где и были