Монолог старого физика
Склероз бывает благородный.Душе таинственно угодный.Забылась, слава богу, каста.Мой мозг, и это не секрет.Освободился от балластаВсех баллистических ракет.Я не находка для шпиона,Скорей подпорка для пиона.Не помню меры своей лепты:Все формулы ушли в рецепты.Да, в наше время каждый физикБыл в дамском обществе маркизик…Как там? Де Сад? Или Садко?Чтобы ходить недалеко.Сейчас в науке рубят суку.На коей двигали науку.Науку опустили в люк.Должно быть, бериевский трюк.К чертям! Податься бы на юг!Но некуда. По слухам, балтыОтгородились вплоть до Ялты.Нельзя сказать народу:— Мал ты! Но и нельзя сказать:— Велик ты! Все это, знаете, реликты.Народ отнюдь не богоносец.Ему вредна такая лесть.
Другое дело — богопросец —Такому и окажем честь.Но актуальнее сейчас«Критическая масса» масс.Народ не радует реформаБез ясной формулы прокорма.Хранят ее какие сейфы?Напрасно дразните гусей вы!
Пейзаж России после битвы,Хотя снега не замели,Понять возможно, если кит выИли китиха на мели.А что же, если вы не кит?Просить у Запада кредит?Или с дистанции умаСойти, но не сойти с ума?Все это значит — сильный умУстал быть пулею дум-дум.…Я видел на экране Думу,Как бы умов народных сумму.Но Менделеева таблицаЛишь одному могла присниться.Вот ключик к этому замочку:Всяк думающий — одиночка.Стал забывать среди людейСначала имена вождей.Потом начальников своих.Как звать его? Или как их?Иван Иваныч или как там?
А ведь встречались позже как-то.Он все переходил на спичИ зажигался, словно спичка.Он был начальник-невеличка.Ну как его? Иван Ильич?А может быть, Илья Иваныч?Мне вредно напрягаться на ночь.Был в наше время в моде Беккет.Теперь другой. Какой-то РэкетВ любом киоске, говорят.Опасный автор для ребят.Сулят такие тиражиНеслыханные мятежи!Тем более турецкий курдГотовит мировой абсурд.
Фонарик
Покидая этот шарик.
Исчезая вдалеке.Храбрый, маленький фонарикХорошо зажать в руке.
Где же взять этот целебныйХрабрый, маленький фонарь.То ли сказочный, волшебный.То ли Божий инвентарь?
Надо в жизни и при жизниЗаработать на него.Свет погас. Фонарик, брызни!И не страшно ничего!
Причины
Разбойники разбой чинили,Чинили перья писаря,Мостовщики мосты чинилиДля войска грозного царя.Так душегубов подчинилиИ суд суровый учинилиНад главным — в чине бунтаря.Но слухи о его кончинеПреувеличивали зря.Он выжил и в другой личинеПредстал причиной Октября!
Взгляните на небо…
Взгляните на небо:Погода какая!Купите мне хлеба —Цена небольшая.
Купите мне кофеБразильский, бразильский!У нас на ГолгофеТакие изыски.
Бутылку сухогоДля пиршества строчек.Но можно любогоИ брынзы кусочек.
Звоните в контору,Скажите, мол, болен.Тот самый, которыйЕще не уволен.
А вам, чтоб не кислиВ годину лихую,Я ваши же мыслиДля вас расшифрую.
Притча
Графин вина — ему награда.Тебе — корзина винограда.Ты недоволен? Ты не рад?Бери графин, дай виноград!Ведь виноградная корзинаВина содержит три графина.И после выжимки мы с ним,Конечно, их опорожним.Вот так завистливая леньПроигрывает каждый деньИ, жить и выпить торопясь.Теряет с выгодою связь.…Об этом миру и векамХристос вещал ученикам,Прихлебывая заодноДревнееврейское вино.Быть разумом живей и прытчеОн завещал, как в этой притче.
Сила
Да, стрелка компаса склоняется, дрожа,В ту сторону, где вытянутый меч.Сильнее блеска мысли блеск ножа.И все-таки хочу предостеречь:Всего сильней евангельская речь.
Соринка зла
Соринка зла влетела в душу. Пытка.И человек терзается в тиши.И плач его — последняя попытка,Попытка выслезить соринку из души.
Слеза
Таинственным законам вторя,Слеза — двум крайностям помехамОпасные пределы горя.Опасные пределы смеха.
Ударит в щеку негодяй…
Ударит в щеку негодяй!Скорей вторую подставляй!Не кровь — не верь своим глазам,Любовь стекает по щекам.Не этого хотел Христос,Но виснет в воздухе вопрос.
Груша
Вот на столе большая груша.А за окном зима и стужа.
Напоминает сочный плодГорячий юг и желтый мед.
Философ вымолвил солидно:— Да, эта груша сердцевидна.
Не потому ль который векКусает сердце человек?
Воскликнет тот, что был не в духе:— Не груша, а свинья на брюхе!
И прошипит завистник злой:— Здесь груши лопают зимой!
Художник нарисует грушуИ утолит рисунком душу.
А я скажу, глотая слюнки:— Живая груша на рисунке.
Но почему она живейТой, что росла среди ветвей?
Уже закладывает уши,А мы о груше, груше, груше.
Нас доведет вопросов ройДо бесконечности дурной.
И только тот, кто грушу съест,Нам распахнет и Ост и Вест,
Освободив наш ум от груши.Как бы кивнет: — Вперед, капуши!
Хороший аппетит балбеса —Невольный двигатель прогресса.
Одним — от мысли корчиться…
Одним — от мысли корчиться.Шепча: — Держись, держись. —Одним — для жизни творчество.Другим — для жизни жизнь.Кто прав? Не ясно никому,И потому, и потому,Коль нет других событий, —Живите как хотите!Есть преимущества в раю.Я их, бесспорно, признаю.И все-таки поверьте:Жизнь популярней смерти!
Старик и старуха
Море лазурное плещется глухо.Залюбовался издалека:Входят в море старик и старуха.Медленно входят. В руке — рука.
За руки взявшись, все дальше и дальше.Дальше от нас и от грешной земли.Это трогательно без фальши.Как хорошо они в море вошли!
В юности было… Впрочем, едва ли…Где-нибудь в Гаграх или в Крыму.С хохотом за руки в море вбегали.Но выходили по одному.
Боже, спаси одинокие души.Всех одиноких вблизи и вдали.Как эти двое жили на суше?Так вот и жили, как в море вошли.
Музыка счастья доходит до слухаИ отдается болью слегка.Входят в море старик и старуха.Уже под водою в руке — рука.
Честь и совесть
Какой земли какие жителиКогда-то честь и совесть сблизили?Взорвется честь: — Меня унизили!Заплачет совесть: — Вас обидели!
Чем дышит честь? Поймешь ли бестию?Гарцует вновь молодцеватая.И вечно честь клянется честию,И вечно совесть виноватая.
Не знаю, беды ли, капризы лиИли трагедия любовная?Взорвется честь: — Меня унизили!Заплачет совесть: — Я виновная.
Как поживает честь картежника.Сметающего куш со столика?И не смущает ли художникаБольная совесть алкоголика?
Честь исповедуют воителиИ предъявляют, словно алиби.А совести они не видели,Но и увидев, не узнали бы.
Влетает в глаз раскрытый совестиСоринка мира, мир коверкая,А честь перебирает новости:Не оскорбительна ли некая?
Взорвется совесть: — Пир бесчестия!А честь: — Опять меня обидели!Над нами каркают известия.Грозя чумой земной обители.
Метаморфозы