Вместо этого я побыстрее натянул штаны и сунул ноги в сапоги.
Но проклятый посол не унялся. Он чуть ли не бегом подскочил к нам и принялся своими сухонькими лапками жать руки мне и Сытину.
— Спасибо! Спасибо! — повторял посол, смешно растягивая слова.
Он похлопал меня по плечу и даже собрался обнять. Но я отпихнул посла на хер! То есть — в объятия к Сытину. Пусть он отдувается!
— Вы спасли нас от внука Айтвараса! — восторженно верещал посол.
Ни хрена себе! Если это внук — не хотел бы я встретиться с дедушкой.
Сытин взял посла за серебряную пуговицу на бархатном камзоле и притянул к себе.
— Давай-ка подробнее! — велел он.
После этого приказа посол сорок минут заливался соловьём.
Вкратце его рассказ сводился к тому, что где-то в дремучих литовских лесах живёт Огненный Змей Айтварас. Испепеляет непочтительных, принимает жертвоприношения от тех, кто ему поклоняется. Иногда одаривает просителей в ответ.
Помимо прочей ерунды Айтварасу принято дарить женщин. Хрен его знает, чем этот огненный змей-дедуля с ними занимается. Большую часть просто поджаривает и съедает. Но некоторые из них превращаются в огненных полуженщин-полузмей.
— Мы называем их дочерьми Айтвараса! — торжественно сказал посол. — Если же дочь Айтвараса сходится с обычным мужчиной — этот мужчина или умирает, или превращается в огненного змея. Так появляются внуки Айтвараса.
— А внучки? — уточнил Сытин.
— Нет! — замотал головой посол. — У Айтвараса есть только дочери и внуки. Вы же видели его яйца!
И посол показал рукой на пепел, оставшийся от Эйнаса.
— Не до того было, — пожал плечами Сытин.
— А я очень подробно разглядел! — заверил нас посол.
Вот старый козёл!
— От души благодарю вас за наше спасение! — стрекотал посол. — Вы всегда будете желанным гостем в моём замке! И вы тоже, юноша!
Да хер тебе по всей морде!
— Охрененно! — подытожил Сытин, закончив допрос. — Значит, нам теперь предстоит ловить по всему Старгороду огненную бабозмею. Только этого мне не хватало!
Он выразительно сплюнул в лужу на полированном деревянном полу.
— Княже! Поступим так. Половину дружины я заберу с собой. Вторая половина будет охранять тебя и твою семью. Чтобы муха в терем не пролетела, пока мы не закончим охоту. Окна закрыть, двери — заколотить! Ни шагу даже во двор. Фома!
Фома, которому подбежавший Гиппократ Поликарпыч бинтовал руку, поднял глаза на Сытина.
— Ну?
— Откуда в младшей дружине взялся этот Эйнас?
— Его семья давно живёт в Старгороде, — неторопливо ответил Фома. — Бежали из Литвы от князя Азуоласа. Парнишка родился уже здесь. Отец — плотник. Они и живут в Плотницком конце, сразу за ручьём.
— В Плотницком конце? — переспросил Сытин. — Бля! Давно он в дружине?
— Почти год. Жил в казарме. Но часто ходил домой, помогал отцу. А последний месяц сидел здесь, тренировался.
— То есть, целый месяц он дома не был? Ты спрашивал — почему?
— Спрашивал. Он ответил, что отцу помощь пока не нужна.
— Урод он был, этот Эйнас! — громко сказал княжич. — Мы его били за конюшней, а он только утирался!
— Часто били? — спокойно спросил Сытин.
— Почти каждый день! — с вызовом ответил княжич.
— А он молчал, и из дружины не уходил. Понятно.
— Он и мне ничего не говорил, — виновато сказал Фома. — Я бы вмиг навёл порядок.
— А у нас и был порядок! — дерзко повысил голос княжич. — Это моя дружина! И в ней будут только те, кого я приму! Отец, ты же обещал!
— Мы — князья! — орал княжич. — Нам стыдно прятаться!
Ну, не дебил, бля?
— Я со своей дружиной весь Старгород переверну! У меня такие парни — из-под земли эту бабу достанут.
— Это верно, — кивнул Сытин. — Один её уже нашёл.
Он кивнул на пепел, который тёмным грязным пятном лежал посреди зала.
Князь Всеволод растерянно переводил глаза с сына на Сытина.
Не хочет перед мальчишкой трусом выглядеть.
Я с тоской вспомнил своего папаню. Он был фермером на Вальдирре и ни хрена не стеснялся, когда надо, взять в руки широкий кожаный ремень. Потому я и свалил из дома в пятнадцать лет на первом попавшемся грузовом космолёте. А потом понеслось — уличные кражи, полиция, кутузка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Усталый майор с лицом, похожим на небритую лошадиную морду, тогда предложил мне выбор — армия, или тюрьма. Так я и попал в учебку космического десанта.
— Князь! — сказал Сытин. — Прикажи построить дружинников во дворе. Я должен их осмотреть.
Он вытащил из-за пазухи зеркальце и нетерпеливо провёл пальцем по стеклу.
— Михей! Возьми у Никиты Ильича двух тюремных охранников. Если Степан там — захвати его тоже. Скачите в Плотницкий конец, дом за ручьём. Там семья литвинов живёт, сын у них в младшей дружине. Кого найдёте — всех везите в Никите Ильичу, и пихайте по камерам. Понял? Поторопись!
Сытин убрал зеркальце обратно за пазуху.
— Ничего они там не найдут, Немой, — сказал он, обращаясь почему-то ко мне. — Но протокол есть протокол.
Он повернулся к князю Всеволоду.
— Так что ты решил, княже? Позволишь осмотреть дружину?
Всеволод ещё раз бросил взгляд на сына. Княжич так и стоял возле трона, сжав кулаки и упрямо наклонив голову.
— Прятаться я не буду, — сказал Всеволод. — А дружинников осмотри. И в помощь возьми, сколько надо. Фома! Прикажи дружине собраться во дворе.
Фома молча вышел из зала, по пути легко выдернув застрявший в двери нож.
— Разрешите дать вам совет? — встрял в разговор посол.
— Ну? — кивнул князь.
Сытин молча посмотрел на литвина.
— Дочери Айтвараса никогда не появляются в городах или деревнях, — сказал посол, — Они всегда живут в лесу. Там и надо искать.
— А с какой радости ты нам это говоришь? — спросил Сытин. — Это ведь ваша пакость, литвинская.
— Я уверен, что дочь Айтвараса появилась на Руси по приказу мятежного князя Локиса, — тут же ответил посол. — А я служу законному князю Азуоласу. Князь Азуолас не хочет, чтобы с князем Всеволодом случилась беда.
Послу не поверил даже я. А Сытин только кисло глянул на его хитрую рожу и сказал:
— Спасибо за помощь!
— Вот и хорошо! — воодушевился князь. — Мы с Фомой прочешем город. Возьмём с собой дружину и священников. Если чёрные колдуны ещё здесь — они от нас не уйдут. А ты, Василий Михалыч, прочеши Комариную чащу, как и хотел. Да смотри — если поймаешь огненную девку, привези её живой!
— На хрена? — не выдержал Сытин.
— Посмотреть хочу, — удивился князь.
— Идём, Немой! — кивнул мне головой Сытин.
Княжич на прощание едва не прожёг на мне взглядом кафтан. А литовский посол сладко улыбнулся и кокетливо помахал ручкой. Козёл, бля!
Мы спустились по лестнице. У двери стояли двое насупленных высоченных мужиков в кольчугах с мечами и щитами. Трупы прежних охранников уже унесли. Пол вымыли, а ковры перестелили. Так и не скажешь, что здесь полчаса назад двух человек зарезали.
Сытин подошёл к первому стражнику и снизу вверх уставился ему в глаза. Тот сначала пытался выдержать взгляд, но не сумел и сделал вид, что не замечает никакого Сытина.
Сытин кивнул и пошёл ко второму. Тот оказался покрепче — широко ухмыльнулся и принял вызов Сытина. Его светло-серые глаза нагло уставились в лицо Сытина.
Сытин смотрел молча, не меняя спокойного выражения лица. Через две минуты ноги охранника подогнулись. Он пошатнулся и ухватился за дверной косяк.
— Обычному человеку нельзя долго смотреть в глаза колдуна, — доверительно сказал мне Сытин. — Можно потерять жизненную силу. Или стать импотентом.
Стражник плюхнулся жопой на пол и со свистом втянул воздух.
Ни хера себе!
Когда мы вышли на крыльцо, Сытин понизил голос и добавил:
— Это сказки, Немой. Но лучше, чтобы дураки в них верили.
Он несколько секунд молчал, потом спросил:
— Знаешь, что меня удивляет больше всего?
Ну откуда, бля?! Меня вот удивляет, что Фома так долго бежал за Эйнасом. А твои мысли — это твои мысли.