Читать интересную книгу Гнев Цезаря - Богдан Сушинский

В таком же стиле были выдержаны и его неуютные, холодные в это время года номера, влажноватые стены которых, сложенные из почти необработанного камня, оставались совершенно невосприимчивыми к теплу каминов. Очевидно, предполагалось, что источаемые ими холод и сырость будут поглощаться обилием восточных ковров и ковриков, свободными от которых оказались разве что потолки.

И лишь небольшой конференц-зал, с овальным, окаймленным просторными креслами столом совещаний, возвышением для президиума и невысокой кафедрой из красного дерева, выглядел вполне по-европейски. Только он и напоминал участникам сегодняшней встречи, что в свое время «Иллирия» представала перед нечастыми иностранными визитерами чуть ли не главным атрибутом стольного града Влёры.

Контр-адмирал Рассеро, который был уполномочен итальянским правительством передать советским представителям линкор «Джулио Чезаре», оказался предельно худощавым и столь же предельно приземистым, как и положено бывшему подводнику, мужчиной, в смугловатой коже и чертах лица которого четко просматривались отблески мавританского наследия. Вел он себя с вызывающей холодностью и непозволительной в его положении амбициозностью. Однако никакого впечатления эти сеансы психогипноза на Ставинского и Гайдука не производили. Не говоря уже о военном атташе Волынцеве, который, почти не отводя глаз, испепелял итальянца таким взглядом, словно вот-вот должен был выхватить пистолет.

– Итак, – молвил Ставинский, едва контр-адмирал Рассеро успел опустить свое тельце в слишком глубокое для его фигуры кресло, в котором тут же почувствовал себя неуютно, – вы уполномочены передать линкор «Джулио Чезаре» Советскому Союзу, под флаг его военно-морского флота.

Это был не вопрос. Начальник конвоя проговорил эти слова таким тоном, словно поторапливал итальянского коллегу: коль уж мы тут собрались, то чего тянуть? Пора приступать к формальностям.

Рассеро перевел взгляд куда-то под потолок, он словно бы все еще пребывал в раздумье: передавать или не передавать русским этот линкор, и только после этого со снисходительностью диктатора что-то пробормотал.

– Господин контр-адмирал не видит причин, которые бы помешали осуществлению этого акта, – тут же воплотил его бормотание в некую членораздельную речь прибывший вместе с Рассеро лейтенант-переводчик. Впрочем, Гайдуку, прекрасно владевшему румынским языком и успевшему, на базе его латинского словарного запаса, поднатореть и в итальянском, переводчик, собственно, и не требовался.

Со слов Жерми, которая, сидя рядом с Волынцевым, о чем-то едва слышно перешептывалась с ним, подполковник уже знал, что лейтенант этот самый, по фамилии Ланевский, – из русских эмигрантов.

– Причем самое любопытное, – известила его перед заседанием репарационной комиссии Анна, – заключается в том, что Ланевский этот самый приходится родственником супруге князя Валерио Боргезе, некоей русской аристократке.

– Даже так? У Боргезе жена из русских и лейтенант очень близок к ней? Какой расклад! Неплохо было бы потолковать с ним о бытии нашем безутешном, – тут же заинтересовался его личностью Гайдук.

– И конечно же, не о родственнице лейтенанта, поскольку на самом деле вас интересует сам капитан второго ранга Боргезе.

– С годами, Жерми, ваша прозорливость стала обрастать еще и… мудрой дальновидностью.

– Ничего, кроме вежливой гадости, от вас, господин солдафон, конечно же, не дождешься.

– Пардон, графиня, не обучены-с.

– Не бравируйте своим казарменным воспитанием, подполковник. Старший офицер, как-никак, пора бы уже…

– Тем не менее лейтенанту Ланевскому, по старой дружбе, вы меня все же представите? Чтобы, как говорится, накоротке.

– Исключительно из своего неистребимого чувства человеколюбия, – согласилась фон Жерми. Подполковнику и в былые годы не всегда удавалось понять, когда она говорит всерьез, а когда словесно дурачится. Тем более что из всех женских недостатков менее всего Анна была подвержена капризности.

…Однако воспоминания воспоминаниями, а встреча в конференц-зале «Иллирии» шла своим чередом. Вот и сейчас два полковника – англичанин Джильбер и американец Остенен, – представлявшие здесь международную миссию по репарациям, перебросились несколькими словами, закурили, не обращая внимания на даму, сигары, и лишь после этого один из них пододвинул к Рассеро все три экземпляра акта о передаче корабля.

– Господин военный атташе, – тут же вступила в игру фон Жерми, согревавшая теплом своего тела генерала Волынцева и адмирала Ставинского, – интересуется, готова ли итальянская сторона вместе с кораблем передать русскому командованию и соответствующую техническую документацию.

Рассеро выслушал переводчика, подписал все три экземпляра акта передачи «Джулио Чезаре» и мстительно ухмыльнулся:

– Лейтенант, передайте господам русским папку с теми бумажками, которыми нас снабдили на базе в Таранто.

Но прежде чем выполнить эту просьбу контр-адмирала, лейтенант сам открыл это тощее вместилище военно-морской канцеляристики и, бегло просмотрев бумаги, удивленно уставился на Рассеро.

– Вас это не касается, лейтенант, – неожиданно по-русски проговорил контр-адмирал. – Передайте то, что велено.

Ставинский даже не стал изучать бумаги, на которых все было написано на итальянском, а, едва взглянув на них, сразу же отодвинул к своему переводчику, старшему лейтенанту Корхову, который сидел между ним и подполковником.

– Ну-ка, что они там понаписывали?

– Мне переводить все подписи под схемами? Все, что здесь написано? – растерянно уточнил переводчик, которого лишь недавно ввели в отдел, возглавляемый Гайдуком.

В свое время Корхов изучал молдавский в школе, затем окончил курсы итальянского, чтобы работать с представителями итальянского посольства, однако на самом деле совершенствоваться в языке пришлось в расположенном где-то в приволжских степях лагере итальянских военнопленных.

– Ты в общем оцени, в общем… – потребовал командир конвоя.

В ту же минуту Гайдук перехватил бумаги, полистал их и потянулся через стол к итальянскому контр-адмиралу.

– Обращаю внимание, что здесь всего лишь общий чертеж корабля и перечень штатного корабельного вооружения. Однако к этим бумагам должен быть приложен целый пакет технической документации. Причем документации по отдельным корабельным блокам: ходовая часть, машинное отделение, энергетический и пищевой блоки, корабельный арсенал и продовольственные трюмы, со всеми их механизмами…

Корхов пытался поспевать за своим командиром, творя почти синхронный перевод, однако Рассеро одним взмахом кисти прервал их обоих и вновь на вполне сносном русском объявил:

– Никаких других документов у меня нет.

– Но это черт знает что, – вальяжно возмутился командир конвоя, адресуя свой гнев не столько итальянскому коллеге, сколько офицерам союзных армий.

– Прежде чем отправиться сюда, я специально изучил несколько комплектов корабельно-технической документации, принятой во всех флотах мира, – дожимал Рассеро начальник контрразведки конвоя. – Следовательно, такие же комплекты имеются и в штабе вашего флота.

– Их нет, – невозмутимо парировал итальянский контр-адмирал.

– В подписанном и вашим правительством, и командующим вашего флота международном соглашении особо отмечается, что передачу кораблей следует сопровождать всей имеющейся документацией, – медленно, между яростными затяжками сигарным дымом, поддержал его полковник Остенен.

– Да, именно так, – напыщенно подтвердил Джильбер.

Однако Рассеро оставался непробиваемым, как броненосец, мощь бортов которого была усилена стальными защитными плитами.

– Там действительно говорится: «Сопровождать всей имеющейся документацией», однако документации, касающейся «Джулио Чезаре», построенного, как вы знаете, чуть ли не во времена самого Юлия Цезаря, у меня нет. На корабле и в штабе флота ее тоже не обнаружили[22]. Если советскую сторону это не устраивает, она может отказаться от приема линкора. Итальянская сторона подыщет какой-нибудь другой корабль, скажем эсминец или тральщик, зато снабженный всей полагающейся документацией.

– Да, именно так, – со свойственной ему напыщенностью подтвердил американский полковник. – Это право русской стороны.

Ставинский сжал обветренные багрово-серые кулаки.

– Нет, ты видел этих союзничков, подполковник? – поиграл он желваками.

– Похоже, бывших союзничков, – едва слышно проговорил Гайдук.

– А ведь в штабе флота спрашивать будут с меня.

– В рапорте мы, конечно, укажем на условия, продиктованные итальянцами… – попытался «утешить» его флотский чекист, однако Ставинский уже был слишком раздражен, чтобы выслушивать его убаюкивание.

– Ты все-таки переведи ему, лейтенант, – обратился к Корхову. – Только старательно переведи, чтобы до него лучше дошло. Мы – люди военные, люди долга и приказа. И коль уж в соглашении, подписанном нашим командованием, указано, что корабль должен быть передан с технической документацией, – стукнул кулаком по столу, – значит, он и должен быть передан с этой самой документацией.