Читать интересную книгу Гнев Цезаря - Богдан Сушинский

– Просто не ожидал, что напоминание настигнет меня именно в этой части света.

– Я уже не единожды ловила себя на мысли: мир слишком изменился для того, чтобы мы с вами все еще имели право на существование в нем.

Глядя на сие «исчадие греха и соблазна», в принципе невозможно было поверить, что у этой хорошо вышколенной диверсантки изначально не существовало ни «своих», ни «чужих»; что она давно уже воюет только за себя, а значит, против всех. И что при первой же возможности Жерми готова пристрелить каждого, кто встанет на ее пути. Притом что в действиях ее замечена некая странность: стрелять, к тому же с непостижимой меткостью, она старается только в солнечное сплетение.

Если же приходится добивать – тоже не важно, своего ли, чужака, – предпочитает сопровождать этот акт убиения ритуальным поцелуем в лоб, «поцелуем прощания и прощения», который сама же нарекла «поцелуй Изиды». В сорок первом, во время их исхода из Степногорска, Гайдук сам был свидетелем воплощения этого самого «поцелуя» в жизнь, точнее, в смерть.

– Мне почему-то вспомнился наш дивный «отступленческо-беженский» драп от Степногорска до Днепра[21].

– Было бы странно, если бы не вспомнили о нем. Как раз во время этого драпа вы и познали, что такое «поцелуй Изиды» в реалиях войны.

– Ничто из моих собственных военных реалий не врезалось в память с такой поразительной четкостью, как события этого рейда.

– Еще бы, – многозначительно как-то отреагировала Анна. И, лишь выдержав небольшую паузу, заметила: – А ведь в те дни мы оба были если не на краю беженской гибели, то, уж точно, на пороге следственного отдела НКВД. Однако сумели выстоять. Прежде всего благодаря вам, подполковник.

– Просто обстоятельства складывались удачно.

– Э, нет! Не смейте преуменьшать свои заслуги, подполковник. Все эти обстоятельства хитроумно создавали и всячески подминали под себя вы.

22

Подполковник и фон Жерми помолчали, давая понять друг другу, что философская прелюдия встречи завершена и самое время переходить к сугубо практическим вопросам.

– Если я верно воспринимаю ситуацию: у вас имеются какие-то сообщения для Центра, графиня?

– Имелись. Большинство из них уже переданы военному атташе Волынцеву и переправлены в Центр по дипломатическим и прочим каналам.

– Все-таки Главное разведуправление при штабе Вооруженных сил не просчиталось, полагаясь на ваш профессионализм и ваши возможности, Изида. Прошло столько лет, а вы все еще в строю, к тому же по-прежнему на передовой. А ведь многих профессионалов едва хватало на два-три месяца. В каком чине пребываем?

– Всего лишь старшего лейтенанта.

– Уже старшего лейтенант, если учесть, что отправляли вас за линию фронта младшим лейтенантом. И награды наверняка имеются?

– Орден и две медали. Для маршальского иконостаса, как видите, маловато. Кстати, в последнее время особая необходимость в моих услугах у разведки отпала. В свою очередь, я тоже не очень-то усердствую.

– Главное, что Центр это все еще не раздражает.

– Для Москвы достаточно того, что у меня есть доступ ко всей информации, связанной с оставшимися за рубежом красными военнопленными, беглыми коллаборационистами и прочими бывшими гражданами Союза.

– Которой вы время от времени делитесь с резидентурой советской разведки.

– Поверьте, в моих глазах сведения эти уже ровным счетом ничего не стоят. Для западных разведок тоже особого интереса теперь уже не представляют. Дело в том, что в руки английской секретной разведывательной службы перешло столько еще той, абверовской, агентуры, а также агентуры СД, пребывающей на территории социалистического лагеря, что особой потребности в вербовке новых членов не возникает. Добытчиков слегка засекреченных сведений в общем-то всегда хватало.

– В армейской разведке того же мнения, – признал Гайдук. – Однако и там удивляются, каким это образом вам, Изидушка вы наша, удалось столько лет продержаться на плаву. Неужели не было попыток раскрыть вас, изобличить?

– Попытки, естественно, были. Причем какие! Объявился тут, в Югославии, один особо борзый, который собранный на меня компромат пытался сплавлять и своим хозяевам, и нашим с атташе-генералом. К счастью, зная нравы энкавэдэшников, Волынцев быстро сообразил, что вслед за мной обязательно уберут его. В свое время он и так лишь чудом спасся от казематов Берии; кто-то из друзей, то ли в правительстве, то ли в ЦК сидевших, вовремя отправил его в сорок пятом в роли атташе в Грецию, где о нем на какое-то время попросту забыли…

– И Волынцев, естественно, помог убрать этого энкавэдэшника? – уточнил подполковник, почувствовав, что Жерми теряет нить своего повествования.

– Зачем же Волынцев? – удивилась и даже слегка оскорбилась Анна. – Я бы ему этого не позволила. Он всего лишь слегка намекнул, что появился некий серб Гражич, потомок некогда осевших на Украине сербов.

– Целый регион, расположенный неподалеку от земель Запорожского казачества, именовался когда-то Новой Сербией, – согласно кивнул подполковник.

– Словом, одного намека нашего Корнета оказалось вполне достаточно. Полковник – в то время Волынцев все еще пребывал в полковниках – уже знал, что я успела создать свою собственную, небольшую, но в высшей степени профессиональную «придворную гвардию». Поэтому после первого же намека мои «чистильщики» с этим сербом разобрались, как любили выражаться у нас до войны, «по всей строгости революционной дисциплины».

– Из кого сформировали гвардию, если не секрет? Из бывших белых, из нынешних власовцев? И что она представляет собой, эта ваша гвардия?

– Ну, люди там разные, и сформировать ее оказалось непросто. Кроме двух телохранителей, – демонстративно указала Жерми взглядом на одного из своих гвардейцев, рослого, плечистого детину, маявшегося у небольшого, на стапель водруженного катера, в нескольких шагах от них, – в эту «старую гвардию» входят люди, ведающие моими, частными, заметьте, разведкой и контрразведкой, а также отделом диверсий и дезинформации.

– Что, в самом деле «частными»? Ну, этими – «разведкой, контрразведкой и отделом… дезинформации»?! – очумело уставился подполковник на фон Жерми.

– По численности они небольшие, зато с исключительно разветвленными связями. Кстати, формировать ее помогали люди из службы безопасности Ватикана; естественно, лепили ее тоже «по образу и подобию», формируя соответствующий круг осведомителей.

– Как же вам удается содержать это своё НКВД?

– Благодаря состоянию, частью доставшемуся мне от трех уже здешних, зарубежных, мужей…

– Неужели… от трех?! – еще больше изумился Гайдук.

– Своим наивно-восторженным любопытством, подполковник, вы сбиваете меня с мысли. Так вот я и говорю: состояние, сформировавшееся частью из наследства от трех покойных мужей, а частью – переданное мне в управление отцом, генерал-адъютантом российского императора графом фон Подвашецким, все еще, слава богу, ныне здравствующим…

Уже после сообщения о трех покойных мужьях подполковник не удержался и принялся некстати и до неприличия громко смеяться. Однако это не помешало Жерми стойко довести свою мысль до логического завершения.

– …Это состояние вполне позволяет без особых проблем содержать этих коммандос, каждый из которых признателен мне уже хотя бы за то, что проявляю к нему хоть какой-то профессиональный интерес. Ведь после завершения войны многие из них оказались или вообще за бортом, или же в погибельном резерве. К слову, значительную часть средств я получаю за услуги моей службы безопасности приватного, так сказать, характера и в виде пожертвований.

– Источники мне ясны. И все же… Частная разведка! Представить себе нечто подобное не могу.

– А вам и не нужно представлять все это, – сухо, не скрывая своего превосходства, напомнила ему графиня. – Просто примите к сведению. Не исключено, что в недалеком будущем в числе этих коммандос окажетесь и вы, любезнейший.

Жерми выжидающе взглянула на подполковника.

– Вот это уже исключено, – решительно покачал головой начальник контрразведки.

– Кстати, в мой отряд коммандос входят представители разных национальностей, но в обязательном порядке обладающие опытом подобной работы. В его рядах – бывшие служащие и абвера, и СИС, советской и власовской разведок, и даже один из ближайших «соратников от контрразведки», как он себя величает, известного вам белого генерала от инфантерии Кутепова.

– И все же при любых моих и ваших раскладах – исключено, – настоял на своем начальник контрразведки конвоя, прекрасно понимая, при каких житейских передрягах он, пусть даже предположительно, мог бы оказаться в числе коммандос мадам фон Жерми.

– Не зарекайтесь, подполковник, не зарекайтесь, – снисходительно улыбнулась Анна. – Особенно сейчас, когда волна событий выплеснула вас за пределы Совдепии.