Читать интересную книгу Гнев Цезаря - Богдан Сушинский

Слегка замешкавшиеся вахтенные матросы наконец-то спустили трап, протерли тряпочками его влажные, покрывшиеся крупицами морской соли поручни и стали навытяжку у нижних ступеней, готовясь приветствовать своих командиров уже на чужом берегу.

Приближаясь к его ступеням, контр-адмирал Ставинский, только что облачившийся в парадный мундир, предупредил подполковника Гайдука: во время переговоров с итальянским командованием тот обязан присутствовать в роли консультанта.

– Благодарю за доверие, товарищ контр-адмирал, – не особо тянулся в струнку начальник службы безопасности.

– Меня благодарить нечего, – кисловато осклабился командир конвоя. – Исхожу из предписания штаба флота. Хотя итальянским вы явно не владеете, правильно понимаю?

– Так точно, не владею. Впрочем, знание немецкого и румынского языков позволяет мне свободно понимать речь итальянцев, особенно северных, германизированных.

– Что весьма предположительно.

– Переводчиком с итальянского, – объяснил контр-адмиралу Карганов, – вам будет служить этот господин в штатском, который является военным атташе советского посольства в Югославии.

– Так он атташе в Югославии или в Албании?

– В Югославии и в Албании, так будет точнее, поскольку, являясь военным атташе в Белграде, господин Волынцев одновременно исполняет обязанности атташе в Тиране. Если понадобится, то в качестве переводчика могу выступить и я, поскольку так или иначе вынужден буду представлять на церемонии передачи албанскую сторону.

– Волынцев? – непроизвольно уточнил Гайдук, вспомнив о полковнике разведуправления, который в сорок первом непосредственно занимался вербовкой Жерми и переброской ее в тыл врага. – Полковник Волынцев?

– Только позавчера, буквально перед отлетом из Белграда, он получил сообщение из Москвы о присвоении чина генерал-майора. Что и было основательно отмечено уже во Влёре, в отеле «Иллирия». Теперь мы так и называем Волынцева «атташе-генерал». Кстати, не забудьте поздравить его, подполковник.

– Запоздало как-то его…

– Что значит «запоздало»? – скабрезно ухмыльнулся Карганов, давая понять, что тоже являлся участником этого празднества. – Поздравлять никогда не…

– Я не о поздравлениях, – прервал его Гайдук. – В сорок первом он уже пребывал в чине полковника. Еще в сорок первом… Некоторые умудрялись из капитанов до конца войны в генералы выйти.

– Так ведь не воевал же, а следовательно, грудь не в крестах. Лучше задайтесь вопросом, как он вообще уцелел, – вполголоса проговорил Карганов.

– Что значит «как он вообще уцелел»?

– Из «бывших-то» царских офицеров будучи, при той чистке, которая проходила у вас в тридцатых.

– Ну, у нас половина генералитета – из «бывших», – передернул плечами Гайдук и тоже едва слышно уточнил: – Включая маршала Жукова.

– Бывшего унтер-офицера царской армии, – утвердительно кивнул Карганов, вновь, уже в который раз, продемонстрировав свою осведомленность. – Сначала присягнул царю, затем Временному правительству и, наконец, коммунистам… Это я по поводу постулата о «верности присяге». И ничего, дослужился до Маршала Советского Союза.

Они встретились взглядами, и подполковник уловил в глазах командующего военно-морской базой Влёры классический блеск заговорщика.

– Я так понимаю, что вы до сих пор поддерживаете кое-какие отношения с белым офицерским зарубежьем?

– Хотя при нынешнем, коммунистическом, руководстве Албании подобные связи расстрельно не приветствуются, – вполголоса и сквозь зубы процедил Карганов. – Не вам, офицеру, прибывшему оттуда, объяснять, на каком риске замешаны подобные связи.

– Не мне, – сдержанно подтвердил Гайдук.

И лишь после этого признания Карганов уже вполне нормальным, громким голосом, исключительно для командира конвоя, добавил:

– Ну а прибыл сюда генерал-майор Волынцев из Белграда вместе с госпожой Жерми. Российской дворянкой, графиней, которая будет присутствовать при передаче линкора «Джулио Чезаре» как представительница Международного Красного Креста.

– Какого еще Международного Красного Креста?! – напыщенно изумился контр-адмирал. – При чем тут сие благородное учреждение, когда речь идет о приеме боевого корабля по репарациям?! Нам его в виде благотворительности подают, что ли?!

– Вместе с правительством Албании оно будет гарантировать неприкосновенность как итальянских, так и советских моряков. То есть вся эта процедура спуска итальянского флага, передачи линкора и мирной смены его экипажа проходит как бы под гарантией и опекой Красного Креста.

– О своих моряках я сам как-нибудь позабочусь, – в свойственной ему нахрапистой манере отрубил Ставинский. – Что же касается итальянцев… Хотя, что, собственно, их теперь может касаться? Все свое они получили еще на полях войны. Пусть молят Бога, что наши войска не дошли до Рима.

«Может, и хорошо, что не дошли, – мысленно усомнился флотский чекист. – Во всех западноевропейских учебниках по истории писали бы потом, что в мае сорок пятого под стены Рима подступили полчища варваров. И пойди потом доказывай, как и почему они там оказались!»

– Такова традиция, – терпеливо и предельно вежливо просвещал тем временем контр-адмирала русский албанец. – Все послевоенные международные акции проходят под эгидой Красного Креста как европейского гаранта. И таковы же условия международного договора.

– Тоже мне хрень придумали: «под опекой Красного Креста»! – все еще пытался бузить контр-адмирал, но, встретив полное непонимание со стороны флотского чекиста и командующего базой, махнул рукой с таким отчаянием, словно решался на какой-то невероятный поступок. – Впрочем, черт с ними, если уж так положено…

– Без участия госпожи Жерми, – все же не упустил возможности объяснить ему смысл участия графини в этой действе, – миссия может быть сорвана.

– Это ж кем и каким макаром?

– Не секрет, что в этом заинтересована сейчас не только итальянская сторона, которой проще открыть кингстоны и затопить этот свой «плавучий форт», нежели отдавать его в руки коммунистической России. Но и ее западные союзники, прежде всего Британия.

– Разве англичане тоже претендовали на наш линкор «Джулио Чезаре»? – удивленно уставился Ставинский на начальника контрразведки конвоя.

– Никакими сведениями по этому поводу не обладаю, – сухо отчеканил подполковник.

– Они не на линкор ваш претендуют, – назидательно объяснил командующий военно-морской базой. – Они претендуют на господство в Средиземном море и в Мировом океане. Следовательно, усиление мощи русского флота на Черном море им ни к чему.

20

Не успел контр-адмирал приблизиться к трапу, как к нему подбежал вахтенный офицер и попросил разрешения обратиться к начальнику контрразведки.

– Произошло что-то из ряда вон?.. – насторожился командир конвоя.

– Шифрограмма для подполковника Гайдука. Срочная. Из разведуправления флота.

– Кажется, началось, – проворчал Ставинский. – Пошли зарубежные эксцессы. Ну, вручай, лейтенант, вручай…

Расшифровка, которую дал ему вахтенный, состояла всего из двух предложений, смысл которых способен был понять только тот, кому они адресованы: «Операция „Поцелуй Изиды“ продолжается. Подробности – у самой Изиды и Корнета».

«Иными словами, – разъяснил себе подполковник, – тебе дали добро на встречу с Анной Жерми, по-прежнему проходящей в Главном разведуправлении под агентурным псевдонимом Изида. Вспомнить бы еще, кто зашифрован под агентурным псевдонимом Корнет. Судя по всему, Волынцев».

– Сугубо между нами, – подался к нему контр-адмирал, – что-то касающееся конвоя?

– По конвою, товарищ контр-адмирал, у меня, а значит, и в Центре, замечаний нет и, надеюсь, не будет, – проговорил в ответ Гайдук, пряча радиограмму во внутренний карман армейской шинели. – Но, кроме задач, связанных с передачей линкора, у меня появятся дела на берегу.

– Неужто местная контрразведка помощи попросила?

– Вскоре попросит. А пока что известно, что резко активизировалась итальянская диверсионная служба.

– Получается, что этот русский албанец Карганов был прав? Князь Боргезе в самом деле попытается поднять по тревоге своих боевых пловцов.

– Нашу задачу облегчает только то, что он все еще сидит в тюрьме. Но агентура его уже в Албании. Как, впрочем, и наша. Предполагается несколько встреч. Однако мои люди в командах конвоя дело свое знают, так что корабли под охраной.

– Так даже лучше, подполковник, что тебя привяжут к берегу, – расплылся в иронической ухмылке командир конвоя. – Меньше будешь мельтешить перед глазами.

Улыбка, которой одарил контр-адмирала флотский чекист, таила в себе столько же иронической вежливости, что и снисходительная ухмылка Ставинского.

Само появление здесь, на далеких албанских берегах, Анны Жерми, «женщины его молодости», казалось подполковнику неким подарком судьбы, причем подарком, которого он, по бесшабашности своей, не заслуживал.