обменялись беспомощными взглядами. Лица обоих тут же вспыхнули багрянцем. Миг спустя с их губ слетел почти одновременный протест:
– Но ведь я даже не сказал, что хотел позвать…
– Матушка, ну почему ты всегда…
Фелис приподняла руку, умудрившись моментально прервать этот гомон, и картинно выпучила глаза, указав им на дверь.
– До чего же вы забавные, сил моих нет! – добродушно усмехнулась она. – Ну-ка пошли вон отсюда оба! Не наводите скуку на старую каргу.
Старая карга? Из уст столь привлекательной женщины подобное замечание звучало нелепо. Вряд ли кто-либо из заглядывавшихся на нее мужчин хоть на минуту задумывался о ее возрасте. Фелис относилась к тому типу людей, которые даже при пробившейся седине и легких морщинках выглядели моложаво и источали энергию жизни, которой могли бы позавидовать некоторые юноши и девушки.
Поняв, что спорить с матерью бесполезно, Элиза тяжело вздохнула и понуро зашагала к двери. Самодовольный взгляд матери буквально обжигал ей спину.
– Доброго вам вечера, – неловко перемявшись с ноги на ногу, сказал Гийом и поспешил на улицу.
Отойдя на некоторое расстояние от дома, чтобы ее слышал только граф, Элиза дала волю накопившемуся недовольству.
– Надо же! – презрительно прошипела она, вздернув подбородок. – Его сиятельство граф Гийом де'Кантелё, снова здесь! Вот уж не ожидала! Какими судьбами, милорд?
Гийом досадливо поморщился и отвернулся. Ему было тяжело выдерживать злость Элизы. Не зная, куда себя деть, он пнул валявшийся на дороге камень и растерянно передернул плечами.
– Не начинай, – буркнул он. – Не так уж давно я приходил, всего несколько недель прошло.
– Как мило, что ты вспоминаешь о своих друзьях хотя бы раз в несколько недель, Гийом! Я польщена, – холодно произнесла она.
– Ну хватит! – воскликнул Гийом и тут же потупился. – Я пришел сразу же, как… появилась возможность. И… – Он неловко пожевал губу. – Вообще-то, мне нужен совет.
Гнев Элизы сменился искренним удивлением.
– Совет? – переспросила она.
– Да. Хочу услышать мнение. – Он замялся и добавил: – Твое.
Элиза недоверчиво прищурилась, а губы исказились в нехорошей улыбке.
– Мое. Не Анселя. Ну, ничего себе! Откуда такая перемена?
– Его нет дома.
«Именно об этом я и хочу поговорить», – хотел закончить он, но замолчал и едва не отступил на шаг, почувствовав на себе на редкость злой взгляд Элизы. Лицо Гийома вытянулось – почти беззащитно.
Почему она злится на него? Почему так холодна и бессердечна к нему? Он ведь просто пытался быть честным.
– Так, стало быть, только его отсутствие побудило тебя сюда явиться? – спросила Элиза, и ее тон чем-то напомнил змеиное шипение.
– Да! – осуждающе выкрикнул Гийом.
Злость Элизы развеялась, но совсем не так, как он ожидал. Взгляд ее сделался беспомощным и растерянным. Она отшатнулась, будто от удара. Гийом понял, что проявил чрезмерную грубость, только не уследил, какую именно. Его глаза наполнились отчаянием и мольбой. Он пришел не для того, чтобы обижать Элизу, ему нужна была ее помощь. А значит, он должен был все исправить. Сделать что-то, чтобы все наладилось. Но что?
«Что я должен сделать? Как мне все исправить? Я же не могу постоянно вот так… это невозможно!»
– А еще я по тебе скучал! – выпалил он.
Пару мгновений Элиза стояла и смотрела на него со смесью чувств, которая была слишком сложна для его понимания. Но затем взгляд ее смягчился, на губах появилась потеплевшая улыбка.
– Я тоже скучала, – сказала она.
Гийом почувствовал непередаваемое облегчение. Поддавшись порыву, он заключил девушку в объятия. Когда она отстранилась, глаза ее смотрели с надеждой, и сейчас Гийом прекрасно понимал, чего она хочет. Он и сам отчаянно этого хотел. Прижать ее ближе, поцеловать, вернуть тот миг, когда…
«Нет! Нельзя. Я еще не разобрался, я еще не понимаю».
Он чувствовал, что Элиза всем телом тянется к нему, и с усилием заставил себя увеличить расстояние, разделявшее их. Он прекрасно знал, что это опечалит ее, и отвернулся, чтобы она не увидела мучительную гримасу, исказившую его лицо. Элиза не понимала, почему он так себя вел, а он не представлял, как ей это объяснить.
А ведь все началось с памятного разговора с Анселем – аккурат после его появления в Кантелё. Тот день перевернул все с ног на голову, заполнив разум Гийома вопросами, ответов на которые он не находил до сих пор. Он знал, что не успокоится, пока не разберется. Но иногда ему казалось, что весь мир стал ему помехой…
***
Кантелё, Франция
Год 1352 от Рождества Христова.
– Да черт тебя дери, сукин сын! – в сердцах выругался Гийом, упав на землю и потянувшись за вылетевшим из руки мечом. Его остановило острие чужого тренировочного меча, красноречиво приставленное к горлу.
Гийом поднял глаза на учителя. Тот не выглядел разгневанно и даже не смотрел с осуждением. На лице Анселя вообще редко проступали эмоции. Однако его приподнятые брови, выражавшие легкое недоумение, заставили Гийома вспыхнуть от стыда.
– Я… прости, Ансель. В смысле… простите. Вырвалось.
Он посмотрел на учителя с деланным равнодушием, надеясь, что тот поймет, насколько непросто ему было произнести искренние слова извинения. Ансель смерил его изучающим взглядом, понимающе хмыкнул и убрал оружие.
– Поднимайся, – сказал он, и по его тону Гийом не сумел разобрать, оскорбился он или нет.
– Простите! – повторил он, на этот раз более требовательно. – Я же сказал, вырвалось. Вы… – Гийом помедлил, поджимая губы и неловко глядя в глаза учителю, – не сукин сын.
Юный граф стоял и нетерпеливо смотрел на своего наставника, надеясь на его снисхождение к вырвавшемуся ругательству. А ведь еще совсем недавно Гийом открыто дерзил ему и даже надеялся, что сумеет каким-либо образом его задеть.
Ансель вздохнул.
– Дело не в том, как ты изволил меня назвать. – Его лицо чуть покривилось, то ли от неприязни, то ли от сдерживаемого смешка. – А в контроле.
– Да я никак не изволил тебя… вас… – Гийом потряс головой, словно это могло помочь привести мысли в порядок. – Я не имел в виду того, что сказал! Я просто выругался. Случайно. – Он вновь виновато потупился. – Мне жаль, что я вас оскорбил. Я ведь говорил вам…
Он замолчал, понимая, что Ансель его и так прекрасно понял. Иногда Гийом все еще намекал учителю на то, что из него не получится вылепить что-нибудь путное, угодное родителям. Правда, теперь намерения прогнать Анселя у него не было. Он лишь боялся, что, если перестанет напоминать о том, насколько с ним сложно, Ансель забудет об их первом споре и действительно уйдет.
– Ты не оскорбил меня, – ответил Ансель после долгого молчания.