у Апулея, наоборот, подчеркнуты. Совершенно очевидно, что ключница Пелагея, рассказывая эту сказку детям, и будучи сама, очевидно, натурой мягкой и деликатной, изменила этот момент. Сказка от этого пострадала, ибо настоящая народная сказка никогда не боится называть вещи их именами, но изменение это делает честь тактичности сказительницы.
Сделка между чудовищем и отцом девушки представляет собой запродажу. Такая запродажа имеется в системе различных сюжетов («отдай то, чего в доме не знаешь»). Запродажа в данном случае перенесена в волшебный сад. Это случай уникальный, необычный и, пожалуй, не совсем удачный. Отец вынужден согласиться.
Девушка попадает в этот сад иначе, чем ее отец. Чудовище дает ему с собой перстень, и как только она его надевает, она оказывается в волшебном саду. Вновь очень подробно описываются все чудеса. Чудовище с ней изъясняется. Сперва на стене появляются огненные слова: «Довольна ли госпожа моя своими садами и палатами, угощением и прислугой?» (с. 595). Но потом она просит его говорить с ней своим голосом. Он это исполняет, у него страшный голос, но она его не пугается. Так некоторое время идет спокойная жизнь.
Осложнение начинается примерно так же, как у Апулея:
Захотелось молодой дочери купецкой, красавице писаной, увидеть своими глазами зверя лесного, чуда морского, и стала она его о том просить и молить (с. 597).
У Апулея такое желание внушено Психее ее злыми сестрами, но здесь это желание появляется само собой, как естественное следствие дружеского общения между нею и «лесным зверем, чудом морским». Он не хочет ей показаться, но уступает ее просьбе. Выглядит же он так:
Да и страшен был зверь лесной, чудо морское: руки кривые, на руках когти звериные, ноги лошадиные, спереди-сзади горбы великие верблюжие, весь мохнатый от верху до низу, изо рта торчали кабаньи клыки, нос крючком, как у беркута, а глаза совиные (с. 599).
Девушка теряет сознание. Мы ожидаем, что произойдет катастрофа, зверь исчезнет, как исчезает Амур. Но в данной сказке не так. Придя в себя, девушка слышит, что зверь плачет, и русская Психея поступает совсем не так, как поступает Психея римская, раненная стрелой Купидона.
И стало ей жалко и совестно, и совладала она с своим страхом великим и с своим сердцем робким девичьим, и заговорила она голосом твердым: «Нет, не бойся ничего, мой господин добрый и ласковый, не испугаюсь я больше твоего вида страшного, не разлучусь я с тобой, не забуду твоих милостей; покажись мне теперь же в своем виде давишнем; я только впервые испугалася».
Так неожиданно в сказке обнаруживается душа девушки, девушки доброй и жалостливой. Нам может показаться это противоестественным. Но в аксаковском варианте из такой снисходительности потом развивается уже другое чувство.
Происходит же это так: ей снится, что отец ее нездоров. Она отпрашивается домой. Зверь дает ей кольцо, которое мгновенно доставит ее домой и обратно, и дает ей сроку – три дня и три ночи, и ни часу больше. Если она в этот срок не вернется, зверь умрет с тоски. Дома завистливые сестры переставляют часы, она опаздывает на час и видит зверя мертвым, причитает над ним, роняет на него слезы, убивается. И происходит чудо: сверкает молния, гремит гром. Она теряет сознание, а когда приходит в себя, видит себя на престоле, ее обнимает царевич. Это не кто иной, как зверь. Он был заколдован, и только любовь девушки могла ему вернуть человеческий облик. Сказка кончается свадебным пиром.
Сказка эта не приобрела той всемирной известности, какую приобрела сказка Апулея. Но, сравнивая эти две сказки, мы не можем не отдать предпочтения скромной русской народной сказке. Кое-что в сказке ключницей Пелагеей искажено против народного оригинала. Но вырисовывается образ русской Психеи, которой не нужна стрела Амура, чтобы обрести настоящую любовь, несмотря ни на какие препятствия.
Сказка Апулея отличается от русских сказок тем, что в ней супруг исчезает, и Психея отправляется его искать. Сказка об исчезнувшем супруге, собственно, – другая сказка. У Апулея они контаминированы. В русской фольклорной традиции поиски исчезнувшего чудесного супруга составляют сюжет особой сказки, которая возможна в разных формах. Наиболее прекрасная из них – сказка о Финисте – Ясном соколе. Аарне, а вслед за ним и Андреев и Томпсон, считали ее особой сказкой, отличая ее от «Амура и Психеи» (тип 432).
Перехожу к рассмотрению сказки о Финисте – Ясном соколе. Финист = Феникс – бессмертная птица. В старости она себя сжигает и из пепла восстает более прекрасной и молодой. В сказке не так. Откуда имя попало к русским, неясно. В сказке оно устойчиво. Сказка очень популярна (есть 10 вариантов[937]), распространена по всему миру, в Европе известна начиная с XIV века[938].
Я рассмотрю эту сказку по первому афанасьевскому варианту (Аф. 234; всего у него два), в отдельных случаях буду привлекать варианты по другим источникам.
Исходная ситуация – старик и три дочери. Старшие – щеголихи, «а меньшая все о хозяйстве радела». Эта деталь интересна тем, что в дальнейшем младшая дочь получает дары без испытания. Она изначально совсем другая, чем ее сестры. Отец уезжает в город, старшие просят привезти наряды, а младшая – «перышко Финиста – Ясна сокола». Здесь возникает тот же вопрос, что и в сказке об Аленьком цветочке. Откуда она знает о Финисте? Это вопрос общесказочной иррациональной поэтики. Мы увидим, что в вариантах есть попытки рационализировать этот момент.
Что такое это перышко, и почему девушка о нем просит, пока неясно, но выясняется очень скоро.
Как добывается перо? В афанасьевском варианте добыча совершается очень просто. Отец встречает старика, который несет коробочку, а в этой коробочке – перышко Финиста. Отец покупает эту коробочку за 1000 рублей и привозит ее домой. Мы ясно чувствуем, что мотив добычи пера упрощен и деформирован.
Сокровенные свойства этого перышка обнаруживаются сразу. Девушка уносит коробочку в светелку. «Перушко Финиста – Ясна сокола тотчас вылетело, ударилось об пол, и явился перед девицей прекрасный царевич». Таким образом, это перышко – часть целого. Представление, что тот, кто владеет частью человека, имеет власть над всем человеком, очень древнее. На нем основаны некоторые виды заговоров и колдовской практики. Достаточно иметь волосок или часть одежды человека, чтобы иметь власть над всем человеком. Жених здесь опять имеет животный облик. Но в отличие от «Аленького цветочка», где этот облик страшен, здесь облик привлекателен. Во всей лирике ясный сокол – метафора молодца. Что жених или вообще один из