Восходящее солнце возвестило о наступлении прекрасного утра и дало нам возможность осмотреть окрестности лагеря. Вокруг нас простирались необозримые равнины, на которых монахи выращивают пшеницу. Урожай был уже собран, и по жнивью паслись большие стада крупного рогатого скота, отары овец и табуны лошадей. Миссия Санта-Клара владеет большими богатствами. Она имеет больше 14 тысяч голов крупного рогатого скота, тысячу лошадей и 10 тысяч овец. Большая часть скота пасется без присмотра в лесах и, одичав, быстро размножается.
Я приказал оседлать лошадей, и мы поскакали в миссию, видневшуюся на горизонте за обширными полями. Сжатые поля, по которым мы проезжали, были буквально усеяны стаями диких гусей, уток и бекасов. Они подпускали нас к себе настолько близко, что при некоторой сноровке можно было, бросая палку, убить много дичи. Эти перелетные птицы зимуют в Калифорнии, а лето проводят на севере, где выводят птенцов. Мы сделали несколько выстрелов и убили дюжину гусей. Некоторые из них были совершенно белыми и по размерам не отличались от наших домашних гусей.
Проведя в седле около полутора часов, мы прибыли в миссию Санта-Клара. Монахи приняли нас весьма гостеприимно и приложили все усилия к тому, чтобы сделать приятным наше здесь пребывание. Миссия Санта-Клара была основана в 1777 г. Она расположена на берегу небольшого ручья с чудесной водой, посреди обширной и чрезвычайно плодородной равнины. Здания миссии окружены тенистыми дубами. К ним примыкают сады и огороды, которые обрабатываются крайне небрежно и все же в изобилии снабжают монахов всевозможными фруктами и овощами, в том числе прекрасным виноградом.
В миссии Санта-Клара те же постройки, что и во всех остальных миссионерских поселениях: большая каменная церковь, просторный жилой дом для монахов, вместительные склады для зерна и различных орудий и, наконец, казармы для индейцев, так называемые «ранчерио», о которых я уже упоминал. Эти казармы состоят из длинных рядов приземистых и узких бараков, скорее похожих на стойла, с отделениями для каждой семьи, где с трудом можно разместиться на ночлег.
Нам бросилось также в глаза большое здание, построенное в виде замкнутого четырехугольника и не имеющее окон наружу. В это здание можно войти лишь через маленькую, тщательно запираемую дверь, вследствие чего оно весьма напоминает тюрьму для государственных преступников. Здесь миссионеры, эти строгие блюстители целомудрия, держат под особым присмотром молодых, еще не вступивших в брак индианок. Заключенные занимаются прядением, ткачеством и другими подобными работами. Дверь этой тюрьмы отворяется лишь тогда, когда юные затворницы направляются в церковь, что бывает два или три раза в день. Несколько раз мне случалось наблюдать, как распахивалась дверь, бедные девушки буквально вырывались наружу и, опьяненные радостью, вдыхали свежий воздух. Однако старый оборванный испанец с тростью в руке сразу же загонял их в церковь, обращаясь с ними как со стадом овец, а по окончании мессы юные индианки должны были тотчас же возвращаться в свое жилище. Девушки находятся под самым строгим надзором святых отцов. И все же им иногда удается обмануть бдительность своих стражей, о чем свидетельствуют, как мне сказали, кандалы, которые я видел на ногах у некоторых из этих малопривлекательных местных красоток. Только после замужества эти юные послушницы вновь переходят в общие бараки к своим соотечественникам.
Три раза в день колокол созывает индейцев на трапезу. Пища для них приготовляется в больших котлах, а затем распределяется порциями между отдельными семьями. Мясо индейцам дается редко. Обычно их кормят похлебкой из пшеничной муки, маиса, гороха и бобов, сваренной на воде. Это отнюдь нельзя назвать самой здоровой пищей.
В миссии Санта-Клара живет 1500 индейцев мужского пола, из них примерно половина женатых. Эта человеческая масса управляется тремя монахами; ее сторожат четыре солдата во главе с унтер-офицером. Поскольку столь незначительной охраны вполне достаточно, приходится предположить, что индейцам в миссии живется лучше, чем на воле, или они настолько ограниченны, что, подобно животным, привязаны к тому месту, где их кормят.
Первое из этих предположений, по-видимому, не соответствует действительности. Тяжкие работы каждый день, за исключением воскресений, проводимых почти исключительно за молитвой, телесные наказания, тюремное заключение и ножные кандалы за недостаточно точное исполнение требований монахов, дурная пища, убогие жилища, лишение всякой собственности и почти всех радостей жизни — все это, разумеется, ни в коей мере не может удовлетворить даже самые нетребовательные человеческие существа. Поэтому многие индейцы пытаются спастись бегством. Однако солдаты быстро узнают, где находятся беглецы, и, как я уже указывал, принуждают их вернуться обратно, если даже последние успели укрыться среди своих диких соплеменников. В миссии беглецов ожидает суровое наказание.
Только крайней отсталостью можно объяснить тот факт, что индейцы терпеливо переносят жестокое обращение в миссиях. Этот глупый и некрасивый народ, как мне кажется, стоит по своему развитию еще ниже, чем обитатели Огненной и Вандименовой [Тасмания] Земель. В сущности, эти создания имеют лишь отдаленное сходство с человеком [270]. Христианская религия или, вернее, то, что монахи называют религией, отнюдь не способствовала развитию их культуры. Да и как могли идеи христианства проникнуть в столь ограниченные головы, если святые отцы не знают местных языков и потому почти не имеют возможности объясняться со своею паствой! Наоборот, общение с миссионерами еще более принизило этих пасынков природы.
Индейцы разных племен Калифорнии
Рисунок художника Л. Хориса
Позднее мне случалось наблюдать свободных индейцев. Они кажутся не столь глупыми и, по-видимому, более развиты, чем те, которые находятся под опекой «разумных людей» (gente rational), как называют себя здесь испанцы.
Если бы из индейцев хотели сделать не мнимых христиан, а настоящих людей, то тогда следовало бы обучить их строительству домов, земледелию и скотоводству на землях, оставленных в их собственности, а также разрешить им свободно распоряжаться продуктами своего труда. В этом случае между ними сама собой распространилась бы человеческая культура, и тогда, быть может, «варвары» (los barbaros) сравнялись бы с «разумными людьми».
В Калифорнии обитает очень много индейских племен, которые говорят на различных языках, зачастую совершенно не похожих друг на друга. Например, в одной только миссии Санта-Клара индейцы объясняются более чем на двадцати языках. Представители всех этих племен одинаково глупы, грязны и безобразны. Они, как правило, среднего роста и очень слабого телосложения, а их кожа имеет очень темный оттенок. Лица у калифорнийских индейцев плоские, губы толстые и вывороченные, носы широкие, негритянского типа, лбы очень низкие, волосы густые и черные. Их духовное развитие находится еще в зачаточном состоянии. Лаперуз, вероятно, не так уж преувеличивал, когда утверждал, что тот из них, кто в состоянии сообразить, что дважды четыре — восемь, считается среди соотечественников Декартом или Ньютоном. Для большинства местных индейцев это слишком сложное умозаключение.