показал Гедимину кулак. — У нас, как видите, ничто не нарушает ход работы. Кроме…
Он покосился на защитное поле из-под широченной шляпы. Гедимин машинально поднял голову за ним и мысленно ругнулся — небо неведомо когда успело накалиться добела, и нескоро сармат отделался от красных пятен перед глазами.
— Кроме яркого солнца Маракайбо? — пришелец понимающе усмехнулся. — Мы и сами осторожны с ним, сеньорес!
… — Чего ты к нему лезешь⁈ — сердито зашипел Маккензи, когда Хавьер скрылся за деревьями.
— Чего⁈ Он первый задал вопрос, — фыркнул Гедимин. — Мне что, молчать⁈ Так он уже знает, что я говорящий, — немым притворяться поздно!
— Ты доболтаешься, что тебя и отсюда выгонят, — недобро ощерился Маккензи. — Тебе мало местных пьянок — ещё одну решил спровоцировать⁈ А пойла на весь город хватит, чтоб нас, беззащитных, не подорвали, пока охрана заливает глотки⁈
«Он теперь всегда будет верещать, как местные⁈» — Гедимин с гримасой боли схватился за наушники. Маккензи шарахнулся, ошалело мигнул, пробормотал что-то невнятное и нырнул в шахту. Оттуда как раз донёсся громкий недовольный голос Иджеса.
— Так то Маккензи! Он своих денег и на другой планете не упустит. А как осматривать глайды по картинкам⁈ Нарисовать что угодно можно! Мне, вон, «мартышки» всучили дрон…
Гедимин вспомнил, как весь штаб ликвидаторов выбирал Иджесу дрон, и сдержанно хмыкнул.
— Пока я тут сижу, десять раз назначат другого рефери, — продолжал сердитый механик. — Гонки из-за меня никто отменять не будет. А до конца августа мы отсюда точно не выберемся. Ты видел эти известняки⁈ Гедимин говорит про сейсмоустойчивость — а я скажу…
— Тихо-тихо, — раздался голос Маккензи. — Не знаю, как сейсмоустойчивость, а акустика тут прекрасная. Что, долг судьи зовёт?
Иджес сердито фыркнул.
— Из-за твоих строек там на гонках будет невесть что твориться! Эти южане… мы своим-то еле втолковали, чтобы не пихали в глайд никакой ерунды! А с этих станется устроить состязания взрывников — прямо у твоей атомной станции!
— Тихо, не шуми, — Маккензи усмехнулся. — Там, наверху, Джед со сканером. И лучше тебе не задевать его чувства атомщика. А с гонками… Нажми на тормоза, Ис. Нам в середине августа лететь в Ураниум за монтажниками. Могу и тебя прихватить. Джед будет тут — нельзя бросать местных без присмотра — а ты со своим плазмомётом сопроводишь меня в Ураниум.
«Местные…» — Гедимин вспомнил шрапнельный снаряд. «Хавьер обещал, что до сентября будет тихо. Гонки будут первого числа, Иджес раньше не выберется — когтями вцепится в ворота… Или его там оставят, или Маккензи привезёт кучу ценного оборудования как раз к очередному обострению… местного „общения“. Ангар в порту нам уже взрывали…»
18 августа 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо
— Первые числа сентября? А точнее нельзя, сеньор Маккензи? — Хавьер сдвинул брови. — Все силы в один день не соберёшь. К вашему прилёту мы готовились заранее — и то грязный сброд успел проломить крышу. Один из ваших был ранен, помните? Мы должны быть начеку, сеньорес. Ждать вас прямо в Ла Чините, чтоб никакой сукин сын и мимо пролететь не смел!
Его речь прервали протяжные гудки за восточными воротами. Один из них Гедимин узнал сразу — так гудела машина Альфонсо. Хавьер, видимо, опознал все, — он выдохнул пару фраз на непонятном языке и, взяв Маккензи за плечо, быстро пошёл к воротам.
— Готовьтесь, сеньор Джедмин! — крикнул он, не оборачиваясь. — К нам важная инспекция!
— Чего? Ты же тут правитель, — удивился Гедимин, но его вряд ли расслышали — машины загудели снова. Сармат помянул про себя спаривание «макак» и схватился за передатчик.
— Чего⁈ — Кеола, руководящий работами на среднем ярусе, удивился не меньше. — Не, ну пусть смотрят — но у нас тут грохот, грязь и пыль. Чёртова прорва пыли от битого известняка!
— Вы там опять разбрызгиватели добили⁈ — вскинулся Гедимин. Никакой пыли внизу не должно было быть — для этого над рабочей площадкой и ставили распылители воды, прибивая мелкую летучую взвесь к земле. В прошлый раз бульдозер, неправильно развернув нож, перерезал шланг; Гедимин со сканером принялся было выискивать, что сломали в этот раз, но Кеола громко фыркнул ему в наушник.
— Мокрая пыль — это грязь! И всё вместе — совсем не похоже на место для жизни! Чего их вообще принесло так рано⁈ Приезжали бы к готовым жилым модулям…
— Buenos dias, сеньорес! — громкий незнакомый голос принадлежал старой самке. Три броневика — по восемь дверей в каждом, машина Альфонсо рядом с ними выглядела маленькой, лёгонькой и почти безоружной — проломились сквозь заросли и встали у шахты. Экзоскелетчики вытаскивали из них людей в лёгкой броне; кто-то, оглядевшись, тут же отстегнул шлем и вдохнул полной грудью. Броня, судя по их движениям, им всем была привычна, но не слишком-то приятна.
— Команданте Хавьер, mi amor! — одна из самок, сменив шлем на шляпу с цветами, изобразила приветственный салют. — Сеньор Маккензи! Говорят, прекрасный спуск в убежище уже построен. Вот мы и приехали его опробовать — хотя бы здесь, в парке да Косты. Правда, что жёлоб ведёт до самого низа?
— Есть переходы на ярусы каждого из районов, — Маккензи опомнился первым и улыбнулся во весь рот. — Сейчас они, конечно, непригодны для переезда — там ещё рубят камень, и всё похоже на грязные пещеры…
— Пустяки, сеньор Маккензи, — перебила сармата другая самка; в этой «комиссии» их было на удивление много — все с седыми волосами и сморщенными лицами, но крайне бодрые. — Мы понимаем — полработы дураку не показывают. Но ведь мы не дураки, не так ли, донья Сан-Сегундо?.. Фончо, mi alegria, где наши фляжки?
Гедимин мигнул. Альфонсо уже гроздьями выносил из машин хорошо закупоренные ёмкости в охлаждающих чехлах, и сармат слышал бульканье.
— Ведите нас, сеньор Маккензи, — одна из самок надела поверх бронежилета две фляги крест-накрест и решительно шагнула к шахте.