принято решение снять ненадежные соединения с передовой и отправить их в лагерь Ла-Куртин. Там из-за ухудшения своего положения и под влиянием революционных идей солдаты подняли мятеж (май-сентябрь 1917 г.), который был жестко подавлен командованием. Часть мятежников была передана военному трибуналу, часть отправлена в разные места заключения, в том числе на принудительные работы в Алжир[231]. После Октябрьской революции они были освобождены. Часть солдат выступила с поддержкой Временного правительства. Подписание Брест-Литовского мира и выход России из Первой мировой войны серьезно отразились на положении русских солдат во Франции. Вследствие отказа выполнять союзные обязательства русские солдаты стали считаться трусами и предателями и всюду презираться французами. Солдаты же заняли революционную позицию. Последним активным действием солдат и офицеров во Франции стало создание Русского Легиона Чести. Вместе с австрийцами и британцами он был отправлен к Сомме для отражения последнего крупного немецкого наступления. В 1919 г. Легион распустили, часть его отправилась в Новороссийск, где большинство примкнуло к Добровольческой армии Деникина, а часть перешла на сторону красных[232].
Однако не все находившиеся во Франции русские солдаты примкнули к Легиону чести. Оставшаяся часть солдат находилась на русской базе в Лавале, где занималась помощью инвалидам. Помимо 1-й и 2-й особых дивизий в Европе находилось множество русских солдат, захваченных в плен. После начавшихся в ноябре 1917 г. переговоров о перемирии русские солдаты были выпущены из немецких и австрийских лагерей и в большинстве своем отправлены во Францию. Многие соглашались работать на лесозаготовках и на строительстве дорог. Тех же солдат, которые заявляли о поддержке Октябрьской революции, отправляли в лагеря в Алжире и Кальвадосе, где использовали на принудительных работах. Решение о репатриации всех этих солдат было принято 20 апреля 1920 г. Последняя репатриация состоялась в октябре 1923 г.[233]
Кратко описывая все эти события, авторы ОСЖИ подчеркивали жестокость обращения французского правительства с русскими солдатами, в ярких красках описывали тяжелые условия принудительного труда и заключения, которым подвергалось большое число солдат[234]. Авторы брошюры отмечали, что описанную ими историю необходимо вспомнить именно в тот момент, когда «французское правительство продолжает упорствовать и настаивает на предварительном признании Союзом ССР царских долгов и требует их уплаты». Текст брошюры заканчивался призывом: «Все солдаты и военнопленные, бывшие во Франции и на Балканах, а также семьи погибших и невозвратившихся должны показать свою организованность и предъявить свой контрсчет Французскому Правительству за все пережитое в неволе, под игом Французских империалистов, а также за разоренные хозяйства, ввиду гибели во Франции молодых разбойников – бывших солдат».
Этот призыв подводил ОСЖИ к идее создания отдельного Общества бывших российских солдат 1-й и 2-й особых дивизий во Франции и на Балканах для сбора информации о пострадавших от действий французского правительства бывших русских солдат. В изданной ОСЖИ брошюре подчеркивалось, что обязанность бывшего солдата и военнопленного не должна закончиться лишь подачей заявления. Каждому было необходимо связаться с Обществом и прислать свои воспоминания, фотографии и сохранившиеся материалы и документы, «по которым будет составляться история жизни и борьбы русского солдата, порабощенного Французской военщиной»[235].
Призыв центрального правления ОСЖИ отчасти поддержали и его региональные отделения. Северо-Западный комитет Общества заявил о своей готовности принять на себя сбор претензий от солдат и военнопленных, бывших во Франции и на Балканах, а также от их семей. Северо-Западное ОСЖИ также призывало все свои местные комитеты присоединиться и принять деятельное участие в сборе претензий[236].
В Ленинграде, помимо брошюры с призывом к созданию отдельного Общества бывших российских солдат 1-й и 2-й особых дивизий во Франции и на Балканах, в качестве пропагандистского материала также использовалось обращение бывшего председателя 2-го особого полка в лагере Ла-Куртин Александра Николаевича Козлова к бывшим солдатам и военнопленным. В своем призыве Козлов, следуя основной идеологической линии ОСЖИ, делал акцент на несправедливость французских требований по оплате царских долгов и на необходимость французской стороне самой заплатить «за ту эксплуатацию, издевательство, мученье, за исковерканное здоровье и увечья, причиненные нам и нашим товарищам»[237]. Козлов подчеркивал, что французы заставляли российских солдат проливать кровь «за интересы этой толстопузой La belle France», а когда те отказывались, подвергали солдат презрению и издевательствам. Завершая свое обращение, автор призывал бывших военнопленных, солдат и их семьи отправлять в ОСЖИ свои претензии и рассказать, «что с вами творили “предъявители счетов”[238]. Впоследствии А.Н. Козлов издаст в 1931 г. отдельную книгу-воспоминание о событиях в Русском экспедиционном корпусе с характерным названием «Проданные за снаряды»[239]. В ней он описал как первые репрессии после приезда солдат по морю в Марсель, после убийства 15 августа полковника Маврикия Краузе, которого солдаты подозревали в прогерманских действиях и ненавидели за жесткое обращение с ними (за убийство, по сведениям автора, было расстреляно 11 солдат[240], по другим данным – 8 человек[241]), так и более поздние события 1917 г. В частности, в книге был опубликован Приказ № 1 от 17 июля 1917 г. по русским войскам во Франции, в котором указывалось на возможное применение смертной казни при неповиновении солдат[242]. Подробно в книге рассмотрены и куртинские события, закончившиеся расстрелом солдат в лагере Ла-Куртин в сентябре 1917 г., последующее пребывание российских солдат в тюрьмах и на каторжных работах во Франции. Общее количество погибших российских солдат при подавлении «мятежа» дискуссионно. Приведем указания по этому поводу в кандидатской диссертации М.К. Чинякова: «Козлов, Егерев, Власов и даже Кидяев (известный своими “прореволюционными” настроениями) не сообщают точные потери, только намекая об огромных потерях, Вавилов свидетельствует только о том, что от первых же снарядов погибли 9 чел., 3 чел. были ранены. Другие солдаты-мемуаристы называют совершенно разные общие цифры потерь: Малиновский – св. 600 чел. (свыше 200 убитых и не менее 400 ранеными), авторы сборника “Русские солдаты во Франции” – до 600 чел., Карев – не менее 1,0 тыс. чел., современный французский журналист Л.-И. Жилу – не менее 100 чел. убитыми и ранеными, а известный американский журналист Дж. Рид утверждает (без ссылки на какие-либо источники), что после подавления мятежа “…победители хладнокровно расстреляли свыше 200 восставших”. Самые большие цифры потерь привел Лисовенко – 3,0 тыс. чел. Но сведения Карева, Лисовенко и др. можно сразу подвергнуть сомнению из-за существовавшей во время написания их работ политической конъюнктуры. Однако французский офицер П. Пети утверждает, что потери только одними убитыми составили около 1,5 тыс. куртинцев. По данным французского военного архива, в момент расформирования 1-й Особой дивизии в декабре 1917 г. в ней насчитывалось около 16,5 тыс. чел., хотя в июне того же года в ней находилось 15,5 тыс. чел. К сожалению, остаются неизвестными источники