на ощупь пустота напоминала мягкую почву.
Оказавшись двумя ногами над бездной, я почувствовал легкое головокружение. Мое сознание никак не могло сообразить, где верх и где низ, вестибулярный аппарат забился в агонии, к горлу подступила тошнота.
Карета с быками исчезла, и вместе с ней исчез последний ориентир в пространстве. Кроме самой Деметры, разумеется.
Казалось бы — ну что за ерунда? Подумаешь, не видно плоскости, по которой ступаешь.
Но на деле лично для меня это оказалось еще тем испытанием. Первый шаг я сделал, как пьяный. Нога наткнулась на бугорок. Я покачнулся — и на мгновение вообще потерял понимание, где верх и где низ.
При этом на меня с насмешкой смотрела богиня!
Я не мог ударить лицом в… данном случае — в пустоту. Так что слегонца раскорячился и двинулся к ней, осторожно ступая, как если бы вокруг была кромешная тьма.
Деметра сделала странный жест рукой, словно отодвигая что-то.
И — о чудо! В прозрачном ничто открылся проход в жилую комнату! С полом и подвесными светильниками!
Добравшись до спасительного оазиса видимого мира, я облегченно вздохнул.
— А это место не считается «Верхним миром»? — спросил я, осматривая очень просторную белую комнату с огромными окнами до пола, уставленную кадками с цветущими растениями — прямо настоящая оранжерея. В центре пола имелось крошечное искусственное озерцо с лилиями и яркими золотыми рыбками размером с ладонь. Где-то журчал фонтанчик — возможно, даже не один. Под сплетениями ветвей уютно прятались кресла, лежаки и круглые столики. В самом конце растительного зала виднелись высокие двустворчатые двери, явно намекая, что где-то там имеются и другие комнаты.
— Это мой дом, — пояснила Деметра. — Кому хочу — тому и показываю. Ну что же, не будем ходить вокруг да около. Присаживайся. Во-он туда, на черное кресло. Разговор, похоже, будет долгим. — усмехнулась она.
— А у тебя здесь очень красиво, — сказал я, осматриваясь по сторонам в поисках «черного кресла». — Не ожидал увидеть что-то подобное.
— «Подобное» — это какое? — осведомилась богиня.
— Ну… Уютное, что ли. Обиталища наших, так сказать, земных богов — это скорее храмы, чем жилища. Колонны, пустые стены, свечи и курительницы всякие.
— А чему ты удивляешься? Людское сообщество своим отвергнутым тоже щедро выдает голые стены. Садись! Время не ждет.
Черное кресло зловеще темнело на фоне раскидистого куста с мелкими ярко-красными цветами в десятке шагов от меня. Оно было красивое, старинное, с массивными деревянными подлокотниками и ножками в форме львиных лап.
А еще от него разило кровью.
Я ощущал это не обонянием, а звериным чутьем Арахны.
Приблизившись к предложенному седалищу, я внимательно окинул его взглядом.
— И что же произойдет, когда я в него сяду? — спросил я, обернувшись к Деметре. — Защелкнутся невидимые крепежи на подлокотниках? Или этот прекрасный куст обхватит меня корнями и начнет пожирать у тебя на глазах?
— Что за…
— Я хочу сделать тебе встречное предложение — может сначала все-таки попробуем просто побеседовать? — сказал я, глядя Деметре в глаза. — Посадить меня туда ты всегда успеешь — мы ведь в мире богов, да еще в твоем доме. Я — смертный, а ты — богиня. Что мне противопоставить твоей силе и власти?
Деметра поджала губы. Было видно, что ее слегка выбила из колеи моя откровенность.
— Просто поговорить, значит? — сказала она, пряча руки в карманы. И мне впервые пришло в голову, что этот жест — не столько знак самоуверенности, сколько внутренней скованности и зажатости.
Как и поза, в которой она ехала рядом со мной в карете.
Что-то с этой богиней было не так.
— А почему нет? — проговорил я, на всякий случай неприметно и бочком отодвигаясь от жуткого кресла.
— Ну хорошо, раз ты просишь. Что тебя связывает с Аидом? Только не надо мне рассказывать, как ты приносил ему жертвы в храмах, и повелитель царства мертвых откликнулся на твой зов и снизошел до покровительства живому смертному!
Я усмехнулся. Поймал ее ненавидящий взгляд. Да что же с тобой такое, Деметра?
— А почему ты уверена, что такого не могло быть? — спросил я.
Богиня зло рассмеялась.
— Да потому что этому юродивому глубоко плевать на все, что происходит в мире живых! Ну так что, высокосветская беседа исчерпана?
Она махнула в мою сторону рукой, и мне пришлось собрать всю свою энергию, чтобы выстоять от удара в грудь, обрушившегося на меня.
— Да нет, она только началась, — сохраняя внешнее спокойствие, сказал я. И еще немного отодвинулся от черного кресла. — Но ведь беседа подразумевает возможность встречных вопросов, не так ли? Что касается Аида, тут все просто — на самом деле с некоторых пор в мире живых его очень живо занимает одна тема. Или, вернее сказать, проблема. И эта проблема — ты.
Богиня аж побледнела от возмущения.
— Я? Проблема⁈ И у тебя хватает наглости говорить мне это в лицо?.. Или тебе просто ума не достает промолчать?..
Я развел руками.
— Это уж тебе решать.
Зацепившись с ней взглядами, я будто заглядывал в щель на забрале ее сплошной колючей брони.
На дне зрачков Деметры мне виделось отчаяние. Боль. Страх. И бесконечное одиночество.
— Пожалуй, ты просто идиот.
— Ну, как бы то ни было, я послан к тебе с дипломатической миссией.
— Прекрасно. Считай, ты послан дважды. Вместе с миссией.
— И тебе даже не интересно, в чем суть предложения? — прищурился я. — Совсем, ни капельки?
Она развернула ко мне легкое плетеное кресло и грациозно присела на него, закинув ногу на ногу.
— Ты так говоришь, как будто в инертном мозгу Аида могли появиться свежие мысли, — саркастично проговорила богиня. — Его заботит только одно: как бы исхитриться, чтобы окончательно забрать себе мою несчастную дочь. Так вот пусть на носу себе зарубит — этому не бывать!
— Нет, — покачал я головой. — Предложение было совсем иным. Тебе все еще не интересно?
Уголки ее губ дрогнули. Брови озадаченно приподнялись.
— В самом деле? Ну, тогда… Хорошо, говори.
— Аид хочет стать отцом.
Лицо Деметры изумленно вытянулось, а через мгновенье она разразилась злым смехом.
— Да ну? В самом деле? Ну что же, знамя ему в руки — или что другое, чем он там собрался делать свое потомство. Вперед! Мне-то что с того?
— Ты же знаешь, что с таким режимом посещений царства живых у Персефоны не получится выносить дитя.
— Все у нее получится! Как только она бросит эту свою проклятую мумию и, наконец, выберет себе кого-нибудь поприличней. И она об этом знает!
— Знает, но все равно выбирает «проклятую мумию»?
— Ничего. Это ненадолго.
— В самом деле? И