подождал секунду, и, стряхнув её руку, пошёл один. Она сорвалась с места, и побежала, догоняя его…
Пока шёл до Ила, стоявшего на козлах, сообразил, что, скорее всего, его дело – табак. Вряд ли у оружейников найдутся гильзы крупнее, чем те, что только что вывалились при стрельбе из окон выброса гильз в нижней части консолей штурмовика.
А вспомнил он минуту назад вот о чём: что неплохо бы им для дома сделать коптилку. А для этого требовалась гильза средних размеров, идеально 37мм, от пушки НС-3723. Или чуть побольше…
А ещё пару минут назад, проходя мимо самолётов на стоянках, он не видел там ни одного самолёта с пушками НС-37, все с ВЯ-23. Отличить-то просто: торчит этакая оглобля из каждого крыла чуть ли не на два метра – увидишь, мимо не пройдёшь! Но, с другой стороны, может, всё-таки есть? Ведь, в конце концов, он ещё не знаком с расположением всех самолётных стоянок, может, где в отдалении и стоит звено самолётов с такими пушками? Просто он их ещё пока не увидел…
Короткий разговор с оружейниками развеял все надежды: на вооружении полка все Ил-2 были только с пушками ВЯ-23.
– Лейтенант, бери эти, – хлебосольным жестом оружейник повёл рукой в сторону выпавших на землю нескольких гильз, – для коптилки, и правда, маловаты, зато какую зажигалку козырную можно сочинить! Эх!
– Да не курю я! – махнул Чудилин в расстройстве рукой, – ладно, спасибо, мужики…
– Слышь, лейтенант! – окликнул его другой оружейник, – а ты к зенитчикам сходи, у них этого добра – как грязи! Вон они на окраине аэродрома стоят! – он показал пальцем на задранный в небо ствол 37-мм зенитки.
– И то верно, – хлопнул себя по лбу Чудилин, – спасибо! А ну-ка, пошли! – увлёк он за собой свою спутницу.
Пока топали по раскисшей земле до зенитной батареи, Чудилин успел объяснить Агнии, что такое гильза и как из неё делается коптилка.
– Ну не вечно же нам при свечке сидеть? – пошутил он, – а светильник сделаем, сразу светлее станет. Удобство!
Агния рассмеялась в ответ:
– Удобства у нас на дворе! А это так, что-то вроде масляной лампадки, что у образов ставят.
Лейтенант не нашёлся, что ответить, и продолжал идти, молча меся грязь.
Гильз на батарее тоже не оказалось – вчера эта зенитка огонь открыть не успела, а то, что настреляли пару дней назад, народ уже успел растащить.
– Не ты же один коптилку себе хочешь сделать? – усмехаясь, спросил степенный зенитчик, – Да ты не журысь, лейтенант! Вон там, за опушкой, на том конце поля, стоит ещё одна батарея – я видел, они вчера стреляли – мессеры как раз на них выскочили. Жалко промазали, – он не спеша раскурил свёрнутую загодя цигарку, – Километр отсюда, не больше. Только по полю не ходи – там дальше болотина – не пройдёшь. Вон там, – он показал рукой, – по лесу дорожка идёт, хоть и вкруговую, зато посуху. Чуть подольше получится, но зато как раз к батарее и выйдете.
Пошли по указанному зенитчиком направлению, и действительно, вышли на дорожку, которая по осеннему лесу шла в обход аэродрома. Агния шла рядом. Донимала его множеством вопросов, он думал о своём, невпопад ей отвечал. Она остановилась:
– Ну что ты всё время о другом думаешь?! Я же тебя об одном спрашиваю. А ты всё о другом думаешь, – и встретив его удивлённый взгляд, быстро пояснила: – о том, как бы умереть побыстрее!
– Это как? – насторожился Чудилин.
– А так! – она стала его передразнивать: – «где я техника найду?! Когда у меня самолёт будет?! Когда я полечу фашистов громить?!»
– А о чём ещё я должен думать? Я боевой лётчик! – вспыхнул в негодовании лейтенант, – я что, сюда прибыл на земле сидеть? Пока остальные летают? Ну, день, два… А потом будут уже в глаза смеяться! Безлошадный…24
– Безлошадный? Зачем тебе лошадь? И кстати, кто такие эти мессеры, фоккеры, юнкерсы и хейнкели25? Вчера в столовой о них очень многие…. Э-э… думали.
– А ты, получается, всем окружающим вчера в бошки залазила, так значит?! – опешил от неожиданности лейтенант. – И тебе не стыдно? Чужие мысли подслушивать?
Она смущённо потупилась:
– Стыдно. Очень, – она вскинулась: – а что я могу поделать? И не влазила я к ним в головы. Эти мысли у них вот так, – она покрутила пальцем вокруг своей макушки, – вьются. Никуда лезть не надо, они и так хорошо видны.
Встретив его недоверчивый взгляд, пояснила:
– Это только если надо вытащить из памяти что-то глубоко закопанное в ней, вот тогда надо в голову лезть, понимаешь?
Чудилин вздохнул, махнул рукой: мол, ладно, пошли дальше.
– А всё-таки, кто такие эти самые мессеры, фоккеры и прочие?
Он тяжело вздохнул, и, пока они шли по лесной тропинке, стал ей терпеливо растолковывать технические аспекты, касающиеся авиации противника, её деление на истребители, бомбардировщики, транспортные самолёты, и разведчики. Всё то, что является аксиомой для любого советского пилота, но совершенно непонятное для ангела-хранителя, спустившегося с небес для того, чтобы взять под личную защиту одного из этих пилотов.
– А безлошадный это кто?
– А это я! – горестно взмахнув руками, сокрушённо ответил ей лейтенант, и наткнувшись на её непонимающий взгляд, стал терпеливо пояснять: – безлошадным называют лётчика, у которого нет самолёта. Поняла?
– Ага! – ангел понятливо кивнул, – это я поняла, а скажи ещё вот что…
Так, оживлённо болтая, они подошли к небольшому сухому дереву, упавшему на дорожку, и перегородившему её. Лейтенант Чудилин подошёл с стволу. Взялся за него со словами:
– Подожди, сейчас, 10 секунд, и пойдём дальше – оно сухое!
И уже вознамерился дёрнуть, как вдруг Агния бросилась на него, и с криком:
– Стой!!! Не трогай!!! – сильно боднула головой его в бок, и опрокинула его на землю.
– Ты чего? Сдурела?! – опешил он.
– Нет, нет… Нельзя! Там смерть. Твоя смерть… – она быстро заговорила, глядя на него расширенными глазами.
– Да какая смерть, – хохотнул он, – это ж дерево!
– Нет, нет, стой!! Где-то там. Посмотри, я не знаю. Взорвётся. Должно было… Я видела, – она глубоко вздохнула, на пару секунд прикрыла глаза.
– Там, она показала рукой. Посмотри осторожно.
Чудилин, поняв, что здесь что-то не так, осторожно шагнул в ту сторону, что она показала. И стал внимательнейшим образом оглядываться. И точно! Через полминуты он обнаружил тонюсенькую стальную проволочку, идущую от ствола поваленного дерева. Заметить её было бы практически невозможно, если бы не бисеринки дождевых капель, которые, как маленькие жемчужинки, оседлали тонкую струну. Проследив глазами за проволочкой, он увидел, что она