НОЧЬ ТРЕТЬЯ
В шумный досуг, за работой немою,В тихую ночь и в рокочущий день —Вечно мелькает, парит предо мною Чья-то воздушная тень.
Кто она? Чья она? Добрая, бледная,С ласковой скорбью на тонких устах,Светит-лучится любовь всепобедная В девственно-скромных глазах.
Все мои думы, глубоко хранимые,Всякий порыв сокровенных страстей,Тайны молитв моих, песни любимые — Всё это ведомо ей.
Вечно мне в сердце глядит она, нежная.Если покой в этом сердце царит,Кроткий покой и любовь безмятежная — Взор ее счастьем горит.
Если же сердце враждой зажигается,Если мой стих превращается в меч,Плача, она надо мной наклоняется, Шепчет мне кроткую речь…
Полно шептать мне слова бесполезные!Нам без вражды невозможно любить,Как невозможно оковы железные Нежной слезою разбить.
Дай ненавидеть мне! В битве пылающейМуки дай сеять и муки принять!Что же ты снова глядишь умоляюще, Что же ты плачешь опять?
НОЧЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Льется, льется дождик медленно и ровно,Тягостный, как голос совести виновной,Долгий, как изгнанье, мощный, как судьба,Терпеливый, будто старая раба.
И, как дождик в окна, крылья скорби чернойВ сердце ударяют тихо и упорно.Ноет сердце, ноет — тяжело вздохнуть,Камнем тяжким слезы падают на грудь.
Льется, льется дождик, будто поневоле.Истомилось сердце… Сил страдать нет боле.Струны напряглися, струны порвались,И в одно желанье силы все слились:
Почерней, о небо! Заклубитесь, тучи!По небу помчитесь вы грядой могучей.Громом разбудите вековечный сон,Молнией зажгите черный небосклон…
Пусть грохочет буря, пусть гроза бушует.Сердце встрепенется, сердце возликует.Гром я встречу песней, радостной, как гром,Под грозой взовьется мысль моя орлом…
Пусть стволы деревьев ураган ломает,Пусть весь лес от молний ярко запылает,—Жизни! Жизни! Жизни! Истомилась грудь,Раз хоть полной грудью хочется вздохнуть!
Знаю: гром ударит и в мое жилище,Может быть, я первый стану грома пищей.Лишь могло бы только дерево ожить,Об упавших листьях нечего тужить!..
НОЧЬ ПЯТАЯ
Прочел я свой безумно-исступленныйВчерашний бред, и ужас, точно льдом,Сковал мне грудь, — лицо горит стыдом,И горький смех звучит в душе смущенной.
«Ты ль о грозе взываешь роковой,Ты, кротости родник неистощимый?Грянь первый гром из тучи грозовой,Кто первый бы взмолился: мимо! мимо!И разразись нещадная гроза,Чьи непрестанно плакали б глаза,Кто б горевал возвышенно-умильноНад каждым чуть придавленным цветком,Над каждым чуть затронутым гнездом?Дитя душой, жрец кротости бессильной…»………………………………………Жрец кротости! дитя!.. Да, я — таков.Но были дни — и этим я гордился;Сон золотой тех золотых годовЕще в душе моей не испарился.Давно ль, давно ль… О грезы детских дней,Зачем вы вдруг так ярко засверкали?Печальна повесть юности моей.Заботы колыбель мою качали.Раздор в семье, сиротство с юных летЛишили рано ум беспечности свободной.Я жизнь влачил в толпе униженно-холодной,И неприветен край, где я увидел свет.Я вырос в ужасах годины безотрадной.Я видел, как народ, сраженный, ниц упал,Как храмы божии ломались беспощадно,Как победитель их в казармы превращал.Из детских лет я помню образ дикий:Бил барабан… С телег носились крикиИ стоны раненых. Струилась кровь с колес,И эту кровь лизал голодный пес…
Но ужасы, раздор и униженьяВраждой довременной мне сердца не зажгли.Восторги чистые любви и вдохновеньяВ младенческую грудь бог весть как забрели.Знать, в воздухе тогда, как семена, незримоМечты высокие носилися. Дитя,Я чуток был душой — и свежая струяНад сердцем девственным не пронеслася мимо…О, будь благословен тот день, как в первый разЯ обнял всех людей любовью необъятной,И сладко сжалась грудь тоскою непонятной,И первая слеза из детских пала глаз!..Дитя душой!.. Жрец кротости бессильной…Да, кротостью в те дни любовь моя была.Богиней ласковой и страждущей обильно,Учащею добру, не помнящею зла,Любовь являлась мне — и, полные печали,О всепрощении слова ее звучали.От жизненных забот и жизни суетыМоих очей она не отводила…
О нет! Не раз она с собой меня водилаВ жилища грязные труда и нищеты —И почитать велела их, как храмы.И поднималася потом она со мнойВ жилища роскоши и праздности людской,И, с яркой мишуры позолоченной рамыСрывая блещущий обманчивый покров,Картину тайных мук мечте моей чертила,И нищих-богачей, как нищих-бедняков,Любовью равною любить меня учила.Учила, став со мной среди толпы вдвоемПеред голгофами, излюбленными веком,Скорбеть над жертвою, скорбеть над палачом —Над губящим и над погибшим человеком.Она ввела меня в священный храм веков,Но с ветхих стен его заботливо стиралаЛозунги ветхие и вместо прежних словЛишь слово «человек» лучисто начертала…
За этот дивный сон, о молодость моя,Не помню я твоих печалей и страданий.Как утренний восток, в безоблачном сияньи,Стоишь ты предо мной, сверкая и маня.И словно сгнивший ствол вершиною зеленой,Как черный прах земли небесной синевой,Как мрачная скала нетающей короной —Так жизнь печальная увенчана тобой.На небесах твоих горят воспоминанья,Как звезды яркие — чем дальше, тем светлей,И кротко смотрят вниз, и в ночь души моейСтруится чистый свет их дальнего мерцанья.
Да, ночь теперь в душе, и ночь стоит вокруг,И воздух напоен отравой злобы дикой.Что сталося со мной? Как мог забыть я вдругУроки кроткие наставницы великой?Зачем любовь теперь является ко мнеСурово-страстная, с кровавыми рукамиИ, задыхаяся в горячечном огне,Всё бредит битвами, и местью, и бойцами?О, как душа скорбит! Как стал я одинок!Я ль это!.. Я — грозы, я — жаждал разрушенья!Стыдом горит лицо, в душе горит упрек,Меня преследуют зловещие виденья.
Мне снится мрачный дух — я сам к нему взывал,Дух мести и грозы. Чрез весь мой край родимыйПромчится бурно он, как разъяренный шквал,—Застонет родина от боли нестерпимой.Он, как пожар, пройдет… Сперва сердца людей,Потом испепелит людские он жилища.Он когти обострит у дремлющих страстей.На месте городов воздвигнет он кладбища.И там, в тиши полей, в безмолвии лесов,Где ныне труженик покорно и без словГнет выю крепкую под иго вековое,—Там пламя злобы он раздует роковое,И впившийся металл заржавленных цепейИз тела узника он вырвет с телом вместе,И жертвы кроткие отравой сладкой местиЗлорадно превратит в суровых палачей.А кровь невинная… А мрачная свобода,Что кровью добыта… А грозного народаГорячей крови раз вкусившие мечи…
Скорбит душа моя… Прозрения, исхода!Учитель, где ты, где? Приди и научи!
Не мимолетна скорбь, сомненья не случайны,Что давят грудь мою. И грозовая теньЛегла на все сердца, сгущаясь каждый день.И с каждым днем в душе всё громче голос тайныйРыдает и зовет: «Восстань, очнись, поэт!Забудь сомнения! В безмолвии суровомВ сердцах скопляется гроза — источник бед.Восстань, гони ее любви могучим словом,Зови: да будет мир! Зови: да будет свет!И тихий возглас твой, другими повторенный,Быть может, прозвучит победною трубой,Как слабый звук средь скал, встревожив камень сонный,Обвала грохотом разносится порой…»
1879
20. ПОЭТУ